— Мы должны бороться.
От твердости собственного голоса поднялась гордость.
Соседки переглянулись с озадаченными улыбками.
— Мы? — Джана потерла ладонью свою голую коленку.
— Бороться с кем? — Фиф тоже села, отложила планшет.
— Со столичными, это ведь очевидно. Или здесь кто-то еще большая сволочь?
Я вытянула сумку из-под кровати. Разбирать ее не было никакого желания.
Достала футболку и шорты.
— Как ты себе представляешь "борьбу со столичными"? — Джана выражала недоумение обеих. — Для чего?
Они что, серьезно? В самом деле не понимают, зачем с ними бороться?
Не может такого быть. Они здесь второй год, знают лучше первокурсников местные устои и порядки.
— Вас устраивает, что с вами обращаются как с рабами?
Тревожные переглядывания соседок вызывали раздражение пополам с негодованием.
— Вам приятно чувствовать себя чьей-то вещью?
— Это не так работает, — Фиф свесила ноги с кровати, нащупала пушистые тапочки.
— А как? Объясните, я хочу понять.
Фиф нарочно шаркала подошвой по истертому полу. Резкие движения выдавали нервозность.
Она сдавила ручку двери до побелевших пальцев.
— Забудь! Бунты и прочую чушь. Все пострадаем.
Дверь закрылась, оставляя меня и Джану наедине.
Забыть? Смириться с предлагаемой участью безвольного существа?
Не знаю, какой спектр эмоций в моих глазах увидела Джана. Она несколько раз открывала рот, но так и не произнесла ни звука. И все же решилась.
— Слушай, все поначалу сопротивляются. Все не так плохо, как ты думаешь. Главное попасть к нормальному, кто бить не будет и по кругу не пустит. Многим даже платят хорошо, потом домой возвращаются и отлично живут.
Не могу поверить. Серьезно? Мне ничего не послышалось? Смириться с…
— Да что с вами не так?! — тряхнула зажатой в руке футболкой с шортами.
Распахнулась дверь, в комнату вернулась Фиф.
— С нами все в порядке. Ты не в провинции, здесь на твои высокие моральные принципы подрочат и кончат. Врубаешь? Идиотов нет, все жить хотят.
— Жить как биомусор?
Фиф фыркнула и рухнула на кровать, демонстративно уткнулась в планшет.
Джана метнула в подругу растерянный взгляд. Отвечать самой ей явно не хотелось.
— Все не так однозначно. Я уже говорила: попадешь к нормальному и проблем не будет.
Нет слов.
Просто… фантастика.
Взяла полотенце и вышла в коридор.
Душ не помог расслабиться. Нервное напряжение ощущалось стянутостью в груди. По каждому пальцу словно пробегал ток.
Завтрашнее посвящение не выходило из головы.
Что делать? Идти по комнатам в надежде найти единомышленников?
Нет, напрямую не стоит. Надо действовать аккуратно.
* * *
Наученная опытом первого дня встала гораздо раньше. Спокойно умылась, приняла душ и намазалась кремом от шеи до пят.
Никакого специфического запаха на теле не почувствовала. Не увидела наморщенных носов, не услышала едких комментариев. Утро шло своим чередом.
Нэнси ждала меня на выходе из блока. Натягивала рукава серого вязаного свитера, надетого поверх белой рубашки. Из-за пасмурной погоды в корпусе прохладно.
Несколько переходов мы прошли молча. На одном из поворотов перед нами появился тип, похожий на того парня, предложившего Нэнси пойти под него. Возможно это он и был: такая же толстовка, на голове капюшон.
Нэнси замедлилась, отставая от него на несколько шагов. Пальцы сжали рукава свитера.
— Мне страшно, — произнесла она полушепотом. — Говорят, сегодня будет посвящение… Ты знаешь, что нас ждет?
Мотнула головой.
Ничего хорошего нас точно не ожидает.
Взгляд Нэнси был прикован к спине в черной толстовке.
Остальной путь до столовой мы проделали без разговоров. Шум студентов заглушал мысли, дарил пресловутую видимость безопасности.
Среди толпы кажется ничего случиться не может. Защитная реакция мозга. Обманчивая.
