Читать интересную книгу Красный сад - Элис Хоффман

Старры принадлежали к старейшим семействам города, их предки были в числе его основателей. Эрнест получил в наследство пшеничные поля за Крайним лугом, а также кожевенную мастерскую. Это был человек, разменявший четвертый десяток, чудаковатый, умный, отец пятерых детей. У него на ферме трудились несколько работников, а пару недель тому назад он нанял еще и домработницу, чтобы приходила стирать и готовить. Домработница жила с торговцами лошадьми из Виргинии, которые недавно разбили свой неопрятный лагерь на другом берегу Угорьной реки, но Эрнест отнесся к этому спокойно. Он был справедливым и либеральным человеком. В доме Старров стояла вечная суматоха, и Эрнест приучил себя читать и заниматься в эпицентре хаоса. Двери хлопали, дети шумели и смеялись — Эрнесту ничто не могло помешать. Когда его жена, Ребекка, звала всех к обеду, он часто не слышал приглашения. Тогда Ребекка брала поднос и относила к нему в кабинет, чтобы он мог поесть, не отрываясь от занятий. Его последним увлечением были мотыльки, и он обнаружил в горах множество изумительных экземпляров. На столе перед ним стояли стеклянные пробирки и бутылочка с эфиром, которым он усыплял бабочек, затем он их прикалывал и исследовал.

В тот день, когда пропала его дочь, на обед было жаркое, хлеб с черной патокой и на сладкое — пирог с лимонным суфле. Эрнест запомнил это, потому что записал в журнал, куда заносил все приемы пищи. Он полагал, что такой дневник может оказаться полезен, если у него обнаружат болезнь, ведь болезнь часто связана с режимом питания. В день урагана он все утро проработал в кабинете, температура воздуха на улице упала. Это был самый холодный июнь, когда-либо зарегистрированный не только на территории Содружества, но и на всем побережье Атлантического океана, вплоть до запада Пенсильвании. В том году не было птенцов — отложенные яйца замерзли под скорлупой. Лисы и волки спустились с гор в поисках пищи и подбирались все ближе к городу. Угри в реке из-за холодной воды впали в сонливость, и ловить их не составляло труда. Поскольку многие горожане добывали свой хлеб, изготавливая кошельки, пояса и ботинки из кожи угря, и подрабатывали в кожевенной мастерской Старра, то все ринулись на берег рыбачить. Надев высокие ботинки и перчатки, люди шарили во взбаламученной воде сетями и крюками. Вода бурлила от рыбьих тел. С запада надвигались черные грозовые облака, предвещая дальнейшее ухудшение погоды.

Никто не заметил отсутствия Эми Старр, пока не пошел снег. Ребекка приняла порхающие в воздухе снежинки за яблоневые цветы, но вспомнила, что на деревьях даже листья перестали расти из-за весенней засухи. А цветы на яблонях так и не появились. Девочке, о которой идет речь, было шесть лет. Тихий, послушный ребенок. Она родилась последней из братьев и сестер: Генри было десять лет, Оливии — двенадцать, Уильяму — тринадцать, самой старшей была шестнадцатилетняя Мэри. К обеду небо почернело как уголь. Снег продолжал идти, и к тому моменту, когда спохватились, что Эми нигде нет, толщина покрова достигла почти двенадцати сантиметров. Она не появилась за обеденным столом, хотя обычно первая карабкалась на свой стул и аккуратно расправляла на коленях салфетку. Никто не помнил, чтобы видел ее в этот день. Приходила ли она завтракать? Играла ли с детьми?

Ребекка встала из-за стола и со все возрастающим беспокойством обошла все комнаты. Она звала дочь, но никто не откликался. Когда Ребекка добралась до кабинета Эрнеста на третьем этаже, ее шея пылала, хотя все тело била дрожь. Пока она переходила из комнаты в комнату, становилось все холоднее, и Ребекка усмотрела в этом дурной знак. Домработница Соня в то утро гадала на картах, которые носила, увязав в шелковый шарф. Они с Ребеккой сели на кухне и стали пытать будущее вместо того, чтобы присматривать за грушевым вареньем, которое медленно кипело на огне. На столе из сосновых досок Соня раскладывала карты судьбы своей хозяйки. Одна карта означала удачу, другая — любовь. Соня скинула третью карту и тут же снова убрала ее в колоду.

— Это ошибка, — пояснила она хозяйке.

Но Ребекка успела разглядеть эту карту. Эта карта означала смерть.

Эрнест с мальчиками надели пальто, ботинки, перчатки и отправились по тем местам, где могла оказаться Эми. Девочка часто играла в конюшне, в саду, в оранжерее, где в этом году так и не зацвели яблони. Эми любила воображать себя лошадью, или прекрасной дамой, или садовником, который сажает деревья. Как самой младшей, ей приходилось довольствоваться своим обществом и развлекать себя самой. Эрнест с сыновьями возвратились посиневшие от холода, пыхтя и сопя. Снег уже был выше двадцати сантиметров. Ребекка, услышав, что они не нашли никаких следов Эми, залилась слезами. Эрнест стал успокаивать жену, сказал, что продолжит поиски. Он снова ушел с Генри и Уильямом. Он велел мальчикам еще раз осмотреть окрестности, а сам пошел к дому пастора. Преподобный Смит, выслушав рассказ Эрнеста, тоже надел пальто. Мужчины поспешили к молельному дому, взбежали по лестнице и ударили в колокол. Четыре удара означали сигнал тревоги.

