В исследованиях А. А. Залевской (1990) идентификация слова (или его элементов) понимается как совокупное взаимодействие целого ряда психических процессов, при постоянном взаимодействии осознаваемого и неосознаваемого, вербализуемого и не поддающегося вербализации, в связи с чем изучение особенностей идентификации слова человеком предполагает моделирование операций и механизмов, обеспечивающих перцептивное восприятие слова, его поиск в памяти, а также решение когнитивных задач. По мнению ряда авторов, овладение словом обеспечивается комплексом многоступенчатых процессов, протекающих на разных уровнях осознавания при взаимодействии продуктов переработки перцептивного, когнитивного и эмоционально-оценочного опыта. При моделировании процесса идентификации слова возможно условное разграничение стадий: доступ к слову – узнавание слова – идентификация слова [Закорко, 2010].
Как любая комплексная обработка информации, идентификация (перцептивная или визуальная) представляет собой стратегический процесс, в результате которого с целью интерпретации в памяти конструируется его ментальное представление – репрезентация. Авторы говорят о когнитивных стратегиях, понимая под этим ментальные процессы, направленные на переработку информации и обеспечивающие усвоение, хранение и извлечение из памяти [Дейк, Кинч, 1988; Williams, Burden, 1997]. Исследования С. И. Тогоевой (2000) свидетельствуют о том, что результатом функционирования различных стратегий является конструируемая ментальная репрезентация воспринимаемого звукокомплекса. При этом в качестве опор при идентификации любой структуры выступают его формальные (фонетический/фонологический и другие) и семантические признаки. Механизм идентификации слова ориентирован на поиск знакомых элементов при наличии постоянной непроизвольной опоры на предшествующий опыт [Lakkoff, 1987].
Так, ребенок двух-трех лет (в онтогенезе) при восприятии деформированного слова «мачедан» (чемодан) соотносит его с нужной картинкой, то есть идентифицирует его как узуальное, ориентируясь на знакомые элементы в составе целого слова. Уточнение и сравнение структуры и звучания двух лексических единиц (квазислова и правильного) является значимым условием для перехода ребенка на другую стратегию идентификации воспринимаемого стимула: от последовательной обработки речевых сигналов к параллельной, от априорной к апостериорный, от континуального к дискретному [Зимняя, 2001].
Исследования Н. И. Жинкина (1958), И. А. Зимней (1973), Л. Р. Зиндера (1958) и других ученых свидетельствуют о том, что в перцептивной гностической деятельности человека принцип опережающего отражения проявляется в более сложной форме – вероятностного прогнозирования (в процессе восприятия речи), а в праксической сфере речевой деятельности человека – в упреждающем синтезе (в процессе производства речи). Вероятностное прогнозирование и упреждающий синтез рассматриваются как наиболее значимые когнитивные механизмы для процессов производства и восприятия речи.
Вероятностное прогнозирование как когнитивный механизм отражает обусловленность восприятия деятельностью и состоянием самого субъекта, а также индивидуальную значимость объекта восприятия. «Вероятностное прогнозирование может быть определено как процесс упреждения целого, предвидения элементов, следующих за данным элементом, на основе оценки априорной вероятности их появления в апперцептируемом целом» [Зиндер, 1958, с. 228].
В ряде зарубежных исследований содержится описание развернутой программы прогнозирования и анализа через синтез, которое говорит о том, что слушатель начинает с предположения о сигнале на входе, на основе которого порождается внутренний сигнал, сравниваемый с воспринимаемым [Allport, 1994; Fant, 1967; Fry, Denes, 1975].
Н. И. Жинкин говорит о том, что для носителей языка восприятие слова выступает как реализация феномена «семиотического преобразования сенсорных сигналов в предметную структуру» [Жинкин, 1958, с. 58].
И. А. Зимняя (1958, 2001) делает вывод о том, что анализ входного речевого сигнала представляет собой многомерную функцию и может рассматриваться под четырьмя углами зрения в координатах восьми параметров:
а) временная последовательность обработки различных уровней языковой иерархии речевого сигнала (то есть последовательный или параллельный характер включения этих уровней в процесс обработки);
б) прогнозирующий характер процесса восприятия речи (априорный или апостериорный);
в) способ обработки речевого сигнала (континуальный или дискретный);
г) характер принятия решения (текущий или отсроченный). Таким образом, весь процесс восприятия с точки зрения характера обработки речевого сигнала может
быть представлен как априорно-апостериорный, параллельно-последовательный, континуально-дискретный и текуще-отсроченный.
