Читать интересную книгу Восточные религии в римском язычестве - Франц Кюмон

критическая интерпретация изображений позволяет с достаточной долей уверенности воссоздать некоторые священные предания и одновременно выяснить определенную направленность теологии мистерий. В отличие от греческого, религиозное искусство конца языческой эпохи не ставит перед собой задачу, или эта задача для него не более чем второстепенна, возвышения душ через созерцание идеала божественной красоты. Храня верность традициям Древнего Востока{22} оно желает прежде всего наставлять и просвещать. Религиозное искусство разворачивает историю божества и мироздания в циклах рисунков, символически отображая изощренные теологические концепции или даже некоторые учения светской науки, вроде положения о борьбе четырех элементов. Точно так же, как и впоследствии, в Средние века, художники империи, будучи выразителями мысли духовенства, наставляли верующих через образ, делая самые возвышенные идеи понятными для самых простых людей. Но чтобы расшифровать эту мистическую книгу, страницы которой разбросаны по нашим музеям, мы должны изо всех сил искать ключ к ней, и мы не сможем призвать себе в проводники и толкователи какого-нибудь Винсента из Бовэ эпохи Диоклетиана{23} так, как будто перед глазами у нас изображения наших готических соборов, подобные великолепным энциклопедиям. Наше положение нередко сравнимо с тем, в каком окажется в 4000 году ученый, который будет писать о Страстях Господа по изображениям крестного пути или изучать почитание святых по статуям, обнаруженным в руинах наших церквей.

В том, что касается восточных культов, результаты всех исследований, проведенных с большой тщательностью в классических странах, поддаются косвенной проверке, и в этом их большое преимущество. Сегодня мы более или менее сносно знаем древние религии, бытовавшие в Египте, Вавилонии и Персии. Прочитаны и достоверно переведены иероглифы с берегов Нила, клинописные таблички Месопотамии и священные книги, зендские или пехлевийские, зороастризма. Их расшифровка, наверное, обогатила историю религий еще больше, чем историю политики или цивилизации. Также и в Сирии раскрытие арамейских и финикийских надписей, раскопки, проведенные в храмах, в определенной мере восполнили недостаток сведений, сообщаемых Библией или греческими авторами, писавшими о семитском язычестве. Даже Малая Азия — я имею в виду плато Анатолии — начинает выдавать свои тайны исследователям, хотя здесь почти все крупные святилища, Пессинунт и еще два — Коман и Кастабала, пока остаются погребенными под развалинами. Таким образом, мы уже можем дать себе достаточно ясный отчет в том, какова была вера некоторых стран, откуда к римлянам пришли восточные мистерии. В действительности эти изыскания еще не достаточно продвинулись для того, чтобы можно было с точностью установить, в какой форме бытовала эта религия в разных странах в тот момент, когда они вошли в соприкосновение с Италией, и мы рискуем совершить самые нелепые ошибки, пытаясь сопоставить обычаи, возможно, разделенные тысячами лет. Задача будущего будет заключаться в том, чтобы установить здесь жесткую хронологию и определить, в какой фазе находилась эволюция верований во всех регионах Востока к началу нашей эры, а затем соотнести их, не нарушая связи, с мистериями, практиковавшимися в латинском мире, которые постепенно раскрывают свои секреты благодаря археологическим исследованиям.

Мы еще далеки оттого, чтобы прочно соединить все годы этой длинной временной цепи; за пределами Средиземноморья востоковеды и классические филологи еще не могут рассчитывать на помощь. Мы пока приподняли лишь один угол покрывала Исиды и с трудом приобщились к откровениям, которые некогда были предназначены для благочестивой элиты. Тем не менее сегодня мы уверенным шагом подошли к вершине, откуда уже видно широкое поле, которое распашут наши преемники. В ходе этих лекций я бы хотел попытаться обобщить важнейшие результаты, достигнутые наукой XIX в., и сделать на их основании некоторые выводы, которые могут оказаться предварительными. Вторжение восточных культов, разрушившее древние религиозные и национальные идеалы римлян, не менее глубоко изменило общество и управление империей и на этом основании заслуживает внимания историка, даже если бы оно не предвещало и не готовило конечной победы христианства.

Глава II

ПОЧЕМУ РАСПРОСТРАНЯЛИСЬ ВОСТОЧНЫЕ КУЛЬТЫ?

Когда в IV в. ослабевшая империя раскололась на две части, подобно тому как разорвалось бы коромысло перегруженных весов, этот политический развод лишь подвел черту под уже давно существовавшим нравственным разделением. Противостояние между греко-восточным и латинским миром проявлялось, в частности, в их религиях и в том, как в этом отношении воздействовала на каждый из них центральная власть.

На Западе в период империи язычество было почти исключительно римским. После завоевания Испании, Галлии и Британии древние иберийские, кельтские и прочие культы не смогли выдержать неравную борьбу с более развитой религией завоевателей. Часто отмечают, что покоренные народы с удивительной быстротой принимали литературу победителей, которые были в то же время и цивилизаторами. Их влияние можно ощутить в храмах, напоминающих о римском форуме; оно видоизменило и молитвы, обращенные к божествам, и речи, которыми обменивались люди. Всеобщее принятие римских богов было частью политической программы цезарей всегда и везде, и правительство одинаково настойчиво навязывало своим новым подданным принципы своего священного, государственного и гражданского права: муниципальные законы предписывали избирать понтификов и авгуров одновременно с судьями-дуовирами. В Галлии друидизм погиб вместе с длинными поэмами, в которых он развивал свои устные традиции, и он исчез не вследствие мер, предпринятых против него полицией, а в результате добровольного отступничества кельтов, начавшегося тогда, когда они подпали под влияние латинской культуры. В Испании лишь с трудом можно разыскать какие-либо признаки древних автохтонных культов. Даже в Африке, где пуническая религия была гораздо более развитой, она сохранилась, лишь приняв совершенно римское обличье. Ваал стал Сатурном, а Эшмун — Эскулапом. Очень сомнительно, что в момент исчезновения идолопоклонства на всем пространстве италииских и галльских префектур оставался хоть один храм, где бы церемонии выполнялись в согласии с местными обрядами и на местном языке. И прежде всего именно своему исключительному преобладанию латынь и обязана тем, что осталась литургическим языком западной Церкви, которая, сообразуясь с ранее существовавшей ситуацией, закрепила ее в этой области, как и в большинстве других, сохранив единство, установленное еще в прошлом. Навязывая свой способ самовыражения ирландцам и германцам, Рим, ставший христианским, лишь продолжал дело ассимиляции, которое выполнял, будучи языческим, в тогдашних варварских провинциях, подвластных его влиянию{24}.

На Востоке же, напротив, еще и сегодня отдельные церкви греческого православия используют множество разных языков, которые напоминают о глубоком различии народов, некогда подчиненных Риму. В то время религиозная мысль народов, объединенных под властью цезарей, выражалась на двадцати языках. К началу нашей эры эллинизм еще не завоевал ни плато Анатолии{25}, ни центральной Сирии, ни египетских номов. Присоединение к империи могло приостановить, а в некоторых регионах и ослабить экспансию греческой цивилизации, но, за