Оливия осталась дома, с матерью, которая почти лишилась сознания от горя, а Мэри накинула пальто и выскользнула за дверь. Весь Блэкуэлл покрылся сугробами, ногу некуда было поставить, чтобы не провалиться. Город выглядел заколдованным, непривычным. По дороге к молельному дому Мэри слушала, как каркают в полях вороны. Девочки обычно боятся темноты, боятся ходить одни, но Мэри была не из таких. Рыжеволосая, большеротая, она отличалась очень необычным характером. Она с ненасытной жадностью поглощала книги, тайком брала их из отцовской библиотеки, даже книги по анатомии. Она была настолько умна, что мать это пугало. Не раз и не два Ребекка отводила свою старшую дочь в сторонку и задавала ей вопрос:

— Чего хорошего можно ждать от девушки, которая так много знает?

Когда Мэри вошла в молельный дом, мужчины распределялись по поисковым отрядам. Принесли фонари: хотя от снега ночь искрилась и сверкала, все равно имелось много темных мест, куда следовало заглянуть, например подвалы и сараи или укромные уголки на обочинах, куда ребенок мог спрятаться, чтобы переждать бурю.

Том Партридж, который приходился Мэри дядей, присоединился к ее отцу и братьям. Сформировали еще восемь отрядов. Заглянули в каждый блэкуэлльский дом. Обследовали все амбары, мастерские и сады. Том Партридж, обвязавшись веревкой вокруг талии, даже спустился в колодец на центральной площади города. И все безрезультатно. В полночь все снова собрались в молельном доме. Участники поисков устали и проголодались. Многие чуть не отморозили пальцы рук и ног. Мэри обратила внимание, что ее брат Генри, совсем мальчик, самый младший из всех спасателей, совсем посинел. У него зуб на зуб не попадал, и он прикусил губы, стараясь унять дрожь. И все-таки горожане намеревались продолжить поиски и даже расширить их. Люди взяли альпенштоки, залили масло в фонари и вышли большим отрядом. Они не говорили вслух о том, чего боялись. Они пристально смотрели вперед.

Мэри шла позади отряда. К ней подошел брат Уильям.

— Тебе не надо ходить, — сказал он. — Возвращайся домой.

— Я пойду, куда захочу, — ответила Мэри. Она взяла Уилла за руку. Они во всех делах были заодно, и этой тревожной ночью они тоже были вместе.

— Мы найдем ее, — сказал Уильям, но ему было тринадцать, и его голос прозвучал не очень уверенно. У Мэри комок подкатил к горлу.

Дойдя до Крайнего луга, все остановились. Здесь располагались телеги торговцев лошадьми, прибывших из Виргинии, их лошади, утопая в сугробах, тихо стояли в загонах. Шесть телег были поставлены в круг. На деревьях лежал снег, и ветки, уже покрытые листьями, кое-где сломались под его тяжестью. Мэри посмотрела вверх сквозь замерзшие листья, и снег показался ей зеленоватым.

Чужаки расчистили место, развели костер, и несколько человек сидели вокруг него так, словно на них падал не снег, а яблоневые лепестки, не более того. Странно, что путешественники не спали в столь поздний час, среди них были и дети, они играли в снежки, привлеченные светом костра. Участники поисков, явно насторожившись, сбились теснее. У Мэри на ресницах лежал снег. Никогда раньше она не замечала, что темнота может быть цветной. Если прищурить глаза, красно-оранжевый костер напоминал закат. Члены поискового отряда стояли, напряженно переминаясь, пока их не почуяли собаки из лагеря. Собаки залаяли и побежали вперед, и чары, которые сковали людей неподвижностью, рассеялись. Поисковый отряд тронулся с места, люди из лагеря двинулись им навстречу. Мэри шла позади. Она боялась собак, а одна колли следовала за ней. Высокий юноша свистнул, и колли отстала от нее.

Может, людей охватила подозрительность, когда они встретили чужаков, а может, это разрослась тревога, возникшая, когда узнали о пропаже ребенка, но шепот сомнения стал громче. Кто-то заметил вслух: какое странное совпадение, ребенок пропал вскоре после появления торговцев лошадьми. Те дали согласие, чтобы их телеги обыскали. Блэкуэлльцы не проявляли той деликатности, с которой осматривали жилища своих соседей. Одеяла, набитые сеном матрасы, одежда, горшки и кастрюли — все полетело в снег. Торговцы лошадьми стояли плечом к плечу, разговаривая на никому не понятном языке. Женщины и дети тихо сидели вокруг костра, принесли даже спящих младенцев. Мэри увидела Соню, которая каждый день приходила к ним в дом убираться и готовить. За Сонины колени уцепились трое детишек. Мэри удивилась. Она не знала, что у Сони есть дети. Мэри подошла к Соне и села рядом на лавочку, сделанную из дуба. Поблизости вились две или три собаки, а в ящике, устланном старым тряпьем, лежали щенята.