Я заметила, что Арчибальд и Рилан переглянулись, и смутилась. Ну да, я ничего не смыслю в магии…
— Простите, — извинилась на всякий случай, — я спросила глупость?
— Нет, Айрин, — ответил его высочество. — Просто безумно странно, что ты этого не знаешь, но при этом умудряешься неплохо пользоваться родовой силой. Видишь ли, практически любой родовой магией можно убить при определённых условиях. Сила эта — связь через кровь между членами одного рода. И если воздействовать именно на кровь, то убить можно. Но не любого человека, а члена твоего же рода. Правда, при этом вполне вероятно, что и сам умрёшь, особенно если дар не является смертоносным — как в твоём роду, например. Конечно, убить маэстро Родерика ментальной магией настроения твой отец не мог. Но что будет, если воздействовать подобной магией на человека, который сосредоточен на пении?
— Так вот почему маэстро начал запинаться и фальшивить… — протянула я, наконец начиная осознавать, что происходило на сцене несколько часов назад. Алан Вилиус настолько испортил Говарду настроение, что тот почувствовал себя нехорошо и стал хуже петь. — Но амулет от родовой магии…
— Защититься от родовой силы можно только родовой силой, — на этот раз ответил Рилан. — И защита должна превосходить влияние. Ваш отец, Айрин, сжёг амулет маэстро — тот не выдержал подобного накала. Воздействие было слишком сильным. Единственный амулет, который не разрушился бы от подобной интенсивности влияния, — это кровный амулет Альго. Но такого амулета, само собой, у маэстро не было.
— Теперь будет, — произнёс вдруг Арчибальд, и я с изумлением на него посмотрела. Но спросить ничего не успела, поскольку его высочество продолжил: — И как же всё-таки айл Вилиус рассчитывал убить маэстро?
— Кто-то подпилил декорацию, — ответил Рилан, и я сжала зубы. — Либо Райза Салливан, либо Трентон Харрис. Я склоняюсь ко второму варианту, по крайней мере накануне актрису здесь никто не видел, а вот помощника второго режиссёра заметили техники. Но это мы ещё будем выяснять. Маэстро во время воздействия схватился за перила, какое-то время они держались, но потом надломились — и он полетел вниз. — Я охнула, и дознаватель пояснил: — Не волнуйтесь, с Говардом всё в порядке. Расчёт был на то, что он либо убьётся, либо покалечится, но в любом случае обвинили бы вас, Айрин. И повторюсь, оправдаться было бы демонски сложно. Однако ваш отец не рассчитывал на вмешательство его высочества Арчибальда. Именно он остановил падение маэстро.
Я с благодарностью посмотрела на Арчибальда, ощущая, как щемит сердце. Не знаю, зачем он пришёл, но это и не так важно — важнее то, что он помог спасти моего Говарда.
— Моя заслуга невелика, Айрин, — понимающе улыбнулся его высочество. — Дознаватели первого отдела тоже отреагировали бы вовремя и не дали случиться беде, я просто был чуть быстрее в силу своей профессии. Рилан, скажите, сообщники Алана Вилиуса арестованы?
— Разумеется, — кивнул дознаватель, и тут я вспомнила одну вещь:
— А что с моим отцом?
Арчибальд и Рилан вновь переглянулись, как в прошлый раз. А затем…
— Вы можете быть свободны, — сказал его высочество дознавателю. — Дальше я сам поговорю с Айрин.
И я сразу поняла, что Арчибальд собирается сообщить мне нечто не слишком приятное…
Арчибальд Альго
Айрин насторожилась, но не испугалась. Когда Рилан Кам вышел из кабинета, она глубоко вздохнула и, чуть изменив позу, чтобы сидеть ровнее и прямее, негромко пробормотала:
— Интересно, знала ли обо всём этом Бернадет Бэриус… Я забыла спросить…
— Я немного знаком с этой дамой, Айрин, — ответил Арчибальд, покачав головой. — Она любит деньги и свободу. Твой отец был слегка безумен, он мечтал о мести, Райза, судя по всему, любила его и завидовала тебе, Харрис метил на место режиссёра, поэтому его попросту смогли подкупить. А зачем вся эта карусель Бернадет Бэриус? Убить конкурента? Бернадет — очень богатая женщина, Айрин. И её театр, конечно, не настолько популярен, но он не в упадке. Я крайне сомневаюсь, что она участвовала в сегодняшней авантюре, но думаю, что Гектор Дайд в любом случае её проверит. Он всегда всех проверяет. Даже меня проверял, когда случилось покушение на Агату.
