Читать интересную книгу Удар акинака - Анатолий Анатольевич Логинов

марокканского вопроса. — А ведь она всего-навсего зашла в порт для ремонта, — вспомнил он. — И этот визит едва не стал поводом к франко-германской войне…»

— Господа, есть желающие сыграть в шахматы? — спросил вошедший в кают-компанию лейтенант Поггеполь. — Мой вечный соперник, как вам должно быть известно, сейчас на вахте. А до обеда хотелось приятно провести время.

— С вами только в шахматы и играть, — тотчас пошутил князь Ливен. — Обыграете, да еще и «детский мат» поставите.

— А я вам фору дам, — предложил Поггеполь.

— Да? — задумался князь. — Сыграть что-ли партию, другую? — поинтересовался он у своего собеседника.

— Сыграйте, сыграйте, — предложил Григоров. — Делать пока нечего, а мне все равно надо тщательно обдумать сказанное вами.

Ливен и Поггеполь устроились за шахматами. А Петр, посмотрев начало партии, решил выйти «взять воздуху». А заодно и проверить порядок на палубе.

Поднявшись по трапам на палубу он неторопливо прошелся по левому борту крейсера к корме. И встал рядом с часовым у кормового флага, осматриваясь. С кормы открывался великолепный вид на идущую несколькими кильватерными колоннами эскадру. Величественную картину представляли собой тяжеловесные утюги броненосцев и броненосных крейсеров, легкие силуэты крейсеров-разведчиков, блестящие на солнце стволы орудий, развевающиеся на мачтах стяги и флажные сигналы, переваливающиеся на волнах, пузатые и неторопливые, тяжелые от принятых грузов и угля транспорты. Поглядев на эту знакомую и каждый раз новую картину, Анжу перешел на другой борт. Там, в тени от надстройки в легких плетеных креслах, приобретенных ревизором корабля на Канарских островах, сидели, читая какие-то бумаги, флаг-офицеры Азарьев и Новосильцев. Проходя мимо и кивком приветствуя их, Петр успел заметить, что они разбираются с ведомостями погрузки угля.

«Уголь, уголь… Проклятье машинного века! Независимость от ветра оборачивается жуткой зависимостью от угля, — думал, продолжая променад, совмещенный с инспекцией, Анжу. — Тысячи тонн камня надо в трюме угольщика, дыша висящей в воздухе едкой пылью, загрузить в мешки. Мешки перебросить с борта на борт и затем уже на корабле спустить по коридорам в угольную яму. На Черном море, говорят, устроили отопление котлов нефтью на броненосце „Три святителя“. Жидкое топливо… Удобно должно быть. Вместо угольной ямы — резервуар для нефти. Подсоединил шланг, закачал … и все! Никаких тебе авралов с погрузкой, ни большой уборки после аврала, ни лезущей во все щели угольной пыли. Почему нельзя такое организовать на всех кораблях флота?»

Выйдя на полубак, Петр заметил двух кондукторов, пристроившихся в тени с книгой в руках. Оба они были родом из Одессы, ранее служили на Черноморском флоте и только месяц назад стали членами экипажа «Алмаза». Учитывая, что недавно было сообщение о волнениях среди черноморцев, Анжу решил проверить, что за книга так заинтересовала этих нижних чинов. Стараясь ступать мягко он подошел к увлекшимся чтением и неожиданно для них спросил.

— Что это вы читаете?

Вскочив они вытянулись во фрунт. После чего державший книгу Дмитрий Горбенко показал ее старшему офицеру, поясняя.

— А вот, ваше благородие, интересно как написано. Про наши места, но столь чудно. Здорово получается: галушки Пацюку прямо в рот сами летят. Кабы нам так!

