— Нас раскрыли! — воскликнул Уинтер. Он принялся испуганно озираться по сторонам, словно королевские войска уже маршировали по лугам Энфилда с намерением арестовать заговорщиков.
— Успокойся, кузен, — обратился к нему Кейтсби. — Пока мы в безопасности, но подумай хорошенько, что все это значит.
— Это значит, что Сесилу и королю известно о нашем заговоре! — Побагровевшее лицо Уинтера, искаженное страхом и злобой, выглядело нелепо.
— Ничего подобного! — Слова Кейтсби произвели на Уинтера действие оплеухи. — Действительно, письмо является предупреждением парламенту, но все бросятся на поиски армии злоумышленников, а не одного человека, затаившегося в погребе!
— Наши имена никому не известны, — вмешался Кит Райт, который часто говорил не только за себя, но и за брата.
В спешке Том Уорд написал лишь о том, что в письме, адресованном Монтиглу, ему советуют не приходить на заседание парламента, против которого замышляется злодеяние. Возможно, Кейтсби не был бы так спокоен, прочти он фразу о «страшном ударе», который готовят невидимые силы. Но он не видел самого письма и слышал о нем лишь из рассказа перепуганного насмерть слуги, пересказавшего содержание по памяти. Итак, именно на этой протоке плотину построить не удалось, и бурный поток беспрепятственно устремился по пути, уготованному судьбой.
— Если бы заговор раскрыли, мы бы давно об этом узнали. Неужели вы думаете, что Сесил и король позволят нам спокойно довести дело до конца? Фокс может проследить за погребом, и если кто-либо проявит к этому дому интерес, мы будем знать, что наш план раскрыт, и станем действовать соответствующим образом. Но сначала подумайте, что подразумевает это письмо.
Уинтер тупо уставился на Кейтсби.
— Оно говорит о том, что в наших рядах предатель! Ведь его написал кто-то из нас. Том, мы пригрели на груди змею.
Лицо Уинтера побледнело, но тут же снова побагровело от гнева.
— Трэшем! Это ублюдок Трэшем! — прорычал он.
— Возможно, — согласился Кейтсби, — но не торопись с выводами. Дигби и Руквуд теряют больше всех нас, и у них есть жены, которые боятся за своих мужей и не хотят остаться без средств к существованию. Может быть, кто-то из женщин… или священник, который узнал на исповеди много лишнего, или кто-то из слуг подслушал разговор своего хозяина. Это мог сделать даже твой брат.
— Роберт?! Да ни за что на свете! Он может быть несдержанным и вспыльчивым, но если он предатель, то тогда и сам папа римский не является ставленником Божьим на земле!
— Нам нужно рассмотреть все варианты, не так ли? — Кейтсби был похож на игрока, определяющего расклад карт.
— Ты немедленно вызовешь сюда Трэшема, так? — По лицу Уинтера было видно, что, приехав в Уайт-Уэбз, Фрэнсис Трэшем найдет здесь свою смерть.
— Вызову, но не сейчас. Том, в среду мы встречаемся в Темпл-Бар, но до тех пор ни словом не обмолвимся о письме. Так надо! Ты ведь всех прекрасно знаешь. Нельзя, чтобы они усомнились в успехе нашего дела. Ведь в письме не названо ни одного имени, правда? Давай подождем и посмотрим, не поднимется ли шум. На расследование потребуется время, и мы сразу поймем, если за нами установят слежку. Давай расскажем всем о письме в среду, а за Трэшемом будем наблюдать, чего раньше мы не делали. А потом решим, как поступить.
По лицу Уинтера было видно, что он решение уже принял и Трэшем может считать себя покойником. Четыре заговорщика заказали бутыль вина. Кейтсби полагал, что обсуждать больше нечего, но надеялся, что вино, выпитое в компании, поможет друзьям обрести утраченную уверенность.
Фрэнсис Трэшем ничего не подозревал о нависшей над его жизнью угрозе и пребывал в полном неведении относительно письма, адресованного Монтиглу. Он мирно отдыхал у себя в комнате в Линкольнз-Инн, когда в дверь кто-то тихо постучал. Фрэнсис вскочил с кровати как ужаленный и схватил лежащую рядом шпагу. Его вышколенный, но отличающийся медлительностью слуга Вавассор отправился в лавку за вином. Стук повторился и на сей раз прозвучал более настойчиво. Не выпуская из рук шпаги, Трэшем резко открыл дверь и тут же получил удар, который сбил его с ног, а незваный гость уже завладел его шпагой. Фрэнсис сразу же узнал верзилу, находившегося на службе у мнимого Селкирка.
— Мой господин посылает тебе первый аванс. — Он бросил Трэшему пакет. — На твоем месте я бы не стал так резко открывать дверь, держа в руке шпагу.
В пакете оказались паспорт и проездные документы, разрешающие отъезд за границу сроком на два года вместе со слугами и необходимым имуществом.
— Когда хозяин закончит с тобой все дела, получишь деньги и узнаешь название корабля, на котором отправишься в путешествие. Да не вздумай от него смыться, слышишь? Мне очень не хочется портить твой роскошный камзол.
— Почему так долго? — У Грэшема невыносимо чесалась голова, и он был готов содрать с нее кожу. Такое творилось с ним впервые после злополучного происшествия на реке. — Почему ничего не происходит?
Грэшем вернулся в свой дом, и Джейн сразу же полетела в библиотеку, словно на встречу со старым другом, который неожиданно воскрес из мертвых. Нетерпение Генри усиливалось с каждым днем, и он чувствовал себя нисколько не лучше, чем в вынужденной ссылке в Альзации.
Кроме того, приходилось регулярно претерпевать утомительную процедуру гримирования. Паста, придававшая лицу болезненную бледность, накладывалась дважды в день, и Джейн приходилось пользоваться для этой цели льняной тканью, чтобы не испачкать руки. Необходимость имитировать опухоль отпала, но приходилось пачкать рубашки свиной кровью, количество которой постепенно уменьшалось, так же как и груды окровавленных бинтов, которые исправно выносили слуги. Грэшем доверял прислуге гораздо больше, чем казалось Джейн, но одного неосторожного слова о чудесном исцелении хозяина, случайно оброненного на рынке, было достаточно, чтобы привлечь к себе ненужное внимание.
Больше всего Грэшема тревожило бездействие Сесила. Казалось, он не получал никакого письма. Как только Генри узнал от Трэшема о порохе, он немедленно установил наблюдение за домом, который снимал Перси, и за погребом, но все было тихо, и никто не проявлял к ним интереса. По улицам Лондона по-прежнему ходили слухи о плетущемся во Франции заговоре, но никто не упоминал о том, что творится рядом с домом. О порохе, массовой бойне и убийстве короля не было и речи. Заговорщики снова назначили Трэшему встречу, но за этим вызовом не скрывалось никакой чрезвычайной причины. Трюк с проездными документами был простой игрой и обошелся Грэшему в небольшое состояние, но, как заявила Джейн, все качественное стоит больших денег. Правда, в данном случае он заплатил не за качество, а за подлинность. Продажный клерк, занимающийся подобными делами, засунул подготовленный для подписи документ в такую огромную кипу бумаг, что его хозяин, жаждущий поскорее извлечь желаемое, проявил завидное рвение, сравнимое со стремлением школьника поскорее закончить учебу. Грэшему требовался «крот», который проникнет в нору к заговорщикам. Заметили ли они установленную слежку и знают ли о том, что их слугам задают вопросы? Сообщил ли Уорд, общающийся с Китом и Джеком Райтами, о письме, как рассчитывал Грэшем?