Читать интересную книгу От заката до рассвета (СИ) - Инфинити Инна

Это уже явно не первый ее мартини, судя по слегка затуманенному взгляду. Она безразлично вертит в руке за высокую ножку полупостой бокал. Я обращаю внимание, что у нее нет маникюра. Ногти аккуратно подпилены, но ничем не накрашены. Пытаюсь вспомнить, когда последний раз видел девушку без шеллака. Мне кажется, за последние несколько лет никогда. В Москве все бабы повернуты на маникюре.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍Я скольжу по ней глазами дальше. Она одета в простые синие джинсы, черные балетки и белую рубашку. Ее рукава закатаны до локтя, и на запястье правой руки я могу хорошо рассмотреть цветную татуировку какого-то экзотического цветка. Не знаю, что это за цветок. Мне кажется, такого на самом деле не существует. Ярко-розовые лепестки, зеленый стебель с листьями. Чем-то похож на розу, но не роза.

Ее короткие волнистые волосы до плеч мелированы в светлый блонд. Когда-то в Москве было модно мелирование среди девушек, но я уже очень давно никого не встречал с таким окрасом волос. В последние лет пять или даже семь московские телочки помешаны на омбре и всяком там шатуше, когда у корней волосы черные, а на концах белые.

На плече у нее висит маленькая коричневая сумочка на длинной цепочке. Я еще раз хорошо приглядываюсь к одежде. Не брендовая. Обычная Zara и H&M, или какие сейчас популярные марки в масс-маркете. Сумочка так вообще No Name. На свободном стуле между нами лежит ее легкая кожаная куртка. Явно тоже не брендовая.

Девушка из жизни.

Я поднимаю глаза на ее лицо. Она по-прежнему смотрит в одну точку напротив себя, продолжая вертеть бокал за длинную ножку. На ее лице задумчиво-грустное выражение, губы сомкнуты в нитку, глаза слегка прищурены, и из-за этого вокруг них собрались маленькие мимические морщинки. На ней минимум косметики. Глаза слегка накрашены тушью и светлыми бронзовыми тенями. Румян нет, помады тоже. Но весь ее вид говорит одно — «Да пошло оно все в задницу!».

Гордый профиль обиженной женщины.

И как же я ее сейчас понимаю! Мне тоже хочется напиться и послать всех в задницу.

— У меня что-то не так с лицом? — резко ко мне поворачивается и смотрит с вызовом.

У нее глубокие карие глаза. Лицо становится очень строгим и явно выражает негодование тем, что я так внимательно ее рассматривал.

— Наоборот. Очень красивое лицо. Вот сижу любуюсь, — и я слегка улыбаюсь.

Она фыркает и отворачивается от меня.

— Дешевый подкат.

— Я не подкатываю! — меня слегка задели ее слова. Я ведь правда не подкатываю к ней.

Она хмыкает и ничего мне не отвечает. Делает небольшой глоток мартини и ставит стакан на место.

— Меня Егор зовут. — Представляюсь ей, произнося свое имя на франузский лад. Оно звучит как «Йегоо» с проглатыванием последней «р» и растягиванием буквы «о». На самом деле ужасно мое имя звучит на французском.

— Мне плевать, как тебя зовут, — сухо бросает, даже не удостаивая меня взглядом.

А она с характером. Я довольно смеюсь. Давно я не встречал девушек с характером. Честное слово, если бы я сейчас сидел за барной стойкой в Москве, то девушка через стул от меня уже во всю бы строила мне глазки и посильнее спускала платье, чтобы мне лучше было видно декольте. А эта такая простая в джинсах, балетках и рубашке и такая… настоящая что ли. Давно я не видел настоящих девушек.

Я игнорирую ее колкий выпад.

— Позволь поинтересоваться, почему у тебя не задался этот день, раз ты сидишь в одиночестве, глушишь мартини и презираешь весь мир?

— Позволь поинтересоваться, почему у тебя не задался этот день, раз ты сидишь в одиночестве, глушишь виски и презираешь весь мир? — она задает мне аналогичный вопрос и резко ко мне поворачивается, уничтожая взглядом.

