Напряженный жезл Лео пронзил ее и замер. Ее тело, утомленное после бурных ночных ласк, не желало впускать его в себя.
Вкрадчивый насмешливый голос Лео защекотал ухо Кэтрин:
— М-м-м, вам придется постараться, Маркс. Мы оба знаем, что вы способны на большее.
— Помогите мне, — шепнула она.
С сочувственным вздохом Лео обхватил руками бедра девушки, заставив ее сменить позу. Их тела слились воедино, и Кэтрин сомкнула отяжелевшие веки.
— Ну вот, — пробормотал Лео. — Вы этого хотели?
— Еще… еще… быстрее.
— Нет, любовь моя, позвольте мне быть нежным с вами. Именно сейчас.
Его бедра двигались медленно, неторопливо, и Кэтрин пришлось подчиниться. Пальцы Лео ласкали ее плоть, по телу ее разливалось тепло. Покрывая ее шею поцелуями и шепча нежные слова любви, Лео снова и снова погружался в ее жаркую глубину. Кэтрин выкрикнула имя Лео, выгнувшись дугой. Ее дрожащая рука скользнула по его бедру, пальцы впились в кожу.
— Не оставляй меня. Пожалуйста, Лео.
Он понял, что хотела сказать Кэтрин. Его живот стал твердым, как камень, тело дрогнуло, извергая семя, и Кэтрин почувствовала наконец, как могучий мужчина беспомощно замер, уступая неодолимой силе нарастающего блаженства.
Они долго лежали, сплетясь телами, в блаженной истоме, наблюдая, как сквозь приоткрытые шторы в комнату вливаются рассветные лучи.
— Я люблю тебя, — прошептала Кэтрин, — люблю, мой Лео.
Он улыбнулся и поцеловал ее. Потом, поднявшись, потянулся за брюками.
Пока Лео плескал водой себе в лицо над умывальником, Кэтрин взяла с ночного столика очки. Взгляд ее упал на пустую корзинку Доджера возле двери, и улыбка ее погасла.
— Бедный зверек, — прошептала девушка.
Лео повернулся и, увидев полные слез глаза Кэтрин, встревоженно спросил:
— Что случилось?
— Доджер, — она тихо всхлипнула. — Я уже скучаю по нему.
Присев на край постели, Лео нежно обнял Кэтрин.
— Ты хотела бы его увидеть?
— Да, но не могу себя заставить.
— Почему?
Прежде чем Кэтрин успела ответить, она заметила подозрительное движение под дверью… пушистое юркое тельце старательно протискивалось сквозь узкую щель. Кэтрин растерянно моргнула, боясь пошевелиться.
— Доджер?
Хорек вприпрыжку подбежал к кровати, оживленно вереща, глаза его ярко блестели.
— Доджер, ты жив!
— Конечно, жив, — подтвердил Лео. — Мы заперли его в покоях Поппи прошлой ночью, чтобы дать тебе немного отдохнуть. — Он улыбнулся, когда хорек запрыгнул на постель. — Нахальный маленький попрошайка. Как ты сюда пробрался?
— Он нашел меня. — Кэтрин протянула руки, Доджер мгновенно шмыгнул к ней на грудь и свернулся там клубком. Девушка принялась гладить его, шепча ласковые слова. — Знаешь, Доджер пытался защитить меня. Он укусил Уильяма за руку, довольно сильно. — Кэтрин нежно потерлась носом о шерстку зверька. — Храбрый хорек, мой маленький страж.
— Молодец, Доджер, — похвалил зверька Лео. Поднявшись на ноги, он подошел к брошенному на стул сюртуку и пошарил в карманах. — Полагаю, резонно задать вопрос… женившись на тебе, я получу в придачу и хорька?
— Думаешь, Беатрикс согласится отдать мне Доджера?
— Можешь не сомневаться. — Лео уселся на кровать рядом с Кэтрин. — Сестра всегда говорила, что сердце Доджера принадлежит тебе, поэтому ты его истинная хозяйка.
