Пак Сумин. — Пусть наблюдают. Мне скрывать нечего. Они сами втащили меня во все это дерьмо, так что пусть смотрят.
— Неужели ты так сопротивлялась?
— Я планировала спиться и умереть счастливой, когда совсем состарюсь.
— Состаришься, это во сколько? — уточнил я.
— Не знаю, — протянула годзилла. — Двадцать семь? Тридцать?
— Серьезный горизонт планирования, — покачал я головой.
Доедали больше не касаясь визита к Пак Ки Хуну. Тут все и так было понятно — дед меня крепко прижал, пытаясь сделать своим доносчиком, но Пак Сумин успела вовремя. Откуда госпожа Юн Хян Ми узнала, что меня приняли амбалы ее папаши, я не спрашивал, а годзилла и не рассказывала. Не мое это дело, на самом деле.
После еды и небольшой уборки на кухне, во время которой Пак Сумин просто сидела на своем стуле и раздавала мне ценные советы и указания, никак более в процессе не участвуя, каждый занялся своим делом. Годзилла завалилась перед телевизором смотреть кино, я уселся за компьютер, к которому не подходил уже несколько дней. Впереди были еще два дня выходных, и раз уж я остаюсь в Корее, то пришло время запустить свои лапки в систему, которую установили спецы из фирмы Мун Джина. А для этого мне стоит сначала перечитать целый вагон мануалов и документации, которые у Пак Сумин не вызовут никаких подозрений. Главное не забывать держать на втором мониторе окно переводчика с английского на корейский, упорно изображая, что иностранных языков я не знаю.
Вечером мы еще раз поели — на этот раз я просто заварил нам лапши с сосисочками, которым, впрочем, Пак Сумин тоже была рада — и я присоединился к годзилле в ее ничегонеделании. Уселся в кресло, и пока девушка, закинув ногу на спинку дивана смотрела дорамы, погрузился в чтение манхвы.
— Если засыпаешь, то иди в спальню, — сказал я, поглядывая на клюющую носом годзиллу. Глаза у нее уже слипались, а будить ее и перетаскивать в другую комнату я не хотел.
— Сам иди, — огрызнулась Пак Сумин, но с дивана встала и поплелась в соседнюю комнату.
Наблюдая столь удивительное зрелище, я даже опешил. Мне не придется метаться по квартире в поисках, где лечь спать, либо же будить это тело, чтобы переместить его в спальню, а самому остаться работать за компьютером? Почему-то вспомнились слова Пак Сумин о том, что каждый раз закрывая глаза, она чувствует, что тонет. От этого мне стало не по себе, но я только отогнал эти мысли. Мун Джин говорил, что у него есть какой-то специалист, и даже прислал пару сообщений. Но терапия начнется только со следующей недели, а пока лучше не раскачивать лодку, которая и так пережила сегодня мощнейший шторм.
Перед сном я заглянул в спальню и, убедившись, что годзилла крепко спит, прикрыл дверь и пошел на диван. Надо будет сходить за вещами Пак Сумин наверх, ведь, по всей видимости, теперь мы окончательно живем в этой квартире вместе.
* * *
— Как тебе то, что произошло днем? — спросил Пак Ки Хун своего советника.
Рабочий день уже давно закончился, все сотрудники, которые сегодня вышли на работу, несмотря на государственный праздник накануне, уже отправились по домам. В головном офисе сейчас осталась только охрана, уборщики, круглосуточные дежурные в нескольких отделах и двое стариков, заседающих в кабинете главы конгломерата.
— У девчонки совершенно отсутствует уважение к старшим, — проскрипел Юн Донджин, с удовольствием вытягивая ноги.
Пак Ки Хун с насмешкой посмотрел на своего старого соратника и помощника. Единственный человек, не связанный с ним кровными узами, но приближенный настолько, что после рабочего дня может позволить себе говорить с ним таким тоном. Он ценил Юн Донджина именно за его способность во время работы всецело подчиняться его воле и приказам, а вечером — превращаться в старого друга, с которым можно спокойно обсудить все произошедшее.
— В любом случае, мы остались в выигрыше, — покачал головой Пак Ки Хун. — Согласись парень стучать — был бы соглядатай. А если нет — у Сумин-ян есть надежный человек.
— Вот только ваша внучка все испортила, — прокомментировал Юн Донджин. — Появилась как раз в тот момент, когда вы его приперли к стенке, и ему нужно было делать выбор.
— Не думаю, что все так плохо, друг мой. Все же, ставить людей в совершенно безвыходную ситуацию не стоит, в таких условиях человек может превратиться в бешеную крысу, — ответил Пак Ки Хун.
— И чего же мы тогда добились?
— Мы добились того, что он будет служить моей внучке, — ответил глава конгломерата, поднимаясь из своего кресла. Время ежевечерней прогулки по кабинету, словно это был тюремный дворик. — Это тоже неплохой результат. Ты связался с фирмой Мун Джина?
— Этого головореза? — скривился Юн Донджин.
— Ох, прекрати, тебе теперь часто придется пересекаться с этим мужчиной, — усмехнулся Пак Ки Хун. — Видишь, как все сложилось? А я еще тогда говорил, что тебе стоит принять его.
— Он головорез и ублюдок.
— Он просто слишком похож на тебя в молодости, — заметил Пак Ки Хун.
— И это тоже проблема, — ответил Юн Донджин. — Моя дочь достойна лучшего. Уж точно не подобного отброса…
Пак Ки Хун покачал головой. Отцы. Отцы никогда не хотят отпускать своих единственных дочерей, считая, что не родился еще мужчина, достойный их руки. У него были сыновья, но даже с ними он натерпелся. Особенно от младшего, Пак Киёна. Он должен был жениться на девушке из хорошей семьи, а в итоге привел в дом мать Пак Сумин. Какой это позор! Пак Ки Хун так и не смог простить сына до самой его смерти, а потом уже было поздно. Но, на удивление, Пак Сумин выросла более хорошим человеком, чем он ожидал. В ней чувствовался дух семьи Пак намного сильнее, чем в ее двоюродных братьях, сыновьях Пак Бо Гома. Она чем-то была похожа на свою двоюродную тетку, Чхве Кан-Ми, только более вспыльчивая