Маша прыснула от смеха.
— В общем, Маш, уволь эту дуру и найди мне, пожалуйста, новую секретаршу. Нормальную.
— Ладно, — нехотя соглашается. — Но уже когда ты вернешься из Вены.
— Хорошо.
Я кладу трубку и отворачиваюсь к окну. Настроение снова на нуле. Хотел же погулять нормально по Вене, но из-за этой идиотки я теперь и устану сильнее, и времени меньше будет.
В 10 утра я вылетаю в Париж. Туда лететь 4 часа, но местное время на 2 часа назад, поэтому я прилечу в 12. В час пересяду в самолет до Вены и ровно в три буду уже в столице Австрии. Пока получу багаж, пока доеду до гостиницы, пока заселюсь… Будет уже 6 вечера. День потерян.
Я точно уволю эту дуру.
Но когда я прилетаю в Париж, меня ждет новый сюрприз. Рейс до Вены задерживается до 15:00. Казалось бы, мое настроение уже не может быть хуже, но все-таки оно становится хуже. Плетусь в какое-то кафе в аэропорту и пью кофе, пялясь в телефон. В 14:30 иду к выходу на посадку. А там на экране меня ждет новая убийственная информация…
Рейс в Вену задерживается на 15 часов. Вылет завтра в 6 утра.
Недовольные пассажиры громко возмущаются и начинают ругаться с сотрудниками аэропорта и авикомпании. Я смотрю на все это и тихо ненавижу свою секретаршу.
Я уволю ее по статье. С занесением в трудовую книжку.
— Простите, по какой причине рейс в Вену так сильно задерживается? — обращаюсь на французском к сотруднице аэропорта, которая стоит у выхода на посадку. Я свободно говорю на этом языке, он был вторым у меня во время учебы в МГИМО.
— Неполадки с самолетом, месье. Нужно ждать, когда прилетит новый борт. Он будет только к этому времени.
— И вы предлагаете сидеть в аэропорту 15 часов???
— Вы можете погулять по Парижу, месье. Также авиакомпания предоставит вам номер в гостинице после 8 часов ожидания.
— Да пошли вы! — бросаю девушке и разворачиваюсь.
Отхожу подальше от ора возмущенных пассажиров и опускаюсь на сиденье. Если самолет снова не задержат, и он действительно вылетит в 6 утра, то в Вене я буду в 8. Конференция начинается в 10 утра, но мое выступление назначено на 11. Придется ехать на конференцию прямо из аэропорта и с чемоданом. Буду дико уставшим и невыспавшимся из-за бессонной ночи.
Ненавижу Париж. Помойка, а не город. Вонь, грязь, бомжи, мигранты… Одним словом, тошниловка.
А еще я тут был вместе с Кристиной. В 10 классе, когда мы только начали с ней встречаться, на осенних каникулах школа повезла нас сюда на экскурсию. Каждую ночь мы с Кристиной сбегали из гостиницы и гуляли по ночному городу вдвоем. Ей тут понравилось. Мне тоже тогда понравилось, но только потому что я был тут счастлив с ней.
И вот мне снова придется бродить по Парижу и сдирать болячки с заживших ран. Ну что же, мне не привыкать. Я встаю с места, накидываю на плечо портфель с планшетом и документами и направляюсь на выход из аэропорта.
Я еще не знаю, что эта ночь перевернет мою жизнь.
Глава 7. Девушка из жизни
Я выхожу из аэропорта и подхожу к машинам такси, которые стоят тут в ряд. Залезаю на заднее сиденье белого авто с шашечками и встречаюсь в зеркале дальнего вида взглядом с водителем-афроамериканцем.
— Куда, месье? — спрашивает меня на ломаном французском.
— Куда-нибудь в центр.
— Эйфелева башня?
Я брезгливо морщусь.
— Нет, куда-нибудь в другое место.
— Триумфальная арка?
— Ну давайте туда.
Мы едем сначала по пригороду, в котором расположен аэропорт, а потом заезжаем в город. На окраинах Париж похож на самый настоящий бомжатник. Грязные здания серого цвета, заборы, разрисованные графити, и полные баки мусора. По тротуарам ходят арабы и афроамериканцы, в помойках ковыряются бездомные.
И за что все так любят этот город?
