Читать интересную книгу Тать на ваши головы - Екатерина Александровна Боброва

сердцу ближе, и подпрыгнула от скользнувшего по запястью чего-то живого. Задрала рукав, глянула недоверчиво на новое украшение. Прищурилась — то есть оно на мне еще и ехать собирается?! Решительно начала сдирать, но запястье предупреждающе сдавили. Стиснула зубы, выругалась в который раз, смиряясь с навязанной компанией. Значит, из-под присмотра меня выпускать не собираются. Ну и черт с ним, пусть болтается. К вечернему платью, правда, не подойдет, вид у браслета был точно его с десяток хиппи уже оттаскали, но на мне сейчас и не платье.

Бабуля меня удивила. Плюхнулась рядом, затараторила что-то, обеспокоенно ощупывая мои руки, ноги, голову. Я вяло отбрыкивалась. В сторону провала она даже не посмотрела.

Детвора появилась чуть позже, выждав, не съедят ли странную тетю. Прошаренные.

Тыгдлар решила меня одну больше не отпускать, и дальше мы двинулись дружной компанией. Я все еще переживала пережитое: впечатлений хватило, чтобы поседеть. Но мысли о смерти почему-то не пугали. Наверное, подмостовье воспринималось уже эдаким дном, после которого и смерть не страшна. Так что я помандражировала, покрутила нервно браслет на запястье и успокоилась, сосредоточившись на поисках цветочков. Пироги сами себя не купят.

Нашли аж шесть лавайх, перекусили с видом на долину реки, с которой сполз туман, открывая поистине королевский пейзаж, повалялись на белом мху и отправились обратно.

Город не производил больше столь оглушающего впечатления, хотя, казалось, к многослойной вони, к странным людям или, точнее, не людям, к рыночной суете, узким, заставленным товарами улицам привыкнуть невозможно, но психика штука гибкая.

Я шла, ощущая себя лазутчиком в стане врага. В хорошо так маскирующемся стане. Лица здесь предпочитали прятать под капюшонами, кутать в платки, точно все без исключения жители числились в розыске у местных органов власти. А вот руки... Раскладывающие товар, передающие монеты, начищающие посуду. Взгляд то и дело притягивали белые, темно-коричневые, желтые; с внушительными когтями, с четырьмя пальцами и с привычными пятью. Но на лицо обладателя когтистых рук — черных, загнутых, с морщинистой кожей — меня смотреть не тянуло, и без него впечатлений с избытком.

Поймала изучающий взгляд из-под капюшона. Глаза в глубине блеснули красным, и мне разом стало неуютно. Вспомнилось, что на запястье плющ болтается, а под грудью — черт, аж запекло — камень лежит. Наверняка ценный, иначе с чего бы плющу так о нем волноваться.

Ладони вспотели, по спине потекло, ноги в сапогах взопрели. Провела рукой по волосам, стряхивая ощущение горящей на воре шапки. Поправила капюшон, мысленно твердя себе: «Никто не знает, что я несу краденое», но сердце упрямо колотилось где-то в районе горла, и я в каждый момент ожидала чего угодно: окрика, нападения, ареста или даже стрелы в спину. Богатая у меня фантазия, н-да.

Во двор скупщика ввалилась, почти доведя себя до нервного припадка; спина жутко зудела от взглядов — казалось, сегодня все были в курсе, как именно я провела утро.

Во дворе нас встретили приветливо и явно ждали: ворота распахнулись, стоило нам подойти. Пока старуха щебетала басом, а Чиполлино со скучающим видом кивал, я выложила добычу на стол, отряхнула руки от подсохшего мха, отошла.

Чиполлино — вот же недоверчивый мужик — принялся рассматривать растения с таким вниманием, что я проглотила рвущееся предложение сбегать за микроскопом. Но микроскоп не понадобился: скупщик торжествующе ткнул пальцем в увядший лист. Один-единственный, между прочим. Тоже мне контролер качества уровня «моя хата повыше остальных трущоб будет».

Скупщик с грозным видом — все, сделке хана — бросил что-то старухе. Та извинительно заворковала. С ее ворчащими интонациями это звучало примерно так: «Ах ты, паразит луковый! Придираться вздумал? Щаз я тебе перья луковые-то повыдергаю». На деле вряд ли было так, но помечтать можно.

Из задумчивости меня выдернули взгляды. Первый вопросительный, второй... так кот наблюдает за притворившейся дохлой мышью, ожидая, когда та дернется и попробует удрать.

Что же... Выход обезьянки на арену. Берем цилиндр, трость, кланяемся и начинаем номер.

Взяла в руки увядший цветок. Все это действо - подержать в руках, обратиться мысленно к лавайхе, уговаривая быть хорошим мальчиком, — для меня выглядело сущим цирковым фокусом. Мозг отказывался верить в то, что я могу как-то воздействовать на растение, считая все это моим воображением или везением. Но факт оставался фактом. Уговоры подействовали. Лист ожил и поднялся.

Бабуля просияла — видели когда-нибудь радостно улыбающегося людоеда? Незабываемое зрелище, — а Чиполлино сделался таким довольным, точно в местную лотерею выиграл, ну или вместо мыши обнаружил жирную перепелку.

Отсчитал нам монеты, а одну, побольше и пожелтее, с многозначительным видом пододвинул ко мне. Мол, вот вам, барышня, «шуба» с барского плеча, радуйтесь. И хотя мне сразу расхотелось брать деньги, крутить носом в нынешних обстоятельствах — слишком большая роскошь. Так что я стиснула монету в кулаке, изобразила благодарный кивок, и мы покинули двор.

На этот раз кроме пирогов бабуля расщедрилась на какую-то крупу, муку и что-то мясное. Потом потащила нас в одежные ряды. Долго ворчала, крутила носом, перебирая выложенные на манер секонд-хенда горы одежды на прилавке и вздыхая так, словно каждая вещь стоила целое состояние. После долгих поисков вытащила достойный плащ - почти новый, не слишком длинный, стеганый — и приложила ко мне.

Удивленно вскинула брови. Неожиданно. Отрицательно замотала головой, отказываясь, но бабуля ткнула мне за спину. Я потянула старый плащ на себя, подняла на вытянутой руке. Твою же... Я и не заметила, что на заду у меня внушительная прореха образовалась. Видать, когда плющ тащил через камнепад, зацепилась. А бабуля — я с нежностью посмотрела на «людоеда» — не только заметила, но и решила мне обновку купить.

Потом начался торг. Наученная опытом, что торг — дело небыстрое, отошла в сторонку, развлекаясь перебором вещей. Дети спокойно — вот где выдержка — стояли рядом. Рубашки, платки, плащи, снова плащи. А затем я нашла рулон чего-то странного, вроде наших платков. Паутинная вязка, грязно-серый цвет, теплая пушистость под ладонью.

Махнула рукой, призывая бабулю оценить мою находку. Та аж подпрыгнула, и торг вспыхнул по новой. Трущобы покидала, ощущая себя чуточку богаче, правда, без подаренной монеты, зато с рулоном вязаной шерсти.

После сытного ужина с похлебкой — еще и на завтра