— Тебя? — удивилась Айрин. — Надо же…
— Он говорит, что всегда существует вероятность ошибиться.
Айрин смущённо отвела взгляд, слегка порозовев, и быстро поинтересовалась:
— А почему ты сказал, что мой отец был безумен? Это просто случайность или…
— Нет. Дело в том, что он мёртв, — вздохнул его высочество, так до сих пор и не решив, стоит ли говорить Айрин правду о причине смерти Алана Вилиуса. Поэтому Арчибальд замолчал, задумавшись на тем, стоит ли продолжать…
Удивительно, но даже самые быстрые и сильные демоны Геенны давно не вызывали у его высочества настолько сильного затруднения, как сейчас вызывали мысли о том, необходимо ли Айрин знать правду или лучше будет эту правду скрыть.
— Ты так выглядишь, будто мой отец не просто мёртв, а я сама его убила, — вздохнула девушка, и Арчибальд от неожиданности удивлённо кашлянул. — Не надо это скрывать. Я переживу. Неприятно, но…
Она замолчала, и Арчибальд переспросил:
— Но — что?
— Он хотел убить Говарда, — закончила Айрин свою мысль, и глаза девушки яростно сверкнули. — Я его защищала, поэтому не жалею. Правда, не понимаю, как так получилось, что я умудрилась своей единственной магией убить человека. Я всю жизнь считала её неопасной.
— Она неопасна для окружающих. Я ведь только что говорил это, помнишь? Между тобой и Аланом Вилиусом — кровная связь рода, ты воздействовала на неё. Поэтому попросту выжгла его способность к родовой магии. Грубо говоря, ты вскипятила ему кровь.
Айрин вздрогнула и, поморщившись, закрыла лицо руками. Арчибальд тут же подсел ближе, попытался обнять — и замер, когда девушка еле слышно прошептала:
— Нет, мне всё-таки немного жаль. Но не его, а того человека, каким он мог бы стать, если бы был хорошим отцом. Я ведь теперь знаю, что это такое — любить. До встречи с Говардом я знала только ненависть…
И всё-таки Арчибальда кольнуло ревностью. Невнятно и почти не больно — так, словно это было прикосновением к почти зажившему шраму.
— А потом появился ты… — продолжала шептать Айрин, не отнимая ладоней от лица, как будто боялась посмотреть на его высочество. — И я поняла, как это — когда любишь даже вопреки… Не хочешь любить, понимаешь, что неправильно — но всё равно тянешься… И безумно боишься потерять. Мне было так страшно, что однажды ты обо всём узнаешь и уйдёшь… Так страшно, что я до последнего тянула и не признавалась тебе в этом привороте…
— Значит, вот почему ты не рассказала мне правду, — улыбнулся Арчибальд, почувствовав неожиданное облегчение. Последняя деталь мозаики наконец встала на место. Он ведь до последнего не мог понять, отчего Айрин настолько долго молчала! — А я думал, раз ты не сказала — значит, не настолько уж я и был тебе дорог.
— Очень дорог, очень! — воскликнула Айрин, обняла Арчибальда и уткнулась лицом в его грудь. И несмотря на то, что его высочество был в рубашке — мундир висел неподалёку на стуле, — он всё равно почувствовал, что Айрин плачет. — Я просто такая трусиха… Прости меня, Арчи!
— И ты меня прости, — повторил Арчибальд. — За то, что сделал тебе больно. За заблуждения. И за то, что так долго не приходил.
— Главное, что ты всё-таки пришёл… — прошептала Айрин, всхлипнув, и вдруг призналась: — Знаешь, мне кажется, я только сегодня смогла наконец понять тебя по-настоящему…
— Что ты имеешь в виду? — удивился Арчибальд. Он уже хотел не разговаривать, а начать целоваться — но, раз Айрин хочет ещё что-то обсудить, он, так уж и быть, подождёт.
И нисколько не пожалел о том, что решил переспросить, — потому что Айрин сказала:
— Я поняла, что значит быть охранителем по собственной воле. Раньше я никак не могла этого понять. А сегодня, когда мой отец хотел убить маэстро, поняла. Я хотела защитить Говарда, потому что он дорог мне, я люблю его. Но он — человек… И я думала, что такие чувства можно испытывать лишь к человеку. Но ты — точнее, вы все, все охранители, — думаете подобным образом об Альганне. О нашей стране. Вы любите её и хотите защищать. В этом разница. Страна — как человек…