вдруг решила…
Я вскинул брови и благоразумно не стал читать дальше. В стишке сообщалось об извращенном половом акте с дамой-оборотнем. Ставлю сто рублей, я знаю, на кого здесь намекается.
Сосед, тоже прочитавший шедевр, вдруг побледнел.
— Позор какой! Я сейчас за тряпкой сбегаю! И вы давайте бегом в печатню, авось там что есть. Это же крамола. Донесут Его Величеству, мы ж все головы не сносим!
— Да ладно, он не похож на человека, которого волнуют такие вещи, — отмахнулся я. И, поняв, что сболтнул лишнего, поправился. — В смысле, мне так кажется. Но я согласен, стереть надо. Не в рифму, да еще и с ошибками! Где его только стихи складывать учили.
— Хотя даже это читать интереснее, чем про турнепс, — заметил Игорь, принимая из рук успевшего смотаться в дом соседа одну из тряпок.
— Ну да, тут скорее в некотором роде про морковки. Или про огурцы. Смотря какой у тебя ассоциативный ряд.
Справившись с удалением безобразия, мы попрощались с дружелюбным соседом и вернулись в повозку. Надо найти какой-нибудь постоялый двор, таскаться туда-обратно я не готов.
Заселившись во вполне приличную гостиницу, мы пообедали и поднялись наверх. У меня есть еще полдня на то, чтобы придумать, как спасти типографию. Если ее вообще можно спасти.
Глава 4
Я нетерпеливо ходил по комнате, заложив руки за спину. В голове моей роились идеи.
— Может, продать эту печатню? — предложил Игорь. — Не верю, что из нее можно будет что-то выжать.
— Еще чего. Это вызов! Если я ее продам, то распишусь в том, что не смог наладить ее работу. А Вик Лазарев может все, что угодно! К тому же ты сам слышал, ее никто не берет.
— Ну да, кроме одного идиота, которому сбагрили ее в приданое.
— Да ну тебя, — я отмахнулся. — Нам нужно придумать, что печатать. Что-то, что людям будет действительно интересно, за что они будут готовы платить. Как ты понимаешь, турнепс этим критериям не отвечает.
— Ты, главное, помни, что за то, что людям действительно интересно, и в тюрьму посадить могут. Его Величество не одобряет распространение срамных картинок.
— Тьфу ты, Игорь, я не о том. Никаких срамных картинок, все будет прилично. — Я помедлил, прикидывая популярность порнографии во всех без исключения мирах. — Ну, если только совсем чуть-чуть. Что мы можем напечатать такого, что народ будет читать? Давай, Игорь, думай!
— Можно издавать политический вестник, — предложил некромант.
— Да ну, таких миллион, — отмахнулся я, усаживаясь на диван. — И все печатают то, что им скажет Император.
— Так мы будем печатать то, что считаем нужным мы.
— Вот тогда нас точно посадят, вообще без вариантов. Нужно придумать что-то другое. Книги?
— Не переоценивай наш народ. Крестьяне и читать-то толком не умеют. Книги интересны разве что аристократии, да и то не всем. К тому же, книги должен кто-то писать. У нас на все графство нормальных писателей раз, два и обчелся. И огромная толпа тех, кто будет заваливать нас письмами со своей графоманией.
— Значит, мы будем издавать их для аристократии, — не сдавался я. — Ты вот, например, любишь читать, вряд ли во всем графстве ты такой один. Тот же Император любит книги. Он меня из моего мира заставил столько натаскать…
Я хлопнул себя по лбу.
— Точно! Книги из моего мира!
— Из твоего мира? Но зачем здесь книги из твоего мира? — не понял Игорь.
— Что значит зачем? Затем, что там они уже написаны! — Я снова вскочил и принялся мерять комнату шагами. — Только подумай: огромный, неиссякаемый запас книг! Нам не нужно платить писателям, не нужно их искать, мы уже знаем, что имело успех, а что нет! Мне нужно лишь вытащить нужную, перепечатать и выдать за произведение кого-нибудь местного. Это будет…
— Воровство, — закончил за меня Игорь. — Причем наглое.
Я отмахнулся.
— Ой, да ладно тебе. Их авторы в другом мире не пострадают.
Некромант с сомнением смотрел на меня.
— Ну, допустим. Но что такого хорошего могли написать у тебя, чего не было бы здесь? Люди, Вик, во всех мирах мыслят одинаково.
— Пф. Да у нас есть… — я запнулся, припоминая, что в последние годы на книжных прилавках было наиболее популярно. — Есть история для дам про столетнего вампира, который влюбился в юную девушку!