— Все очень просто. Я летел в Вену с пересадкой в Париже. Она должна была быть всего лишь один час, но в итоге вылет задерживается до 6 утра следующего дня. Вот вышел погулять по городу. И я правда презираю весь мир, начиная от своей секретарши, которая купила мне билеты с пересадкой, и заканчивая Парижем, который терпеть не могу.

Она снова от меня отворачивается и делает глоток мартини.

— Из Москвы летел? — вдруг спрашивает.

— Да. Как ты узнала?

— Егор — русское имя.

— Знаешь русские имена? — меня это удивляет.

— Немного.

— Откуда?

— Читала русскую литературу.

Надо же, француженка, которая читала русскую литературу. Неожиданно.

— Теперь твоя очередь отвечать, почему ты в одиночестве пьешь мартини и презираешь весь мир.

— У меня должно было быть свидание с парнем с сайта знакомств, но он не пришел.

Что? Я начинаю смеяться. Она ко мне поворачивается и гневно стреляет глазами. И по ее виду я понимаю, что она сейчас не шутила.

— Ладно, извини, — я спешу унять смех и делаю глоток виски. — А почему он не пришел? — осторожно интересуюсь.

— Понятия не имею. Думаю, он умер.

— Эээм. С чего ты взяла, что он умер?

— Мне нравится так думать. Это была бы уважительная причина, чтобы продинамить меня.

— А ты не можешь спросить, почему он не пришел?

— У меня нет его телефона. Мы только переписывались на сайте знакомств. Но в любом случае я не буду ему писать.

Я смотрю на часы на своем запястье. 16:30.

— Ну, сегодня будний день и только половина пятого. Может, он на работе еще.

— Он сам назначил мне свидание в этом месте в четверг в 15:30. Я ради него ехала из Плезира. Это город в пригороде Парижа. Я там живу.

Так интересно. Французы ходят на свидания в будние дни в рабочее время.

— А почему ты сама не на работе?

— Я работаю учительницей в школе. У нас летние каникулы.

Учительница в школе? Серьезно?

Еще раз прохожусь по ней глазами. Стройная худощавая фигура. Грудь не большая, но ей так даже лучше. Большая бы ей не пошла. Она слишком интересная и симпатичная для того, чтобы быть школьной учительницей.

Когда я вообще встречал симпатичных учительниц? Да никогда. В моей школе работали одни тетки и бабки. А тут молодая девушка лет 25–27 и вдруг школьная учительница. Удивительно.

— Что-то не так? — Она замечает, что я снова ее внимательно рассматриваю и поворачивается ко мне. Гневно стреляет своими шоколадными глазами.

— Подумал, что никогда не встречал молодых и симпатичных учительниц. У нас в России эта профессия для взрослых женщин и бабушек. Какой предмет ты преподаешь?

На словах про взрослых женщин и бабушек она недовольно скривила лицо, и на лбу у нее выступила небольшая морщинка.

— Французский язык и литературу. Я филолог.

Теперь понятно, почему она читала русскую классику. Филолог, видите ли.

Она начинает придирчиво рассматривать меня в ответ. Проходится глазами по моим туфлям от Sergio Rossi, джинсам от Brioni и футболке от Ralph Lauren. Затем внимательно разглядывает мои часы Rolex. Потом поднимает взгляд на мое лицо и смотрит ровно в глаза, слегка разводя губы в ехидной ухмылке.

И на секунду я зависаю, смотря на ямочки на ее щеках. Такие милые.

— Русский олигарх, — презрительно бросает и отворачивается. И мне вдруг стало грустно от того, что я больше не могу видеть ямочки на ее щеках. До меня даже не сразу дошли ее слова. Но когда все-таки дошли, я возмутился.

— С чего ты взяла? — громко спрашиваю ее.

В общем-то так оно и есть, но ей-то об этом неизвестно. Настоящие брендовые вещи от подделок отличаются тем, что на них не написаны лейблы большими буквами, чтобы все знали, что это фирменные шмотки. Так что она не может знать, что на мне очень дорогая одежда.

— Туфли Sergio Rossi, джинсы Brioni, футболка Ralph Lauren, часы Rolex, — точно называет бренды моих вещей.

— Эээм, да… — мямлю ей. — Откуда простая учительница французского языка может так точно угадывать марки?

— А, по-твоему, школьная учительница не может знать таких марок? — снова резко ко мне поворачивается и от злости прищуривает глаза. Оскорбилась.