— Правда?
— Ну да, ясное дело. Достаточно вспомнить страсть Доджера к твоим подвязкам. Впрочем, нельзя его в этом винить. — Лео взял девушку за руку. — Я хочу кое о чем спросить тебя, Маркс.
Кэтрин с готовностью выпрямилась, позволив хорьку обвиться вокруг ее шеи наподобие боа. Глаза ее радостно вспыхнули.
— Это пятое или шестое предложение, точно не помню, — пробормотал Лео.
— Всего лишь четвертое.
— Последнее было вчера, ты его посчитала?
— Нет, на самом деле твои слова означали скорее «Спустишься ли ты с крыши?», чем «Выйдешь ли ты за меня замуж?».
Лео невозмутимо изогнул бровь.
— Как бы там ни было, давай соблюдать формальности. — Он надел кольцо на безымянный палец левой руки Кэтрин.
Это было самое восхитительное кольцо, какое ей только доводилось видеть. Его украшал великолепный серебристый опал, в глубине которого сверкали голубые и зеленые искры. Стоило Кэтрин пошевелить рукой, и камень переливался, сияя изумительным светом. Опал окружала кайма из маленьких искрящихся бриллиантов.
— Это кольцо напоминает мне твои глаза, — признался Лео. — Хотя оно далеко не такое красивое. — Он замолчал, пристально глядя на девушку. — Кэтрин Маркс, любовь моей жизни… ты станешь моей женой?
— Прежде я хочу ответить на другой вопрос, — сказала Кэтрин. — Тот, что ты задавал мне раньше.
Лео улыбнулся, прижавшись лбом к ее лбу:
— Насчет фермера и овец?
— Нет… Что случится, если всесокрушающая сила встретится с непреодолимым препятствием?
Лео весело рассмеялся:
— Скажи мне ответ, любимая.
— Всесокрушающая сила замрет. А непреодолимое препятствие двинется ей навстречу.
— М-м-м, мне нравится твой ответ. — Губы Лео нежно коснулись губ Кэтрин.
— Милорд, я не желаю больше, просыпаясь по утрам, называться Кэтрин Маркс. Хочу как можно скорее стать твоей женой.
— Завтра утром? Кэтрин кивнула.
— Хотя… мне будет недоставать твоего обращения «Маркс». Я успела полюбить его.
— Тогда я буду называть тебя Маркс время от времени. Особенно в пылу страсти. Давай попробуем.
Голос Лео упал до обольстительного шепота.
— Поцелуй меня, Маркс…
И Кэтрин, смеясь, закрыла ему рот поцелуем.
Эпилог
Год спустя
Плач младенца разрезал тишину.
Лео вздрогнул, мгновенно вскинув голову. Его выставили из спальни, где рожала Кэтрин, и ему вместе с остальными членами семьи пришлось ждать в гостиной. Амелия, оставшаяся с роженицей и доктором, время от времени спускалась вниз и передавала краткие сообщения Уин или Беатрикс. Кэм с Меррипеном держались с раздражающей бодростью, не сомневаясь в благополучном исходе — оба считали себя знатоками, ведь их жены счастливо разрешились от бремени.
За минувший год в семействе Хатауэев произошло пополнение. В марте Уин произвела на свет здорового мальчика, Джейсона Коула, по прозвищу Джейдо. Два месяца спустя Поппи родила маленькую рыжеволосую девочку, Элизабет Грейс, на которую Гарри не мог надышаться, как, впрочем, и весь персонал отеля «Ратледж».
Теперь настала очередь Кэтрин стать матерью. И если для других в рождении ребенка не было ничего необыкновенного, для Лео это событие стало настоящим испытанием. Он сходил с ума от тревоги. Видеть жену страдающей от боли было невыносимо, Лео необычайно остро ощущал свою беспомощность. Его заверяли, что роды протекают успешно, но все было тщетно… долгие часы родовых схваток казались ему вечностью.