Читать интересную книгу Приключения стиральной машинки - Ира Брилёва

Небо теперь почти все время было неприятного темно-серого цвета, и ночью звезды не было видно сквозь промозглый мрак дождевых туч.

Во время шторма корабли сбились с курса, но никто не терял надежды, что небо, наконец, прояснится, и станет ясно, где они сейчас находятся. Однако черные тучи над горизонтом и не думали расходиться. Чистое звездное небо и дневное светило не появлялось уже несколько дней, и это обстоятельство сильно затрудняло для экспедиции возвращение на прежний курс. И оставалось только ждать своей судьбы. Главное теперь было уцелеть в лапах океана, который во все времена мог сделать самое совершенное человеческое творение лишь хрупкой игрушкой для неаккуратных океанских волн. Идиотское выражение «ждать у моря погоды» приобрело очевидный фатальный смысл.

Видимо, местные боги, отвечающие за погоду, решили показать незваным гостям, где зимуют раки в этих краях. И они показали!

Кончились замечательные ежевечерние посиделки на палубе. Корабли мотало и несло по воле волн, пока, наконец, они не потеряли друг друга из виду. Но так часто случалось в те времена, и капитаны, зная об этом, заранее договаривались о том месте, где встретятся после бури. Обычным местом встречи в этой точке земли и был Мадагаскар. Там можно было пополнить запасы воды и продовольствия и отдохнуть после жестокого шторма. «Грозе» повезло. Она выскочила из шторма как резиновый мячик из детской рогатки, и, едва дотянув до Мадагаскара, стала на якорь ввиду его берегов — зализывать раны, нанесенные внезапным и жестоким штормом.

«Одеон» же, разлученный этим штормом с «Грозою», продолжал бороться с волнами и, словно легкое перышко, был гоним ярыми порывами ветра все далее и далее от проторенных морских дорог. Природа, как видно, разозлилась не на шутку. Шторм уже много дней гнал и гнал «Одеон» по неизвестному маршруту. Ни солнце, ни звезды не появлялись на небе уже больше недели. А только огромные водяные буруны крутили и крутили в водоворотах деревянную скорлупку с горсткой смельчаков. Пока наконец в один из серых пасмурных рассветов не раздалось долгожданное: «Земля! Земля!» Все выскочили на палубу. Буря улеглась. Дождя не было. Низкое недоброе небо смотрело на нежданных гостей неприветливо. Узкий песчаный берег тянулся длинной полосой вдоль правого борта, и край этой земли уходил куда-то за горизонт. Скорее всего, это был не остров, а континент. И это была удача! Наконец-то можно будет крепко стать ногами на твердую землю, почувствовать не надоедливую зыбь палубы, а привычную земную твердь.

Корабль подошел к берегу так близко, как позволили глубины под килем. Матросы спустили две шлюпки, и, с виду неповоротливые, похожие на половинки пузатых, разрезанных вдоль продольной оси матрешек, суденышки понеслись к незнакомому берегу так быстро, как только позволяла сила доброго десятка человеческих рук. Решено было коротко обследовать этот берег, а затем двигаться к Мадагаскару, туда, где после бури должен был ждать их корвет «Гроза».

Артем за время путешествия успел подружиться почти со всем экипажем. Он был всеобщим любимцем, как и тогда, в детстве, когда умилял всех домашних своими детскими поцелуями перед каждым обедом. Его мягкий покладистый характер делал его добрым другом для любого, кто хотел этого. Артем обладал еще одним замечательным качеством, которым природа редко наделяет человека — он умел слушать. И люди, в благодарность за это качество, одаривали юношу своей искренней дружбой.

— Прыгай, Артем Кузьмич, прыгай! Давай сюда, скорее! — Наперебой кричали ему из шлюпки. Он ловко спустился в маленькое суденышко, и матросы налегли на весла. Боцман, не выпуская изо рта любимой трубки, резкими выкриками командовал слаженными движениями гребцов.

Артем сидел на носу лодки, которая быстро неслась к неизвестному берегу, и сердце его билось громко и быстро, словно колокольный звон поселился внутри него. Артем вглядывался в приближающуюся полосу прибоя, и ему казалось, что весь мир сейчас гудит колоколами вместе с его сердцем — так и происходит встреча человека с мечтой.

Лодка неожиданно жестко, с налета, уткнулась в песок, и Артем кубарем слетел со своего места в воду. Громкий хохот окружил его со всех сторон, когда он вынырнул из соленой пены прибоя.

— Ну вот, с боевым крещением вас, Артемий Кузьмич! — Боцман спрыгнул в воду вслед за Артемом и, подхватив того за шиворот, мощным рывком вышвырнул на берег. Артем наглотался солено-горькой воды — так неожиданно и быстро оказался он в прибрежных волнах, и грубоватая помощь боцмана пришлась весьма кстати.

— Эх, наберут молоденьких мальчонок и возись тут с ними, — ласково глядя на Артема, бормотал боцман себе под нос, пока тот, словно промокший под дождем щенок, отряхивал с себя воду.