В потоке людей легче воткнуть нож и скрыться, причинить боль и остаться незамеченным.
Нож — условный страх. Вонзается безжалостно, проворачивается, превращая плоть в месиво.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
Отвратительные ощущения.
Ребята уже сидели за столом. Мы с Нэнси заняли те же места.
Мишель приветливо улыбнулся. Не успела я поздороваться, как улыбка слетела с его лица.
— Черт, у вас же сегодня посвящение, да?
— О-у, — протянула Рина и насадила бекон на вилку, — сочувствую.
— М-да, — коротко и мрачно выдал Олдос.
— Кто-нибудь, объясните, что происходит на посвящении? — Нэнси, и без того бледная, смотрела на соседей по столу огромными глазами.
Я сжала вилку, тщетно успокаивая разогнавшийся пульс.
Рина со вздохом откинулась на спинку стула, по очереди смотря на меня и Нэнси.
— Проверка на прочность.
— Моральную, — вставил Мишель.
— Физическую, — добавил Олдос.
— Многие получают травмы, — продолжила Рина.
— Моральные, — кивнул Мишель.
— Физические, — зубцы вилки Олдоса стукнулись о керамику.
Я махнула рукой, тяжело выдыхая.
— Можете не продолжать.
Нэнси без лица ковырялась в тарелке. Она словно надеялась в ней раствориться.
У меня тоже пропал аппетит.
На другом конце столовой сидели преподаватели, среди них и Спенсер. Им ведь всем известно, что устраивают столичные. Они знают. И допускают, потворствуют издевательствам. Потому что сами наверняка были среди тех, кто устраивал "посвящение". Поэтому они к нам относятся не лучше.
Такой абсурд: заставлять, вынуждать поступать в Университет Амока, чтобы… Видимо, чтобы обеспечить столичных "игрушками". Развлечением на время учебы. Чтобы доводили неприязнь к приезжим до первоклассного уровня.
Сквозь запах еды нос пощекотал самый приятный аромат. Сложный, неподдающийся описанию. С множеством подтонов, один из которых, совершенно точно, миндаль.
Веки прикрылись от наслаждения. Внутри все восторженно пело.
В грудную клетку словно засунули жар-птицу. Она встрепенулась, расправила крылья, обжигая изнутри. Уронила пламенное перо в район желудка, еще одно упало в низ живота.
Я обернулась. К центру зала, расправив плечи, шел Малин в окружении неизменной компании.
Случайно зацепила взглядом Дрейка. Он усмехнулся мне. Малин заметил, проследил за траекторией.
Бледно-желтые глаза будто просверлили дыру, сквозь которую бесконечно вытекал воздух, создавая дефицит кислорода.
Вцепилась в кружку, борясь с порывом подскочить с места и подбежать к Малину.
"Отвернись. Ну же!", — мысленный приказ остался не услышан.
Я не могла перестать смотреть. Это… чудовищная сила притяжения.
Крылья носа Малина подернулись. Грудная клетка заполнилась кислородом.
Он пытался учуять. Распознать запах, который случайно уловил в первую встречу, но… Развернулся и сел за стол.
Без зрительного контакта натянутая пружина, готовая подбросить меня на месте, ослабла. Только запах не исчез, он по-прежнему туманил разум.
За столом шло какое-то бурное обсуждение, а я пыталась отключиться от обоняния. Жаль крем не блокирует запах истинного.
Учебное время утекало песком в огромных песочных часах. Так медленно, что казалось песок никогда не закончится.
Стандартные предметы первого курса, ничего особенного. Не считая высокомерного отношения преподавателей, поистине достойного биомусора.
Радовало, что занятия у нас и у столичных проходили отдельно. Слышали от старших курсов о крайне редких, но всегда запоминающихся совмещениях. Надеюсь их не случится в обозримом будущем.
Историю вел Спенсер.
Иронично: куратор биомусора рассказывал как же мы докатились до такой жизни. Разумеется через призму столичного: кривую, в трещинах и пятнах.
Когда случилась древняя химическая война из восьми миллиардов людей на планете осталось примерно сто миллионов. Разбросанные по разным частям света, наиболее здоровые начали искать убежище. Появились общины, первые оплоты выживших.