Читать интересную книгу Кундалини. Эволюционная энергия в человеке. - Гопи Кришна

Конфликты и противоречия, существующие между различны­ми религиями или религией и философией, заставили меня усомни­ться в возможности появления религии, которая подходила бы в равной мере крестьянину и философу, рационалисту и священнику. Но может ли быть дан иной ответ на этот вопрос, кроме как отрица­тельный, если истины такой религии не могут быть эмпирически доказаны, в отличие от общепризнанных законов и явлений приро­ды? Безусловно, нет. Чтобы убедить здравый смысл возвыситься над собой, необходимо сделать это, не покушаясь на его ревностно оберегаемые принципы. Но поскольку ни одна из существующих религий не готова к подобному подходу, компромисс между верой и рационализмом представляется маловероятным и, следовательно, трудно ожидать появления универсальной религии.

Несмотря на феноменальный рост человеческого знания за по­следние два столетия во всех областях жизни, факты, лежащие в основе религий, все еще остаются предметом противоречий и спо­ров. Но можно ли ожидать чего-то иного, учитывая, что дух позна­ния, как правило, жестоко преследовался в прошлом. В контексте строгих законов, управляющих (как это доказала наука) вселенной, чудеса и сверхъестественные феномены, ассоциируемые с рели­гией, представляются мне изолированными и неверно истолкован­ными проявлениями космического закона, все еще скрытыми за за­весой тайны, которые предстоит понять, прежде чем давать объяс­нение кажущимся противоречиям и аномалиям, присутствующим в религиях и религиозном опыте.

Даже, казалось бы, достоверные сообщения о сверхъестествен­ных явлениях, демонстрируемых медиумами Европы, кажутся мне неубедительными, так как упорядоченной гармонии природы чужды те странные проявления, которые подчас обнаруживаются на их се­ансах. Я никак не могу заставить себя поверить, что законопослуш­ная природа, проявившаяся во всей своей славе и величии в челове­ческом организме, может вести себя столь непоследовательно: со­здать нескольких настолько отличных от других мужчин и женщин, чтобы, проявившись в них, совершать резкие скачки от совершенно­го порядка материальной вселенной до нелепицы в духовном мире.

То, что некоторые из этих проявлений были подлинными, со­мневаться не приходиться. Но какое объяснение можно им дать? Лишь многие годы спустя я обнаружил источник этих поразитель­ных явлений и связал его со сверхразумной силой в человеке, силой озаряющей и таинственной. Эта сила озаряет гениев и порождает маскарад духов и бесов, являющихся к медиумам и одержимым; в силе этой заключено и блаженство, и проклятие — блаженство эк­статических видений и проклятие жутких теней безумия.

Мой интерес к изучению и практике Йоги не был порожден же­ланием обладать особыми психическими способностями. Трюки и фокусы, практикуемые людьми определенного сорта, а также призывы священных текстов избегать демонстрации сверхъестествен­ных способностей казались мне достаточной причиной для того, чтобы не поддаваться соблазну управлять законами природы, не об­ладая при этом достаточной силой воли, необходимой для подчине­ния закону духа. Я не уставал удивляться непоследовательности человеческой природы, когда встречал в книгах по Йоге (издавае­мых как на Западе, так и на Востоке) обещания развить способности практикующего таким образом, что ему будет легко добиться успе­хов в мирской жизни. А ведь речь шла о системе, специально со­зданной для совершенствования незримых, тонких свойств челове­ческого духа!

Задача, которую я перед собой поставил, была куда выше и благороднее всего того, на что я мог рассчитывать, развив в себе сверхъестественные способности. Я мечтал достигнуть такого состо­яния сознания (считающегося конечной целью Йоги), в котором во­площенный дух возносится в сферы невыразимой славы и блажен­ства, покидая пределы мира противоположностей, освобождаясь от желания жизни и страха умереть. Это особое состояние сознания, осознающего свою трансцендентальную природу, являлось той вы­сшей наградой, к которой должен стремиться истинный йог. Обла­дание же сверхъестественными способностями иного рода (как те­лесными, так и умственными), оставляющими человека беспомощно барахтаться в бурном море бытия, не продвигая его ни на шаг к ре­шению великой тайны, казалось мне столь же бессмысленным, как и владение земными ценностями, исчезающими в момент смерти.

Достижения науки вооружили человека новыми чудесными возможностями, которые могут сравниться даже с самыми выдаю­щимися проявлениями сверхъестественного характера, за исключе­нием одного «но» — именно чудо трансцендентального опыта и от­кровения (необходимого для эволюции этики и существования мир­ного и продуктивного социального порядка) не только внесло свою лепту в вознесение человечества на пьедестал современного мате­риального благополучия, но и сделало возможными сами чудеса на­уки. Всем сердцем я желал достичь того трансцендентального со­стояния чистого познания, не знающего границ пространства и вре­мени, которому мудрецы Древней Индии посвящали вдохновенные гимны, считая его высшей целью человеческой жизни.

