— Мальчик! Выполни нашу просьбу, и все, иди — отдыхай! Никто тебя не будет трогать! — посоветовал один из «старичков».
— Нет! — отрезал я.
Они били меня втроем, пытаясь сломать и заставить выполнить свое приказание, а я, еле сдерживаясь, чтобы не заплакать от обиды и боли, держался…
— Вы что делаете! Это мой мальчик! — спасение пришло от земляка — «старичка» из Красноярска, подлетевшего к нам и заслонившего собой меня, всем видом напоминая ощерившегося волка и готовый за своего «мальчика» кинуться в драку.
Чувство огромного облегчения, что все закончилось, что появился мой защитник и друг, навалилось на меня, и помимо моей воли из глаз хлынули слезы, которые я так и не смог удержать.
— Да мы так, Серега, ничего, — примиряюще замахали те руками, — твой мальчик?
— Да! Мой! Андрюха! Что вы ему делали?
— Да поприкалываться хотели, а он молодец — молоток! Как зовут? Андреем? Мальчик, а ты молодец! Серега! Мы, камчатские, тоже берем его под свою защиту…
— Да пошли вы! Без вас обойдемся! Довели пацана… - презрительно бросил красноярец тем и повел меня к себе, — Ты на этих уродов большого внимания не обращай. Так делают только те уроды, которые когда сами были «мальчиками», говно готовы были жрать, чтобы только угодить «старикам»…
* * *
Камчатские второкурсники действительно стали оказывать мне защиту и поддержку, при встрече уважительно здороваясь со мной и не допуская «наездов» со стороны других старших кадет, однако в душе я относился к ним с презрением и старался избегать общения с ними. Другие второкурсники меня тоже перестали трогать, так как прослышали про этот эпизод, за характер и твердость уважали, да и красноярские кадеты, которых было мало в училище, держались дружно и в обиду себя не давали… В душе я поклялся, что сам никогда не унижу младших кадет, и буду оказывать им всевозможную поддержку.
Наконец-то пришло время генеральной репетиции. Ночью нас вывели на площадь, где прогнали по полной программе парада. И мы, кадеты, не выглядели хуже других! Даже был приведены в пример многим другим! Гордость за похвалу распирала нас, и забывалась усталость. А самое главное — конец муштре! Сутки на отдых — и сам парад!
Парад наполнил душу восторгом и счастьем. Коробка барабанщиков открывала парад, за ними шла кадетская коробка, далее — все остальные. И волновали сердце военные марши, приятно было ощущать слитность и единство движений всей коробки, которая, кажется, дышит, идет и живет в одном ритме. Когда прозвучала команда «Шагом марш!», весь испуг и волнения остались на месте, а я ощутил себя винтиком отрегулированного и хорошо отлаженного механизма, и автоматически выполнял все необходимые действия.
И облегчение — конец строевым мучениям! Конец бесконечной муштре! День на отдых и экскурсии по Хабаре! Ура!
Всех желающих офицеры отпускали в увольнение и я, вместе с однокурсником Васильевым, решили побродить по городу.
— Не заблудитесь? — побеспокоился ответственный офицер, — Если что, запомните, вам надо будет вернуться в военный городок на Красной горке, любой горожанин объяснит, как сюда добраться.
— Есть! Доберемся!
Я впервые попал в такой большой город, он поражал своими размерами, а когда мы с Васильевым добрались до краеведческого музея, и вышли на берег Амура, река поразила мое воображение окончательно. Родной Енисей был огромной, широкой и спокойной рекой, монотонно несущей потоки воды. Амур — другое дело! Действительно, Амур — батюшка! Буйство, мощь, огромная дикая сила. Свирепые волны бились внизу о скалы, а мы любовались этим незабываемым зрелищем со смотровой площадки краеведческого музея, бесповоротно влюбляясь в эту своенравную реку.
Мы собирались возвращаться, когда меня пихнул в бок Васильев:
— Давай пирожков купим! Смотри, вон тетенька продает!
Только тут я почувствовал, что проголодался.
— Давай!
Мы купили по два пирожка и уплетали их за обе щеки прямо на автобусной остановке, как рядом с ними остановился курсант военного училища.
— Мужики! Я — Уссурийский кадет, но я никогда не позорил свою кадетку, стоя с пирожками на глазах у гражданских, и уплетая их за обе щеки, словно оголодавшее животное. Оглянитесь, на вас же все смотрят! Некрасиво…
Он укоризненно покачал головой, и направился дальше. Мы стояли красные от стыда, опустив глаза. Не было сил поднять взгляд и посмотреть по сторонам. Весь Хабаровск смотрел на нас и хмурил брови, укоризненно качая головой. Потом медленно подошли к урне, выкинули пирожки и пошли к следующей остановке. Здесь нам было стыдно стоять, казалось, что все тыкают в нас пальцами, что мы — кресты, что мы — оголодавшие, что мы — опозорили свою кадетку… И я знал, что больше никогда в жизни так не поступлю.
На следующий день кадеты должны были уезжать в Уссурийск. Вечером меня позвал к себе красноярский кадет-второкурсник Сергей.
— Так, Андрей! Пора вам начинать становиться настоящими кадетами. Надо обрезать шинель!
— Как понять — обрезать шинель? — не понял я.
— Мы постоянно носим сапоги, — начал объяснять тот, — длинная уставная шинель доходит до сапог, закрывая наше отличие от тех же морячков. Понял какое, чем мы отличаемся от них?
— Погонами и лампасами, — понятливо киваю я.
— Верно! И по нашей кадетской моде принято, чтобы нижний край шинели сантиметров на пять не доходил до голенища. Чтобы издалека были видны лампасы, и каждый знал — это идет кадет! Если ты не крест, которому плевать на кадетство — надо резать шинель. Когда это увидят офицеры, начнется террор. Потому надо резать всем, чтобы те не смогли найти крайнего. Однако кто-то должен начать первым! Ты готов рискнуть?
— Готов, — решительно кивнул я, хотя было страшно и так не хотелось быть козлом отпущения. Однако своему земляку Сергею я полностью доверял, и если тот говорил надо, значит — надо!
— Мы тебе поможем обрезать, а когда вернешься в роту, будешь учить других, как это делается…
* * *
Перед входом в казарму стоял командир взвода майор Руденков. А я, суворовец Коренев, в не по уставу короткой шинели… Ну, надо же так нарваться? И не развернешься, чтобы уйти, сразу что-нибудь заподозрит! С бешено стучащим сердцем бравым строевым шагом подхожу к майору и докладываю:
— Товарищ майор! Суворовец Коренев прибыл после участия в военном параде в городе Хабаровске!
— Ну, здравствуй! — настроение у взводного было отличное, — Смотрели, смотрели мы военный парад! Молодцы! Не опозорили своих погон, не подвели… Устал, наверное? Ну, ладно, иди, иди в казарму…
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});