— Что, Артемий Кузьмич, солона водица? — К нему, мокрому и растерянному подошел капитан. — Ничего, не тушуйтесь. Я сам по неопытности не раз со шлюпки вылетал, пока не приноровился. — И капитан дружелюбно похлопал юношу по плечу. Матросы с громким свистом и шутками вытащили шлюпку на песок, и теперь все оглядывались по сторонам, разглядывая незнакомое место.

Берег был песчаным, но недалеко от кромки воды начинались густые зеленые заросли. Капитан разделил всех сошедших на берег на две команды и приказал обследовать этот незнакомый песчаный пляж и прибрежный лес.

— Господа, прошу вас далеко не отлучаться. Сегодня у нас задача не исследовать сей неизвестный нам берег, а пока только осмотреться. Я думаю, двух часов нам будет достаточно. Через два часа собираемся все на этом же месте. В случае тревоги трубите в горн. — И обе команды разошлись по своим маршрутам.

Артему достался лес. В его команде было шестеро человек. Трое матросов, боцман и старший офицер. Юноша обрадовался такому удивительному совпадению. Дело в том, что с этим офицером за время плавания Артем сдружился особенно тесно. Ему нравилась неторопливая рассудительность и сдержанность этого человека. Звали его Сергей Викторович Караганов. Он был дворянин, замечательный мореход и ученый, и участвовал в экспедициях уже в третий раз. За время путешествия они с Артемом провели не один час за интересной беседой. Сергей Викторович рассказывал юноше о своих путешествиях, о том, что ему довелось увидеть и услышать, и подчас его рассказы напоминали захватывающие повести, в научность которых тяжело было поверить. Но сомневаться в его словах было в высшей степени неправильно, поскольку этот человек был образцом честности и принципов.

В самом начале путешествия Караганов держался слегка особняком ото всех, и обычно после ужина, если погода не была слишком мрачной и качка немного успокаивалась, он выходил на палубу, присаживался неподалеку от импровизированного кабинета, устроенного здесь же Артемом, и долго смотрел на темный горизонт. На его лице ничего не отражалось. О чем мог думать человек в таком положении? О чем угодно. О судьбах мира, о любимых людях, о новых землях. Даже просто ни о чем. И это тоже было правильным выбором, поскольку никто не знал, что можно ждать от завтрашнего дня — в море не стоит загадывать более, чем на одну минуту вперед.

Когда оставались силы и время, Артем вечерами прилежно трудился над дневником. Аккуратно исполнив свои обязанности, — в экспедиции исключений не было, здесь каждая пара рук была наперечет, — он исписывал страницу за страницей, пока свет дня, опускаясь все ниже и ниже к водной глади, не сменялся полным мраком, и вокруг становилось так темно, что писать уже не было возможности. Тогда он прятал свою бесценную тетрадь за пазухой камзола и вглядывался в темнеющий горизонт — не мелькнет ли там что-нибудь.

Караганов никогда не интересовался тем, что именно описывал в своей тетради молодой ученый. Он и так это знал — кто в молодости не вел путевых дневников! Но ему нравился этот молодой человек с кротким нравом и учтивыми манерами. Он наблюдал за ним, незаметно посмеиваясь в усы над его наивной молодой восторженностью, которая все же невольно вызывала уважение абсолютным следованием к поставленной цели. Караганов знал, что из таких людей с возрастом получаются настоящие ученые, которые прославляют Отечество и свою фамилию. А это очень много для обычного человека, жизнь которого — только крошечный миг для Вселенной.

Как-то, в один из таких вечеров, на борт их судна рядом с судовым фонарем села большая пестрая птица. У нее был огромный красный клюв, которым она непрерывно вертела во все стороны. Вид у нее был довольно устрашающий, но только не для молодого ученого. Артем несколько минут смотрел на нее, как завороженный, а потом медленно поднялся и стал подкрадываться к незнакомке.

— Не вздумайте подходить к ней ближе, чем на три метра, мой юный друг. Даже если вы большой любитель неизученной фауны и сильно хотите с ней познакомиться, — раздался из темноты голос Караганова. — Я знаю этот вид, они очень драчливы и не оценят вашего гостеприимства. — Артем от неожиданности отпрянул назад. Караганов встал со своего места и подошел к Артему. — Видите этот шрам, — офицер завернул рукав — в слабом свете фонаря Артем разглядел белеющий на коже рубец, — это я когда-то хотел покормить такого же интересного представителя этой хищной породы. Я тогда был примерно ваших лет. — Караганов поправил рукав и посмотрел на Артема. — Знаете, на палубе становится прохладно. Что вы скажете о чашечке хорошего чаю в кают-кампании? — После этого случая их ежевечерние посиделки стали традицией. Матросы, свободные от вахт и работ, приходили послушать рассказы Караганова. Они сидели тихо, как дети, которым няня на ночь читает волшебные сказки.