 

 

Комментарии к первой и второй главам

 

Помню, как в жаркий день начала лета 1952 г. я со своей же­ной и двумя друзьями, Джеральдом Хэнли и Ф. Дж. Хоупмэном, приложившими много усилий для того, чтобы эта книга увидела свет, посетили Гопи Кришну в его доме в Сринагаре. Мы все тогда жили в Кашмире и натолкнулись на труды Гопи Кришны на местной ярмарке, где один из его последователей распространял книжечку стихов, сопровождавшихся кратким описанием опыта автора. Я отправился на эту встречу из любопытства и был на­строен весьма скептически, предполагая встретиться с шарла­таном, поспорить с ним, разоблачить, а позже, возможно, и по­смеяться над ним.

Помню жару, мух и свою пропотевшую рубаху, приклеивающуюся к спинке кожаного кресла. Гопи Кришна сидел на узкой кровати, спокойный, полный, облаченный во что-то белое, и улыбался. Его кожа, казалось, отличалась от кожи других людей, которых я встречал в Кашмире за последний год. Тогда я подумал, что она выглядит здоровой. Сейчас бы я сказал, что она свети­лась. Помню ту простоту, с которой мы вели беседу. Но больше всего запомнились глаза этого человека — дружественные, светя­щиеся, огромные, мягко сфокусированные. Они всецело поглотили мое внимание и каким-то образом убедили меня в том, что все, что происходило в этой комнате с этим человеком, — подлинно. Я посещал его еще несколько раз, чтобы поговорить с ним, прежде чем отправился назад в Шишнаг, а затем возвратился в Европу. Поскольку после встреч с Гопи Кришной в горах со мной произош­ло несколько необычных событий, я склонен считать его инициа­тором и знамением в моей жизни. Наши встречи оказали на меня более глубокое воздействие, чем мне казалось вначале. Его глаза на­учили меня доверять своему видению, своим убеждениям — тому, что находится за пределами моего воспитанного в скептицизме западного ума. Это было посвящение в психологию, которой я стал заниматься позже.

Поэтому краткие комментарии, которыми я решил снаб­дить данную книгу — не что иное, как проявление благодарности, уважения к нему лично и к культуре, в которой он воспитывался.

Я не намерен ни объяснять, ни отстаивать то, что написано Го-пи Кришной, — я лишь стремлюсь соотнести его опыт с глубин­ной психологией Запада и, в частности, с процессом индивидуали­зации, как он описан в «Аналитической психологии» Карла Юнга.

 

Наш текст начинается классическим примером медитативной техники. Как в восточной, так и в западной психологии обязатель­ным условием любого достижения человека является внимание. Способность концентрировать сознание — признак силы «эго», как это называется в западной психологии. Нарушения внимания могут быть определены при ассоциативном тесте, предложенном Юнгом, чтобы продемонстрировать способность «эго» фокусироваться на от­носительно простом задании (словесных ассоциациях). Эта способ­ность может ослабевать из-за подсознательных комплексов. Длите­льная, упорная концентрация внимания на одном объекте (напри­мер, на цветущем, излучающем свет лотосе) столь же трудна, как и продолжительная концентрация при выполнении любого задания экстравертного характера. Идет ли речь об экстравертном или интровертном, восточном или западном, — в любом случае мы с самого начала должны отметить значение «эго» — фокусирующегося, кон­центрирующегося, проявляющего внимание.

Многолепестковый лотос на макушке головы — традиционный символ Кундалини-Йоги. С точки зрения аналитической психоло­гии, это означает фиксацию «эго» на образе себя в форме мандалы. Этот образ был избран «эго» в соответствии с духовной дисципли­ной — в христианской медитации это может Священное Сердце, Крест, образы Христа, Марии, Святых и т.д. Вместо того чтобы об­суждать объекты концентрации (чем занимается сравнительный символизм), лучше кратко поговорить о различиях техники актив­ного воображения, с одной стороны, и дисциплины Йоги, с другой. В духовных дисциплинах внимание, как правило, фокусируется на заданных или известных образах (в дзен-буддизме может не быть образов, но вместо них используется коан, задание или вещь). В лю­бом случае задается фокус внимания, и человек знает, когда он от­влекается или «отключается». При активном воображении, которое описал Карл Юнг, внимание уделяется любому образу, эмоции, час­ти тела или чему-либо еще, что «приходит на ум». Таким образом, отвлекающие факторы не подавляются — им уделяют внимание.