тебя до его кабинета, навещу маму, и мне пора на работу. Ты со своим завтраком порушил все мои планы, Влад.
— И это твоя благодарность? — рассмеялся почти искренне на ее ворчание. — Где ты работаешь?
— В салоне красоты, маникюршей работаю.
Ну кто бы сомневался? Почему-то я так и думал: продавщица, маникюрша или парикмахерша.
— Учиться не пошла?
— Учусь, на свободном посещении сейчас. Ну, с осени, разумеется, сейчас учебы нет. Я ведь еще уроки музыки даю, и не все успеваю. А за репетиторство неплохо платят, приходится выбирать.
— И какая работа тебе нравится больше? — спросил с живым интересом. Вера и музыка? Это что-то новое.
— Музыка. Я музыку люблю: играть, петь — это по мне. Но, — она строго нахмурилась — так, что захотелось разгладить морщинки на переносице, — я и маникюр люблю делать. Все, что деньги приносит.
— А учиться?
Вера пожала плечами, так и не ответив. Видимо, учиться она не любит. Помнится, в школе Вера не блистала, и мать вызывала классная руководительница и по поводу успеваемости, и по поведению.
Ничего не изменилось. И об этом нельзя забывать, что вот эта девочка с каштановыми волосами — лгунья и притворщица каких поискать.
И что она любит играть.
Дрянь.
Глава 6
На работу я сбежала, пробыв с мамой всего пять минут. Привычно сунула несколько купюр медсестре, чтобы не забывала уделять внимание самой важной для меня пациентке, и унеслась прочь, не дожидаясь Влада.
С ним странно. Непривычно, что он здесь, и я не понимаю, как себя вести с ним. Влад то смотрит зверем, словно вот-вот в горло клыками вцепится, то разговаривает мягко, обволакивая патокой.
И этот контрастный душ порядком меня утомил, вымотал итак истлевшие за эти годы нервы, и лицо стало держать сложно.
— Телефон! — хлопнула себя по лбу. — Нужно было взять его номер. Как я теперь свяжусь с ним?
— О, мать, сама с собой уже болтаешь? — в подсобку зашла Катя, ни капли не стесняясь, что это рабочее помещение, а она в нашем салоне не работает.
— Катя?
— Нет, привидение твоей мертвой бабушки, — рассмеялась подруга. — На маникюр пришла, денег вот подкопила, а мой мастер сошла с ума, и вместо работы ведет беседы сама с собой.
Расхохоталась в ответ на глупую шутку — нервно, истерично почти, выплескивая скопившееся напряжение.
— Так. Что случилось, Вер?
— Влад случился.
— О-оо, рассказывай, — протянула подруга, и схватила меня за руку, вытаскивая в зал. — Угрожала ему, да? Как я и советовала? Купился же?
— Нет, ты что? Встретились, поговорили, и он согласился помочь, — сказала, сама не веря, что все оказалось относительно легко. Я ведь уверена была, что он пошлет меня дальней дорогой, не стесняясь в выражениях.
— И как он? Ну же, Вера, почему из тебя все приходится клещами вытаскивать?!
Взяла мягкую пилочку для ногтей, и принялась за привычную работу — не слишком любимую, несмотря на заверения Владу, что меня все устраивает.
Не устраивает. Глаза слезятся от ядреных запахов лаков, ацетона, топовых покрытий и летающих в воздухе глиттеров. Никакие вытяжки не спасают, но лучше здесь, чем за кассой супермаркета — и такой опыт был, пусть и не долгий. Вот только недостачи у меня были огромные, и пришлось уйти, чтобы в минус не выйти с такой работой.
— Не знаю, что тебе сказать. Влад, он… сама не понимаю.
— Красивый?
— Не думала об этом, — сморщилась, в глубине души понимая, что лгу. И вздохнула: — Красивый, и я его боюсь. Жуткий он какой-то, злой как маньячина. Еще хуже стал, чем раньше, представляешь? Надеюсь, встречаться мы будем редко.
— Я бы хотела на него посмотреть, — подмигнула Катька. — Да ладно, Вер, не куксись, я ж из любопытства. Был обычный мальчишка, я смутно помню его в школе. А сейчас вон какая шишка — богатый наследник, и все такое. Настоящий мужик из списка Форбс — и в нашей дыре! Интересно же! Я искала его в интернете, но фоток его нет. Только вот с мэром, но там непонятно ни черта.
— Влад не хочет разбивать девичьи сердца, смущать не хочет своей красотой, и на грех наводить, — съязвила, подтрунивая над любопытной Катей. — Вот и не выкладывает фотографии. А если серьезно, то ничего сверхъестественного: две руки, две ноги. Все как у всех.
— Зануда ты. Попроси я тебя расписать Кирилла, ты бы час трындела. А о Владе двух слов не вытянуть!
И с чего Катя взяла, что я настолько без ума от Кирилла? Да, он нравится мне своей веселой безбашенностью, но в подушку ночью я не рыдаю, шепча его имя.
Наверное, я вообще не способна любить. Может, поэтому я и мечтаю о сильных чувствах, что подозреваю, что не видать мне их?!
— Кстати, по поводу этого нищеброда. Антон и Кирилл зовут нас завтра в парк. Парное свидание, — зашептала Катя. — У тебя, вроде, как раз выходной. Репетиторства нет?
— Нет, — оживилась от перспективы. — Я пойду!
— О, а я уж испугалась, что придется уговаривать. Ну слава Богу, а то чокнуться можно от такой жизни, как у тебя.
Катя, как всегда, преувеличивает. Жизнь моя далеко не легкая, но кому, как не мне знать, что многим людям приходится гораздо сложнее! Да, мама болеет, да, приходится работать, но у меня есть крыша над головой и есть надежда — а это иногда все, что нужно человеку, пока он дышит.
Присмотрюсь к Киру, может, удастся полюбить. Я ведь нравлюсь ему, вижу, что нравлюсь. Вдруг он станет тем самым, от которого сердце будет радостно биться, ради кого я буду по утрам вставать, и птицей летать, парить как на крыльях?
— Так вы с Владом помирились?
— Можно и так сказать. Но, Кать, мы с ним и не ссорились, просто он невзлюбил меня с первого взгляда, едва увидел. Я-то хотела наладить отношения с ним, очень хотела.
— Да, я помню, что он был редкостной сволочью. Но одно дело — парень-подросток, а другое — взрослый мужчина!
— Ему двадцать четыре, — рассмеялась я. — Какой из него взрослый мужчина, я тебя умоляю! Избалованный сопляк — вот кто Влад. Папочка разбогател, а Владу лишь повезло. Не думаю, что он сам способен бы был подняться…
— Т-сс, — Катя расширила глаза — удивилась, наверное, от того, как я разошлась.
Но я в кои-то веки не хочу сдерживаться. Да, я сделала вид, что с Владом у нас перемирие, но обида моя, странным образом, лишь усилилась, окрепла, и подняла голову.
— … без папочкиных денег.