Оказалось, читали кондуктора сочинение Гоголя «Вечера на хуторе близ Диканьки». Книгу эту Анжу видел в каюте лейтенанта Павла Саблина. Впрочем, кондуктора и не скрывали, что взяли книгу почитать у «их благородия». Разрешив продолжать отдых, Петр продолжил прогулку. Размышляя о том, что надо поговорить с лейтенантом. Потому что хотя командир, Иван Иваныч Чагин, в отличие от многих флотских чинов, утверждал, что на судах, оснащенных сложными техническими устройствами, нельзя обойтись без инициативных и грамотных матросов. И даже требовал от офицеров крейсера, чтобы они не чурались матросов, учили их пользоваться новейшими усовершенствованиями судовой и военной техники. Но Анжу считал, что одно дело военная наука и учеба и другое — панибратство с нижними чинами вплоть до передачи им литературы. «Нет, такое дело поощрять нельзя», — решил он.

У носового орудия Анжу встретил начальника штаба эскадры, контр-адмирала Небогатова. Адмирал, дослужился до адмиральских орлов без протекции и в российском флоте считался признанным теоретиком, из-за чего имел заглазное прозвище «Академик». Видимо поэтому к нему неплохо относился великий князь Александр Михайлович, уважавший грамотных и умных офицеров. И, кажется, именно благодаря Александру Михайловичу Николай Иванович оказался на должности начальника штаба сводной эскадры.

— Здравия желаю, — поприветствовал Анжу Небогатова.

— Добрый день, Петр Иванович, — адмирал давно перешел с командиром и старшим офицером крейсера на разговор «без чинов». — Погода-то какая. Красота. Вот так бы до самого Гуама дойти, с такой погодой, — произнося это, Небогатов выглядел чем-то расстроенным.

— Думаю, Николай Иванович, никто б не отказался, — улыбнулся Анжу.

— Да, да, — несколько рассеяно ответил адмирал. — Еще бы уголек чтоб сам перегружался…

— Знаете, Николай Иванович, сам только недавно об этом проклятом угле думал. Эх, если бы вместо него у нас котлы на нефти были, — ответил Петр. — Насколько бы проще догрузить жидкую нефть можно было… Одно хорошо, что ныне вместо простой перегрузки шлюпками в мешках, как в первом походе, по системе Спенсера — Миллера сразу с корабля на корабль грузим.

— Эх, милейший Петр Иванович. Нефть, может быть, догрузить легче, вот только пополнить ее запас кроме как у нас, да в Северо-Американских Штатах негде. Разве что, — адмирал задумался, — с собой наливняками[10] везти. Только надо не маленькие строить, как у Нобелей, а побольше. Эскадренные, так сказать…

— Интересная мысль, Николай Иванович, — согласился Петр.

— Интересная, — подтвердил адмирал. — Но не совсем своевременная. Увы, довлеет дневи злоба его…

— Что-то случилось, Николай Иванович? — спросил Анжу.

— Новости опять нехорошие. Пришло по беспроволочному телеграфу сообщение от нашего консула в Кейптауне — по сведениям английских газет, японцы решились на экспедицию к Гуаму. Причем, по тем же сведениям, чуть ли не весь броненосный флот отправили. А наши тихоокеанцы сидят в Порт-Муравьеве, ремонтируются. У Иессена же только крейсера и против броненосцев он может и не сдюжить. Окажемся мы в Тихом океане без баз и без поддержки тихоокеанцев, придется к Владивостоку прорываться. Англичане говорят, что наши всего один корабль у японцев потопили, а сами уже несколько потеряли.

— Не вериться что-то, Николай Иванович, — удивился Петр. — Тихоокеанцы конечно не североморцы и не балтийцы, но подготовкой им почти не уступают и стрелять умеют. Недоговаривают что-то альбионцы и их косоглазые друзья. А то и вообще откровенно врут.

— Понятно, что нигде так не врут, как на войне и на охоте, — вроде бы согласился Небогатов. — Но уж очень точные сведения англичане о наших потерях сообщают. Отчего бы им о японских умалчивать?

— Хотя бы затем,