Читать интересную книгу Туманы и чудовища - Екатерина Анатольевна Шабнова

и заброшенным, а главное – возвышался в стороне от города, на одной из скалистых кос, которые словно челюсти вгрызались в песчаный берег.

Легенды говорили, что скалы Инезаводи – в самом деле остатки зубов. Может, зубы эти принадлежали изголодавшимся по земле живым кораблям Ткачей, а может, морскому чудовищу, жившему в одни времена с тем исполином, чьи окаменевшие останки разделили весь континент. Леда сомневалась, что гряда, протянувшаяся с юга на север и с запада на восток, была мифическим гигантом. Не верила она и в байки про морское чудовище. Да и вся история с Ткачами слишком походила на сказки, которые рассказывают не скучающим детям, а взрослым, ищущим успокоения. Для той, что встречала рассветы на вершине Цеховой башни и держала в руках нить судьбы, настоящую и живую, оставившую на ее руках вечное об этом напоминание, Леда слишком небрежно относилась к Ткачам. Некоторые мастера наверняка вздохнули с облегчением, когда она безропотно ушла, забрав свой нехитрый скарб.

Леда считала окружавшие Инезаводь скалы тем, на что они и походили, – горными образованиями, выточенными непогодой и солеными штормами, приливами, отливами. Сейчас они были ее единственным ориентиром, выступали из тумана, словно причудливый остров среди облаков. Они – и проклятый маяк, который не должен был работать, но мерцал неясным светом, вполсилы от прежнего. Но все же сиял.

Время свернулось подобием раковины – из тех, что Леда находила в детстве. Она не оглядывалась, замерла на берегу на долю секунды, а потом ринулась в туманную воду на крики – теперь явственные, совсем человеческие и оттого еще более ужасные. Они резали больнее, чем любые ножницы, звоном застревали в ушах и смешивались с плеском волн.

Леда забыла, какое море соленое. Соленое и холодное: руки обожгло кратким облегчением, а после пробрало до костей. Юбки мешались, волосы лезли в глаза. Леда замерла, хватая ртом воздух, и завела правую руку назад. Сделав глубокий вдох, нырнула: шум тут же сменился донной тишиной, какой она не слышала долгие годы. Столица была громкой; даже в пустынных мастеровых Залах всегда что-то шуршало, тлело, рвалось, кто-то куда-то бежал. Но море было тихим. Оно обняло Леду, словно старый друг. Старый друг с ледяными руками.

Она избавилась от юбки быстро: теперь, когда не нужно было беспокоиться из-за содержимого карманов, это ничего не стоило. Ноющие пальцы отстегнули пуговицы – одна из петель порвалась, но это было Леде только на руку. Она приготовилась вынырнуть и надеялась, что не опоздала… но тишина моря вдруг изменилась.

Что-то скользнуло за ней. Что-то огромное. Что-то, явно не удовлетворившееся чужой посылкой.

Леда подняла голову над волнами – на зубах скрипела теперь еще и соль. Заплетенные в косу волосы липли к шее и воротнику, который стоило бы расстегнуть, но Леда поплыла вперед, снова освобождая разум от лишних мыслей.

Кричал ребенок – Леда почти различала его барахтающийся в клочьях тумана силуэт. Она не позволяла себе думать о гигантской тени, которая скользила за ней: она могла бы отвлечь ее на себя, но что толку, если мальчишка утонет? Леде оставалось только добраться до него первой, а потом… А о «потом» она задумается после.

– Помоги!

Леда услышала это так ясно, словно кричали ей прямо в ухо. То, что она приняла за силуэт, оказалось туманным трюком: она развернулась и увидела ярко-рыжие волосы и бледную кожу совсем в другой стороне.

– Держись! – ответила она прежде, чем подумала, не лучше ли попросить бедолагу помолчать.

– Помо… – Крик оборвался и сменился яростным всплеском.

Леда нырнула.

В темной воде кожа мальчишки сияла, подобно маяку. И что-то тянуло его вниз. Что-то, чего Леда не могла разглядеть.

Она ринулась вперед. Правая рука почти инстинктивно сжалась на воротнике – там, где Леда носила свой последний рубеж обороны. Крошечный и почти бесполезный. Но все же.

