одновременно. Ноги Тилли подкосились от боли, но Кейтилин вдруг подхватила её под плечо и потащила за собой. Тилли не успела это никак обдумать: события происходили слишком быстро, к тому же она была охвачена мыслью любой ценой убежать от чудовища. Да и каждый шаг отдавался болью в подвёрнутой ноге…
Но далеко убежать им не удалось: чудовище неожиданно остановилось и припало мордой к земле. Девочки находились неподалеку: они стояли за деревом, прижимаясь к нему так тесно, словно собирались слиться с ним.
— Что там? — тихонечко спросила Кейтилин. — Я не вижу, слишком темно.
— Я тоже, — прошептала Тилли, старательно вглядываясь в темноту.
Чудовище находилось в тени, и от него виднелись только смутные очертания.
«Должно быть, именно так они и охотятся, — подумала Тилли. — Прячутся в земле, подкарауливают жертву и нападают».
Вдруг раздались чавкающие звуки, от которых сердца девочек ушли в пятки. Кейтилин мелко дрожала, а Тилли лихорадочно размышляла о том, что же такое могут жевать линдвормы. Ведь не прелые же листья он ест…
— Ты что-нибудь проливала? — тихо спросила она у испуганной девочки.
— Молоко, — едва слышно ответила ей Кейтилин. — Ты же сама мне его и разлила, не помнишь?
Тилли промолчала: разумеется, она не помнила, так как попросту не обратила на это внимания.
— Пойдём, — шёпотом произнесла она. — Говорят, драконы любят молоко. Не знаю, как линдвормы, но виверны точно.
Кейтилин не стала отвечать, а лишь покорно подхватила собеседницу, и они осторожно направились прочь от этого места. Чавканье становилось всё слабее и слабее, очертания дракона всё сильнее сливались с темнотой, пока полностью не растворились среди ночной мглы, кустарника и деревьев…
* * *
Остановились они только спустя какое-то время, когда окончательно устали. Тилли, впрочем, и дальше бы пропрыгала на одной ноге, но Кейтилин уже была не способна идти. Они упали под сосной, обессиленные и уставшие; дыхание их было тяжелое и медленное, а язык не шевелился. Так что они не смогли бы поговорить, даже если бы очень захотели…
А Тилли хотела. Она неожиданно поняла: Кейтилин почему-то было совсем не больно, когда та её несла. Она посмотрела на свою руку и неожиданно поняла, в чем причина.
«Я не касалась её, — подумала она. — Всё это время мои руки не касались её, а она держала меня за одежду».
Тепло разлилось по сердцу Тилли. Она ни в коем случае не делала жизнь девочки легче, но ей было приятно просто от одной мысли, что она может хоть как-то общаться с людьми, не боясь их обжечь или покалечить.
«Король всё равно их проклянёт, — вдруг вспомнила она. — Он всё равно съест любого, кого я встречу».
Она посмотрела на Кейтилин: та уже мирно спала, не раскладывая вещи на ночь.
— Вот дура-то, — вслух произнесла Тилли. — Тоже мне, отправилась в лесной поход. Линдвормов не знает…
Как ни странно, последнее шокировало девочку сильнее всего: она часто слышала о непригодности богатеньких деток к жизни, но чтобы настолько?!.. Не знать линдвормов — это всё равно, что не знать про лес, про деревья, про воду… Вот не видеть их можно, всё-таки скрытные твари, но чтобы не знать? Это же какой блаженной надо быть!
Но она спасла Тилли, и поэтому та просто не имеет права её подставлять.
Она осторожно встала и, морщась от боли, заковыляла прочь. Единственное, что Тилли могла для неё сделать — избавить от опасности, не дать возможности Паучьему Королю её съесть. Конечно, эта девочка совсем ей не нравилась, но Тилли умела быть благодарной за помощь.
Ночная тьма начинала потихоньку развеиваться, когда Тилли поняла, что смертельно устала. Ноге стало чуть полегче, по крайней мере, не подвернула. Ушиблась, конечно, знатно, синяк будет страшный, но ходить можно. Однако дело было не только в ушибленной щиколотке: за целый день Тилли пережила столько, сколько никогда не переживала за всю свою жизнь: днём она работала на фабрике, вечером — спасла, дура, чужого ребёнка и заодно подставила всю деревню… А теперь она встретила повелителя фей, едва не попала в лапы линдворма и кто знает, что её ждёт впереди.
Дрожа от холода и усталости, Тилли нашла небольшую полянку, на которой не было никаких фейских нор. Земля была очень твёрдой и холодной, трава не росла вообще, да и корни торчали как-то особенно остро.
Но, по крайней мере, там не было фей.
«Вот и всё, — думала она, устраиваясь на земле. — Либо от холода околею, либо меня кто-нибудь съест. Всё равно помру, так что наплевать».
И тут же заснула, не думая больше ни о чём.
Глава 3
— Я весьма разочарован тобой, дитя. Кажется, ты не приняла всерьез мои слова, раз ты считаешь, что можешь так просто гулять по лесу.
Мрачная и вечно тёмная поляна, деревья, заросшие паутиной, обёрнутые в плотный кокон трупы… словно Тилли не уходила из этого ужасного места. Паучий Король возвышался над ней, недовольно скрестив тонкие руки-лапы на груди. Девочка зачарованно глядела на него, понимая, что теперь видит его достаточно хорошо и не знает, зачарована ли она его уродством или, напротив, оцепенение удерживает её от потери чувств.
Паучий Король немного изменился с их последней встречи. Его лицо стало чуть более человеческим, скулы — очерченными, на лице отчетливо виднелся тонкий с горбинкой нос, кожа приобрела оттенок серой древесной коры, а яркие алые губы скривились в выразительной, немного неестественной гримасе. Однако он весь был густо покрыт тоненькими ворсинками, как будто на нём всё ещё оставалась паучья шкура.
Да, паучья шкура. Конечно.
— Ты должна гордиться тем, что тебе предоставлено, — сообщил Король, сопровождая свою речь не то присвистыванием, не то шипением, не то многократным эхо. — Наглая девчонка! Думала, раз я отпустил, то тебе больше не грозит никакая опасность?!
— Я убегала, — робко подала голос Тилли. — Я правда убегала, ты же видел…
— Вы слышали, она убегала! — обратился Король неизвестно к кому, и со всех сторон послышался смех. Тоненький, страшный, издевательский, бьющий по ушам и заставляющий сгорать со стыда. Кто же это смеётся?..
— Я же не виновата, что она ко мне прибилась, — произнесла Тилли, прикусывая губу. — Я же не виновата…
— Нет, виновата, — прошипел Король, и в его многократно усиливающемся голосе слышалось искреннее презрение. — Надо было скормить ту девчонку дракону и уходить самой!
— За что ты хочешь с ней так обойтись? — тихо спросила Тилли. — Что она тебе сделала?
— О, девочка, девочка, — голова на длинной змеиной шее укоризненно покачалась из стороны в сторону, и Тилли