Теперь этому должен быть положен конец. То, чего не могли сделать столетняя чиновничья опытность и рутина, то сделает он, юный изобретатель, Генри Бессемер. Его ждет награда, деньги, почет, слава.
Но что такое для него и деньги, и почет, и слава? Сейчас они только средство, только путь к действительному счастью.
Вот уже два года, как он влюблен в очаровательную Анну Аллэн, он уже сделал предложение и как только он твердо станет на ноги, Анна выйдет за него замуж. А раньше никак нельзя — правила морали неумолимы: без «обеспеченного положения» не может быть брака.
И все это счастливое будущее заключено в небольшом бумажном свертке, который...
Но где же сверток?! Он должен быть у него в руке, а в руке кроме апельсина, несколько минут тому назад купленного во фруктовой лавочке на Фаррингтон Стрит, — ничего нет.
Холодный пот выступил на лбу Генри, когда он, подходя к Темпль-бар, сделал это открытие.
Сверток был забыт во фруктовой лавке. Он там и оказался, когда за ним прибежал бледный и взволнованный изобретатель. Никто, по счастью, не раскрывал свертка и не полюбопытствовал узнать, что в нем завернуто, иначе пришлось бы, может быть, Бессемеру сесть на скамью подсудимых.
Меньше чем через час после этого неприятного, но благополучно окончившегося, эпизода Генри входил в кабинет директора департамента внутренних доходов, сэра Чарльза Призлей.
Далее произошла сцена, достойная пера Диккенса:
Бессемер (развертывая пакет и доставая оттуда двенадцать гербовых марок). Я очень просил бы вас сказать, являются ли подлинными вот эти марки?
Чарльз Призлей, внимательно рассмотрев их через огромную лупу, откладывает две марки, вызвавшие в нем сомнение.
Бессемер. Мне кажется, что тут поддельных больше двух...
Призлей. Почему вы это знаете?
Бессемер (с торжествующей улыбкой). Просто потому, что я их сам подделал. Тут шесть штук настоящих и шесть штук поддельных.
Призлей (очень строго). Молодой человек, вы рассуждаете слишком легкомысленно об этом предмете.
Бессемер. И вот вам доказательство подделки: листы бумаги, из середины которых были вырезаны эти самодельные марки. Ведь вы же хорошо знаете сами, что на казенных станках нельзя делать оттиск посередине листа, а только с краев.
Я вам это показываю только как доказательство того, насколько легко можно подделывать ваши марки. Я открыл способ, при помощи которого любой канцелярский мальчик, израсходовав несколько пенсов, без всяких специальных знаний и навыков, может в несколько минут сделать металлический штамп с бумажного оттиска, а потом наштамповать сколько угодно гербовых марок. Но я же изобрел и способ, как впредь избежать подобных злоупотреблений. Вот оттиск изобретенного мною штампа, пробивающего материал, дающий ажурный рисунок. Таким образом нельзя уже будет марку удалить с документа или перенести ее на другой».
Призлей не мог скрыть своей досады. Он, опытный эксперт, и вдруг так попал впросак, но делать было нечего: предложение оказывалось очень дельным.
Дальше все пошло как нельзя лучше для Бессемера. Начались переговоры. Месяца через полтора Бессемер принес образец стального штампа своей системы и своего же рисунка. Штамп был принят, а самому Бессемеру предложено вознаграждение, очень характерное для Англии той эпохи. Специально для него была создана должность, в сущности синекура: «главный надзиратель над гербовыми марками» (Superintendent of stamps) с годовым окладом в 600—800 фунтов стерлингов.
Чего же лучше для двадцатилетнего юноши: и положение и деньги.
И кому же как не невесте рассказать первой о достигнутом блестящем успехе? Но догадливость Анны Аллэн испортила все дело.
«А почему бы на штампованную марку не ставить число, месяц и год ее применения. Тогда уже нельзя будет вторично употребить ее?» наивно спросила она.
«Я сразу увидел, — говорит Бессемер, — что это предложение гораздо проще и действительнее моего изобретения... Я увидел, что вся моя сложная система пробивающих штампов — плод многих месяцев труда и бессонных ночей — разлетелась в прах».
Так посмотрели на дело и в департаменте внутренних доходов, где Бессемер имел наивность через несколько дней рассказать об этом новом усовершенствовании. Чарльз Призлей тоже признал, что оно потребует лишь незначительных изменений в технике существующего производства, настолько незначительных, что новой должности начальника гербовых марок не потребуется.
С Бессемером стали разговаривать все меньше и меньше. Вопрос о вознаграждении стал откладываться дальше и дальше и как-то сам собой замер.
Бессемер походил некоторое время в департамент, а потом махнул на все это дело рукой. Начинать процесс в суде было бессмысленно: ведь изобретение не было запатентовано, а кроме того всем были известны английские судебные порядки.
Это было первым столкновением изобретателя с английской бюрократией. Она и в будущем испортит ему немало крови, упорно не желая признавать и применять его изобретения, и больно ударит по его тщеславию также и своими запретами принимать награды от иностранных правительств.
В своей автобиографии Бессемер посвятил английскому чиновничеству не одну страницу. С плохо сдерживаемым раздражением или злорадством описывает он то застывшее самодовольство, в котором пребывали различные правительственные ведомства: адмиралтейство, военное министерство, артиллерийское ведомство, вульвичский арсенал и те свои изобретения, которые как толчки на время встряхивали засыпающих служителей ее величества королевы.
Но эпилог этого первого изобретения и первого конфликта с чиновниками разыгрался сорок шесть лет спустя, в 1879 г., когда Британское правительство учинило свою очередную «несправедливость» по отношению к изобретателю, запретив ему (уже вторично) принять орден Почетного легиона от французского правительства. Возмущенный Бессемер написал открытое письмо в «Таймс», в котором он припомнил и рассказал о той «награде за изобретение» (так было озаглавлено письмо), которую он получил в 1833 году, а через некоторое время изложил этот эпизод в письме к премьеру, лорду Биконсфильду, выражая в заключение надежду, что «настоящее министерство ее величества королевы с радостью, вероятно, смоет со страниц истории то глубокое пятно на чести нации, которое так долго хранят анналы британского ведомства гербовых сборов».
В четверг, 26 июня 1879 года, в Виндзорском дворце происходила странная церемония.
Ее величество, королева Виктория небольшим сверкающим драгоценными камнями мечом наносила два легких удара по плечу стоявшего перед ней на одном колене Генри Бессемера. Бессемер благоговейно поцеловал руку повелительницы и встал теперь уже сэром Генри Бессемером, рыцарем ее величества. Он был возведен в дворянство.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});