Исследователи говорят о том, что слушающий постоянно формирует специфическую готовность предвосхищения в отношении того, что должно последовать, на основе уже воспринятой информации. Эти предвосхищения управляют тем, что будет выделено в следующий момент, и в свою очередь модифицируются воспринятым. Кроме того, слушающий располагает предвосхищающими схемами в отношении структурированных звуков родного языка, именно поэтому он слышит их как отчетливые отдельные слова [Аванесов, 1964; Фрумкина, 1971 и другие].
Так, для носителей русского языка очевидным является завершение инициальных частей следующих слого-ритмических комбинаций («под-сол…нух», «под-кач… ка», «под-ли…за»); идиом («домоклов … меч», «ахиллесова … пята», «несолоно … хлебавши»); фразеологических единств и выражений («Ни к селу… ни к городу», «Незваный гость… хуже татарина», «Без труда… не выловишь и рыбку из пруда»). Опыт наших исследований свидетельствует о том, что ребенок с нормальным речевым развитием к трем годам обнаруживает отчетливую способность к прогнозированию окончаний знакомых слов или фраз [Бабина, Сафонкина, 2004]. Подтверждения данному находим, например, в исследованиях С. Н. Цейтлин и М. Б. Елисеевой (1998). В своей работе авторы зафиксировали следующие факты. Мать практикует с сыном (2,5 г.) игру с завершениями стихотворных текстов: «Иго-го – кричит ребенок, значит это – …»; «Вяжет мама длинный шарф, потому что сын ….»; «Он веселая игрушка и зовут его …». Ребенок добавляет: «Аськафонок!» (жеребенок), «Касяф! Зиляф!» (жираф), «Питуська!» (Петрушка) [Цейтлин, Елисеева, 1998, с. 86]. Приведенный пример показывает, что возможность проговаривания слоговых составляющих слова находится у этого ребенка на этапе становления, однако прогнозирование окончаний стихотворных фраз, для которых требуется добавить слова различной слоговой структуры, он реализует без ошибок.
Следующим из рассматриваемых механизмов является механизм упреждающего синтеза. Предугадывание, предвосхищение, предворение последующего действия является той характеристикой, которая определяет общность процессов восприятия и производства речи. Механизм упреждающего синтеза, функционирующий в праксической сфере речевой деятельности (в процессе проговаривания), является регулятором специфики построения различных, в том числе и структурных, компонентов языковых единиц. Действие механизма упреждающего синтеза распространяется на все речевые образования – слог, слово, фразу и способы их соединения [Зимняя, 2001]. В исследованиях Н. И. Жинкина говорится о том, что результатом действия этого механизма является создание цельного объединения, «в котором последующее звено должно быть упреждено предваряющим импульсом для того, чтобы сформировалось предшествующее» [Жинкин, 1958, с. 38], см. также [5].
Рассуждая о двусторонности и комплементарности (взаимодополняемости) всех речевых механизмов, Н. И. Жинкин отводит особое внимание взаимосвязи и взаимозависимости механизмов вероятностного прогнозирования и упреждающего синтеза. Данная зависимость проявляется в объединении, единстве двух элементарных звеньев любого отрезка речевой цепи: «последующие элементы этой цепи в такой же мере влияют на предшествующие, как эти предшествующие на последующие. Создается, действительно, целое объединение, в котором последующее звено должно быть упреждено предваряющим импульсом для того, чтобы было сформулировано предшествующее» [Жинкин, 1958, с. 38].
Процессы упреждения, наряду с процессами осмысления и удержания памяти, определяют, по мнению Н. И. Жинкина, двухзвеньевое действие основного операционального механизма речи: а) составления слов из элементов и б) составления фраз из слов. В свою очередь, каждое из этих звеньев имеет два элемента: отбор и составление. Наличие этих элементов и их непрекращающееся действие и взаимодействие, с одной стороны, реализуют анализ и синтез, а с другой – представляют динамику и статику этих явлений [Жинкин, 1958].