Другое дело — Вена. Там жир чуть ли не по стенам течет. Имперский город с великой историей. У Парижа вроде бы тоже есть какая-то история, но по сравнению с историей Вены — это пшик. И я бы уже мог гулять по прекрасной столице Австрии, если бы не эта двадцатилетняя идиотка, которую я через несколько дней уволю.
В центре Парижа поинтереснее. Тут уже высокие бежевые здания с лепниной, деревья на тротуарах, широкая Сена, по которой плавают речные трамвайчики. То и дело по набережной пробегают спортсмены. Но все равно мигрантов очень много. Я, конечно, не расист, но такое количество приезжих просто портит облик города. И ладно, если бы эти приезжие были нормального вида. Так нет. Они все почти, как бомжи.
Я не был в Париже с той школьной поездки. Когда Максим учился в Женеве, я иногда ездил к нему в гости, и он каждый раз предлагал мне наведаться в Париж. Между Женевой и столицей Франции очень развито железнодорожное сообщение. Несколько часов на поезде — и ты на месте.
Но я не мог. Этот город слишком напоминает о Кристине и о том, как я был счастлив здесь с ней. Максиму я, естественно, этого не говорил, просто находил каждый раз новые отмазки, почему я не хочу в Париж.
Таксист высаживает меня у Триумфальной арки и вот я стою на тротуаре и смотрю на нее. Ничего особенного в ней нет, не понимаю, почему ее все так превозносят. Может, из-за книги Ремарка? Я ее, правда, не читал, но лет десять назад все мои знакомые вокруг о ней много говорили. Тогда в Москве была какая-то мода на Ремарка, и все читали его книги.
Вообще, Триумфальная арка представляет из себя круговой перекресток. От него идут аж 10 улиц! Одна из них — знаменитые Елисейские поля. Ну пойду гулять по ним.
Елисейские поля — это что-то типа Нового Арбата в Москве. Или Тверской. Только тут в Париже эта улица более красочная, и тротуары засажены деревьями. Впрочем, тут все засажено деревьями.
Я иду мимо бежево-кремовых зданий, на первых этажах которых расположены брендовые магазины и бары. Сейчас почти 4 вечера, летнее солнце еще во всю палит, и жизнь в городе кипит. Повсюду снуют толпы местных жителей и туристов, а бары заполнены под завязку, хотя сегодня будний день и в 4 часа вроде как еще нужно быть на работе. Но это же французы! Они любят отдыхать и не особо любят работать.
Я довольно быстро прохожу Елисейские поля. Не такая уж и длинная улица. Она выводит меня в какой-то небольшой парк. Я иду по нему, затем перехожу уже в другой парк. Он больше, и я почти сразу его узнаю. Это сад Тюильри. Его легко распознать по колесу обозрения, которое тут крутится.
Когда-то мы с Кристиной катались на этом колесе. С него открывался замечательный вид на Париж. Сверху этот город не кажется таким уж грязным.
Я спешу уйти из этого сада. Снова полезли в голову мысли о Кристине.
Справа от него находится Сена, поэтому я иду в левую сторону. Когда парк заканчивается, сворачиваю в какую-то узкую улицу и направляюсь по ней. Я брожу небольшими переулками, пока не выхожу на более-менее широкую и оживленную улицу. Avenue de l'Opera, гласит название на табличке, прибитой к дому. Тут тоже симпатичные бежевые здания со множеством баров на первых этажах.
Столики со стульями выставлены на тротуар, и все они заняты обедающими французами. У меня аппетита совершенно нет, поэтому я бесцельно прохожу мимо них. Иду прямо, безразлично смотрю по сторонам и понятия не имею, что мне делать следующие 13 часов перед самолетом.
А, может, выпить?
Я останавливаюсь у какого-то бара. Столики на тротуаре все заняты, поэтому захожу внутрь. Там тоже много людей, но все же меньше, чем на улице.
— Месье, все столики заняты. Могу предложить вам место за барной стойкой, — обращается ко мне чернокожий официант.
— Давайте.
Он провожает меня до места, и я залезаю на высокий стул.
— Двойной виски, — говорю бармену, и он спешит налить мне напиток.
Слева от меня через стул сидит девушка. Смотрит в одну точку перед собой и пьет мартини в высоком бокале. Я слегка поворачиваю к ней голову и рассматриваю.