я не ухожу. Мы идем вместе, — я хватаю клатч со скамьи и засовываю его подмышку. — Мы поймаем такси и отправимся в отделение скорой помощи.
Он хмыкает.
— Я не поеду. Ничего особенного не произошло.
У меня так широко распахиваются глаза, что я ощущаю, как вытягиваются мышцы.
— Тебя пырнули ножом! У тебя ножевое ранение! И как это оно не относится к травмам?
— Пятидневный порез быстро заживает, — спокойно настаивает Джейк уверенным голосом, напомнив мне лучшую подругу Кэт, которая была также чертовски упряма и относится к себе просто до смешного ужасно. — Слишком поздно для того, чтобы накладывать швы, а доктор сможет сделать только это.
— Это не так. Они также проверят, не получил ли ты заражение, — говорю я, не желая отступать. — И если нож вошел слишком глубоко, достигнув кости, стоит провериться на остеомиелит. Серьезная инфекция. Тебе может потребоваться антибиотик широкого спектра, а может даже операция по удалению зараженного участка.
Острый, оценивающий взгляд проник сквозь темные глаза.
— Так ты врач?
— Ветеринар, — говорю я, — но ты сильно удивишься совпадению. Животные и люди не так сильно отличаются, как считает большинство.
— Тогда можешь осмотреть меня, — говорит мужчина, словно это самое логичное заявление в мире. — Убедись, что все хорошо заживает.
— Нет, не могу! Я лечу четвероногих. У меня даже нет лицензии, чтобы лечить их в Нью-Йорке. С момента моего переезда у меня не было времени, чтобы оформить документы.
— Откуда ты переехала?
— Джорджия, — я хмурюсь из-за внезапно сменившейся темы. — Атланта, но я не…
— Персик из Джорджии, — говорит он, кивая, словно что-то во мне прояснилось.
— Ничего подобного, — я поднимаю подбородок, желая показать, что вовсе не милая южная красотка, которая позволит запугать себя глупому хоккеисту, не желающему тащить свою задницу к врачу после ранения. — Я родилась и выросла в городе, получила степень в Нью-Йоркском университете. В Джорджию я переехала потому, что мой жених поселился здесь.
Джейк кивает.
— И как же твой жених чувствует себя, представив тебя в роли моей женщины на пару недель? Он нормально относится к тому, что с тобой будет другой? Ведь Кери не настолько глупа, чтобы поверить, если мы будем просто вести светскую беседу и держаться за руки.
— Его больше нет на горизонте, — говорю я, не желая думать об Уэсли или о том, что Джейк «все время» будет со мной. Лучше избегать и того, и другого. — Полагаю, для тебя это приятная новость, поскольку моего жениха подобное не обрадовало бы. Его бы беспокоила такая беспечность и возможное покушение на убийство, но учитывая, что ты слишком упрям, чтобы пойти к врачу, а я не такая большая, чтобы закинуть тебя на плечо и отнести, думаю, осмотр ветеринара, желающего, чтобы ты жил, лучше, чем ничего.
Я ожидаю новых упрямых возражений, но вместо этого Джейк улыбается.
Он улыбается настоящей, широкой улыбкой от уха до уха, обнажая слегка искривленные зубы и идеально расположенные ямочки. Я забываю о том, что это самый неприятный мужчина на планете. Просто Джейк такой красивый, невероятны и сексуальный, что мои трусики снова тлеют.
— Ну, спасибо, — говорит он глубоким, обжигающим голосом. — Я ценю это. Женщина, с которой я встречаюсь, хочет сохранить мне жизнь… Не скоро я к такому привыкну.
— Мы не встречаемся, Фальконе, — твердо говорю я. — Мы притворяемся, что встречаемся. Есть правила, которые нужно обсудить прежде, чем двигаться вперед, но сперва тебе нужно провести медицинский осмотр, поэтому остальное подождет, пока я обследую тебя.
— Все хорошо, — Джейк потянулся к полам рубашки. — Хочешь провести осмотр здесь, доктор? Или в более интимном месте? Я в любом случае не возражаю.
Я выгибаю бровь, притворившись, что меня не прельщает перспектива любоваться на его обнаженную грудь.
— Значит, ты не боишься обнажить свою грудь, лишь грязное белье?
Он снова усмехается.
— Верно. Никогда не стеснялся, когда приходилось раздеваться.
Мои щеки вспыхивают, но мне как-то удается сохранить голос твердым, указывая на дверь.
— Давай поднимемся ко мне. У меня там есть все необходимое. В саду я для тебя мало что могу сделать, а кто-нибудь из членов ТСЖ увидит меня с полуобнаженным мужчиной и добавит в мой список достижений очередное дерьмо.
— К тебе, — мужчина кивает и улыбаясь, встает рядом со мной на извилистую мощенную дорожку, ведущую к зданию. — И спасибо еще раз. Рад, что ты взялась за мое дело.
— Рада помочь, — я киваю, пытаясь сохранять хладнокровие, хотя жар разливается по моему телу, а голосок в голове предупреждает, что из этого ничего хорошего не выйдет.
Но сейчас я не могу отправить Джейка, как и собаку с шипом в лапе.
В режиме «Дракона» Джейк Фальконе мрачный, сексуальный, устрашающий от природы, но Джейк, который полон надежд и улыбается в благодарность за мою помощь, абсолютно неотразим.
ГЛАВА ПЯТАЯ
Шэйн
Поднявшись домой, я указываю Джейку на кухню, устроенную в виде камбуза, и направляюсь в спальню тети Тэнси.
— Сними рубашку и положи на островок. Я осмотрю тебя.
Намеренно не отрываю глаз от книжных полок и картин на стене, пока прохожу по широкому, открытому пространству, глядя на все, что угодно, кроме потрясающего полуобнаженного хоккеиста на моей кухне.
Оставив его, прохожу в ванную, чтобы взять свою сумку с медикаментами.
Мне приходится держать при себе нечто большее, чем аптечка первой помощи. Это побочный эффект от того, что рядом со мной часто умирают люди. В моей сумке собрано все, что нужно, чтобы провести легкую операцию и прибрать за собой беспорядок, а также некоторые фармацевтические средства, которые были добыты незаконным путем. С властями у меня могли бы возникнуть проблемы из-за некоторых вещей, но не стоит беспокоиться о том, что Джейк побежит в полицию, если от моего лечения будет больше вреда, чем пользы.
Раз этот парень позволяет кому-то пырнуть себя и молчит, то уж о том, кто пытается помочь ему, точно не расскажет.
Мне любопытно, откуда в нем эта фобия относительно полиции. У меня было несколько инцидентов с полицейским департаментом Нью-Йорка: словесные домогательства сексуального характера в то время, когда я грубо запротестовала, и, к несчастью, лицезрение пениса, когда коп напился и слонялся по моей частной школе со своей болтающейся «дубинкой», торчащей из расстегнутой ширинки. И несмотря на это у меня было больше благодарных чувств к полиции, чем пугающих. Без нашей полиции город превратился бы в рассадник хаоса. По большому счету, копы — хорошие парни, мужчины и женщины, которые готовы отдать жизнь за то, чтобы сохранить наш город в