Пальцы привычно легли в петли закрытых ножниц – небольшой Цеховой эмблемы, подарка Жоррара, от которого она не ожидала помощи. Леда добралась до бледных ног, которые отчаянно пытались высвободиться, и ударила по дуге, не всматриваясь, – вниз и как можно дальше. Море сотрясло – и вода почти вытолкнула Леду на поверхность. Вместе с испуганным патлатым мальчишкой, который в сером вечернем свете казался призраком.

Несколько мгновений они просто смотрели друг на друга, тяжело дыша: Леда сжимала в руках брошь, а мальчишка вполне уверенно держался на воде – для того, кто совсем недавно звал на помощь. Глаза у него были такие же серые, как день, а в окружении веснушек и белого полотна кожи казались двумя морями.

Леда сглотнула и опустила взгляд. Мальчишка сделал то же и хрипло выдохнул:

– Ты кто такая?

Леда не успела спросить, почему он задал именно этот вопрос. Он словно знал, кто тянул его вниз. Кто преследовал их в воде. Туман и часть темных тяжелых волн пронзила песня.

Самая прекрасная из всех, что когда-либо слышала Леда, – а она ведь бывала на концерте «Морозной Луны» в Нижних Гроздях. Слышала их плач по ушедшему миру, который никто и никогда больше не увидит. Эта песня лилась подобно меду и пронзала, словно стрела. Она понимала Леду. Понимала, как никто и никогда не понимал. Она…

Соленая вода накрыла ее с головой – Леда не успела вздохнуть, и теперь тишина моря больше не походила на объятия. Она была кандалами. Она тянула вниз.

Мальчик остался на поверхности. Мальчик остался, и она… гортань закололо; Леда выдохнула стайку пузырей, которые вихрем расцветили темные воды. Перед глазами начал расползаться туман. Леда еще раз взмахнула бесполезной брошью, попыталась выплыть к ветру, к небу, к… к чему-то еще, что тянуло ее за собой. Манило. Обещало так много.

А потом она опустила взгляд и увидела замершую под ней тень, различимую даже в ониксово-зеленой глубине. Огромную тень с распахнутыми парусами-крыльями.

Море снилось Леде, сколько она себя помнила.

Она могла годами обманывать себя, выходя на вершину Цеховой башни и подставляя лицо солнцу, но даже оно бы не высушило то море, что жило в любом жителе Инезаводи. Они все носили его с собой: кто-то под сердцем, кто-то в голове, а кто-то, как Леда, – в мыслях, над которыми у нее не было контроля.

Море снилось ей и пока она сгорала в костре боли, отводила взгляд от своих израненных рук. Накрывало прохладными волнами и утаскивало боль с каждым новым отливом, стирало кровоточащие раны, оставляя светлые полоски шрамов. Во сне они чуть светились – так же, как оставившая их нить, которая дала отпор.

Ни одна нить судьбы не желает, чтобы до нее дотрагивались. У нее уже есть положенное место в огромном Вселенском полотне. Что будет, если попытаться ее выдернуть? Отрезать? Сплести с чем-то еще? Не потянет ли она за собой и все остальные?

Море снилось Леде и сейчас. Она точно это знала, хоть и не успела поймать этот потрясающий переход: секунду назад что-то тянуло ее вниз, в пучину, а теперь она стоит на берегу, босая, в одном из старых белых платьев, которые оставила в Инезаводи и надеялась больше никогда не увидеть. Тумана не было – только красное, утопающее в море солнце и его рыжие блики на волнах.

Леда прикрыла глаза и вдохнула соленый воздух. Закружилась голова, и она не сразу поняла причину… Ее не мутило. Она просто соскучилась. Соскучилась так, что могла бы приходить сюда каждый вечер, лишь чтобы проводить солнце и свое ускользнувшее будущее. Оно осталось на вершине башен, в глубине их Цехов, в переулках Города-Грозди, у Рыбных алтарей и на Всесветном рынке, под сенью нижних ярусов и ветвей Домдрева.

Ох, Ткачи, если бы она осталась… но она не смогла. И не только потому, что Цеха нависали бы над ней напоминанием, и даже не из-за ошибки, которую она должна была исправить. Леда попыталась сбежать от себя новой к себе старой. Хорошо ли это закончится? И нужно ли ей лишнее напоминание, если она носит его при себе?

– Откуда они?

Леда распахнула глаза и обернулась. Ничего не изменилось. Пляж был пустым, солнце замерло в своем вечном падении – совсем как Леда, но об этом не стоило думать. Рюшки платья колыхались на плечах и обертывались вокруг