— Это Северин-то? Да ладно. Чтобы он в кого-нибудь влюбился, в такое никто не поверит.
— Не Северин. Там речь о других вампирах, утонченных и романтических. Он воспылал к ней страстью и не выпил ее кровь, хотя ему очень хотелось, а сделал своей женой.
— Наш вампир может не выпить чью-то кровь только потому, что ему лень. Нет, Вик, такое не подходит, люди засмеют. Да и Тайная Канцелярия прибьет, если узнает.
— Ладно, — смирился я. Пару минут подумал, вытянул руку, и в ней появился увесистый том. — Тогда вот! Очень популярная книга в моем мире. Это будет бомба, Игорь. Понаделать таких, и мы озолотимся.
— Это труд какого-нибудь вашего мудреца? — Игорь с интересом изучал обложку.
— Нууу, не совсем, — замялся я. — Но многим нравится.
— А где у нее название написано, никак понять не могу.
— Да вот, сверху. «Шестьдесят оттенков серого».
Некромант перелистнул несколько страниц. По мере прочтения брови его медленно поднимались.
— Вик, да побойся бога! И это ты собрался распространять в приличном обществе⁈
— А что такого? Мне казалось, у вас тут довольно прогрессивные барышни.
Щеки кузена густо покраснели. Похоже, он добрался до особо пикантного момента.
— Да наши барышни даже слов таких не знают! А вот этого и этого слова не знаю даже я. Нет, ни в коем случае. — Игорь закинул отвергнутый томик в стол. — Придумай что-нибудь другое.
— Все тебя не устраивает, — посетовал я. — Тогда вот, — в моей руке появилась новая книга. — Мальчик, который выжил. Это прилично и точно всем понравится.
— И что там этот мальчик делал? Помимо того, что он выжил.
— Колдовал в основном. Да ты сам почитай, это же шедевр!
— У нас колдуют все, кому не лень. Звучит скучно, — отмахнулся некромант.
— Говорю тебе, мы на этом озолотимся! Завтра же отнесем в печатню, я настаиваю.
Кузен поморщился, выражая свое отношение к моим гениальным идеям, но кивнул и убрал и этот томик в стол. В другой ящик, я успел заметить. Очевидно, этот ящик в мысленной картотеке Игоря был помечен как непорнографический.
— Пошли ужинать, великий книгопечатник. Для нас должны были накрыть еще десять минут назад.
Я кивнул.
— Пошли. Завтра нас ждут великие дела.
Утром следующего дня мы явились в печатный дом.
Ефим Иваныч в окружении двух похожих, как братья, мужиков уже ждал нас у входа.
— Приболел Антип, — сообщил он в ответ на мой вопросительный взгляд. — Ну, который дворник. Придется втроем справляться.
— Да, это большая потеря, — заверил я. — А с тобой кто?
— Мартыновы мы, — ответил один из мужиков, подтвердив мои подозрения. — Дмитрий и Василий. Наборщик и верстальщик.
— Прекрасно. — Я отодвинул Ефима Иваныча и открыл дверь. — Отныне для этой типографии наступает новая эпоха!
Внутри печатного дома явно прибрались. Пыль исчезла, по крайней мере, наиболее крупные ее залежи, с печатных машин поснимали чехлы, на окнах раздвинули тяжелые шторы, и теперь сквозь них струился солнечный свет. Я уселся верхом на стул и поманил к себе Ефима.
— Итак, мои труженики печатной машинки, слушайте. С сегодняшнего дня здесь все будет по-другому. Мы начинаем печатать книги!
— А где ж мы их возьмем? — удивился один из братьев Мартыновых.
— Я вам дам. У меня есть один знакомый писатель, пожелавший остаться инкогнито, мы будем издавать его труды. Ты, кстати, назначаешься ответственным за книгопечатание. Начать можете уже сегодня, первый экземпляр я вам принес. Журнал про турнепс закры… — Я встретился глазами с Ефимом Иванычем. В его взгляде читалась такая боль человека, у которого отбирают самое дорогое, что мне не хватило духу продолжить. — Модернизировать. В соответствии с новыми веяниями. Нам нужно идти в ногу со временем!
— А это куда? — не понял Василий. — Налево или направо?
— Это туда, где есть деньги. Ты назначаешься ответственным за журнал про турнепс.
— А я как же? — сник Ефим Иваныч. — Я ж тут столько лет…
— Ты — ответственный за все в целом, Ефим. — Я дружески похлопал его по плечу. — Ты ж у нас главный редактор. Почетный главный редактор, прошу заметить! И, как к почетному главному редактору, у меня к тебе есть первое задание. Придумай нам новость в журнал.