Но технология блокировки памяти была в то время ещё совершенно «сырой» и неотработанной. В результате произошла разблокировка. У кого полная, а у кого частичная. Тогда они с боями прорвались из Города Надежды. Орудия же «Витязей» безмолвствовали по той простой причине, что один из них пожертвовал собой. Он остался в Городе Надежды, прорвался к «Кокону» и успел нанести тому определённые повреждения. Возможно разнёс бы и весь, таким образом избавив нас от последующей головной боли, но «Кокон», по прямому приказу старейшин, включил защитные механизмы. Головной мозг — самое важное в имплантоиде, мощным волновым пучком за мгновение был сварен в черепной коробке, как каша в плотно закрытой кастрюле. Но его «вояж» дал остальным возможность уйти за Периметр. Когда Старейшины опомнились и «Витязи» открыли огонь, было уже поздно.
Ровно десять имплантоидов выжило. И именно они основали Независимость. Первые же её штурмы с помощью киборгов ничего не дали. Имплантоиды обнаруживали их заранее и просто уходили, не принимая боя. Пока не освоили выпуск себе подобных и не увеличились в численности настолько, что отбивали любые атаки. Проблема в том, что со временем эти некогда люди, пострадавшие за справедливость, стали потихоньку сходить с ума. И не далее, как полтора года назад, это стало совершенно очевидно. В настоящий момент Десятеро Первых — абсолютно спятившие индивидуальности. Вся их цель — уничтожение Старейшин. А вот на что они направят свою энергию после достижения этой цели — остаётся только догадываться. Особенно учитывая их амбиции, как ты правильно заметил. Они давно уже выработали теорию, что именно они наиболее приспособлены для этого постапокалиптического мира, а значит именно они — следующая ступень эволюции, а значит они — сверхсущества, а люди им нужны теперь лишь в закрытых и полностью контролируемых колониях. На «развод». Поэтому после того, как имплантоиды, усиленные технологиями самого «Центра» выполнят задачу, их нужно будет уничтожить и снова активировать «Витязей». По крайней мере до тех пор, пока не будет найдено какое-нибудь разумное решение вопроса с имплантоидами.
— И сколько же этих «усиленных» будет? И почему мне вспоминается, что их было всего вроде как семеро?
— Потому, что есть история реальная, а есть официальная. И будет их ровно десять — Десятеро Первых. Нам на руку то, что они не собираются делиться технологией со своими собратьями. Они хотят быть сильнейшими.
— А ты не обалдела, Святая? Кто же их сможет остановить?
— Ты. — Ответила Святая и одарила его кротким взглядом из-под пушистых ресниц.
— По-моему, — сделал вывод Охотник, — сбрендили не только Десятеро Первых, но и кое-кто ещё…
— Твой сарказм, — спокойно прокомментировала Святая, — понятен, но необоснован. Ты сможешь. Я знаю.
— И что же даёт тебе уверенность в этом?
— То, что ты — Фантом.
У Охотника померкло перед глазами.
— Ты определённо ненормальная. — Выдавил он. — И Старик — ненормальный. И имплантоиды — ненормальные. Да и я… я тоже ненормальный.
— Именно это нас и объединяет на данном историческом этапе. — Святая улыбнулась уголками губ. — Мы «ненормальны» только потому, что пытаемся вести себя нормально в ненормальных условиях.
— Но другие же… Хотя бы те, кто в Ковчеге…
— Они принимают окружающее, как должное. Оно для них нормально.
— Но я никогда за собой ничего такого не замечал. Даже проблесков. Я не верю тебе!
— Поверишь, никуда не денешься. А то, что не замечал, так это и не удивительно. И не должен был. Это открывается не сразу. И Старейшины неспроста запаковали тебя в скорлупу «Белого Воина». Только лишь для того, чтобы ты надеялся на него, а не на себя. Чтобы ты не дай бог не понял — кто ты есть.
— Но они приказали убить всех Фантомов! Это как понимать? По-твоему выходит, что после выполнения миссии я должен буду застрелиться?
— Нет, скорей всего. Скорей всего, как я понимаю ситуацию, боезаряды «Кары» тоже имеют механизм дистанционной активации. Ты не удивился тому, что несмотря на практически совершенство этого оружия, тебе на каких-то пять целей выдали их в таком количестве? А производство их недешёво, ох как недешёво…
— Ну а если бы я их потерял?
— После уничтожения четвёртой цели ты бы наверняка запросил координаты пятой, разве не так? Тебе пришёл бы ответ в том ключе, что эту информацию они могут передать тебе только лично. Ты бы победил «Витязей»?
Охотник похолодел. Такой возможности он даже не допускал. Но неожиданно вспомнилась ещё одна вещь.
— Хорошо, — медленно произнёс он, — но тут один момент имеется… Они, то есть Старейшины, показали мне запись, где я сам себе рассказываю о том — кто я и что должен сделать. Как это увязать с твоим рассказом?
— Очень просто. — Ответила Святая. — Одно время, ещё до Апокалипсиса, возникло что-то вроде нового направления искусства, которое назвали нейроарт. Оно основывалось на том, что с помощью нейросканеров и голографических построителей высокой лучевой плотности, к тому времени уже достаточно распространившихся в широких массах, каждый желающий из тех, кто имел такое оборудование, мог создавать самые невероятные образы. Как взятые из реальности и доработанные, так и совершенно фантастические. Потом к таким образам научились добавлять и звук. И любой человек, с достаточно богатым воображением и фантазией мог тогда создавать, практически сам-один, полноценные видеоролики. Потом к таким «фильмам» добавилась и интерактивность, но это уже не суть важно. А тебе, мой амнезичный друг, показали именно такой незатейливый мультик. Хорошо и детально сработанный, возможно даже не одним человеком, а целым коллективом, но не имеющий никакого отношения к реальности.
— Я… — Охотник закрыл глаза, — я не знаю чему верить. И кому.
— Пока это неважно. — Ответила Святая. — Ты должен решить сам. Ответа от тебя никто не требует. И не потребует. Но решать тебе, рано или поздно, придётся. А сейчас, — Святая двусмысленно улыбнулась, — я буду тебя исцелять…
Глава 4. Исцеление
Охотник открыл глаза и покосился на Святую. Щёлочки, через которые он смотрел на мир, немедленно стали полноценными кругами — Святая скинула верхнюю одежду и продолжала раздеваться. Вот прямо на Охотника уставились уже полные желанием острые соски упругих, высоких грудей. Его сердце непроизвольно споткнулось. А Святая, тем временем, продолжала обнажаться.
Когда она полностью разделась, в её глазах уже вовсю бушевало зелёное пламя влечения.
— Надеюсь, — с многообещающим придыханием прошептала она, скользнув к нему под одеяло, — ты не имеешь ничего против моих методов лечения?
Охотник ничего против не имел. К тому же, разогнавшаяся по жилам кровь вполне ощутимо восстанавливала его силы и функциональность. Он почувствовал, что его тело