Читать интересную книгу Аналогичный мир - 4 (СИ) - Татьяна Зубачева

Свет она включать не стала: занавесок нет, мало ли кто в саду окажется и увидит, а голышом походить тоже хочется, привычней так.

Мария быстро привела себя в порядок, откинула одеяло и легла, прикрыв только ноги. Тепло же, и не давит. Ну вот, ещё день прошёл. Завтра… завтра самое страшное — гинеколог. Он одного названия всё внутри дрожит. Да ещё и женщина. Женщина-врач — хуже этого ничего не было. Хотя здесь… здесь, может, и по-другому. Доктор Ваня обещал пойти с ней. Странно: беляк, а как всё понимает. И не расспрашивает особо, а ты сама всё ему рассказываешь.

Она вздохнула и потянулась, закинув руки за голову. Может, и вправду обойдётся. Михаил говорил, что врачи здесь другие. И остальные парни, и элы, и джи… Может, и не врали. Кто её уже смотрел, больно не сделали, ни один, и не лапали, тоже ни один. Но гинеколог — это совсем другое. Хотя… что ей, перегоревшей, могут сделать? Только убить. Всё остальное — уже пустяки, да и неважно это. Степана жалко, он ей зла не хотел, если и обижал, то по незнанию. И она его… тоже не со зла. Он её, можно сказать, из смерти вытащил, а потом… хозяйка она никакая. Стирка, готовка — всему учиться пришлось. Степан терпел, учил, злился, конечно, но не гнал. Она старалась как могла, хорошо ещё, что Степан на работе уставал и не каждую ночь лез.

Мария снова вздохнула и уже закрыла глаза, когда послышались лёгкие скользящие шаги. Ближе, ближе… замерли у двери. Уже догадываясь, кто это, Мария приподнялась на локте и позвала по-английски.

— Это ты? Заходи.

— Да, я, — так же по-английски ответил, входя, Майкл. — Не спишь ещё?

— Нет, — улыбнулась Мария.

Её улыбка блеснула в темноте, и Майкл пошёл на эту улыбку, как на свет. Он был в белом халате и шапочке, и Мария спросила:

— Работаешь сегодня?

— Да, дежурю, вот отпросился, держи, — он полез под халат и вытащил большое яблоко.

— Оу! — тихо засмеялась Мария. — Спасибо. Ты садись. Тебя на сколько отпустили?

— Успею, — усмехнулся Майкл.

Мария покатала в ладонях яблоко, понюхала.

— Ты как? — тихо спросил Майкл. — В порядке?

— Да, — кивнула Мария. — А ты?

— У меня всегда порядок, — буркнул Майкл.

Он сам не понимал, что с ним, вернее, не хотел понимать, и потому срывался. Мария снова засмеялась и вздохнула.

— Мне завтра к гинекологу идти.

— Это доктор Барби? Варвара Виссарионовна? — уточнил майкл. — Не бойся, она добрая.

— Много ты в гинекологах понимаешь! — фыркнула Мари я.

— Здесь все врачи хорошие, — упрямо ответил Майкл и, помедлив, предложил: — Хочешь, я с тобой пойду. Сменюсь, и пойдём.

— Спасибо, — кивнула Мария. — Доктор Ваня сказал, что отведёт меня. Он на тебя не заругается? Ну, если и ты пойдёшь.

— Думаю, нет.

— Он что, тоже… добрый?

— Ты ж его видела. И говорила с ним. Он…

Майкл запнулся, подбирая слова, и она закончила фразу за него.

— Понимающий, так?

— Да, — обрадовался находке Майкл. — Это ты точно. Знаешь, меня когда привезли прошлой зимой, в самую заваруху, я сначала не давался, думал, лучше пусть сразу пристрелят, чтоб не мучиться.

— Ты горел уже? — перебила она его.

— Нет, я только раненый был, ну, побили меня сильно, кожу порвали, сзади и на лице.

— Лицо у тебя чистое, — возразила Мария.

— Это мне под волосы шов утянули. Я теперь на лоб счёсываю. И разрез был не рваный, такие хорошо заживают, а сзади меня здорово попортили. Я же джи, — Майкл вздохнул. — Гореть я уже здесь начал. Так когда привезли меня, сначала буйным посчитали и связали, так доктор Ваня пришёл, санитаров выгнал и развязал меня, — Майкл снова вздохнул.

— Ты за хозяина его посчитал, да? — жадно спросила Мария.

— Да нет, — усмехнулся Майкл. — Я и не надеялся на это. Грязный весь, вонючий, морда в крови, задница порезана. На хрен такой спальник нужен. Да и по нему ж видно, что ему джи без надобности.

— Ну, не скажи, я в большом паласе была, навидалась. Парня и девку за раз брали, и ни хрена.

Майкл кивнул.

— Я такое тоже видел, — и по-русски: — Бисексуал называется, — и тут же снова по-английски. — Но тут… Знаешь, он развязал меня, ну, мне только петлю на руки накинули, на запястья, стянуть даже не успели, он петлю снял, в угол откинул. Я стою перед ним и жду. Куда ударит. А он на меня смотрит, и тут, — Майкл как-то недоверчиво улыбнулся. — Тут он меня, понимаешь, меня спрашивает. Хочу ли я умыться. И рукой на раковину показывает. А там мыло лежит, белое, и полотенце рядом.

— Ты небось и кинулся, — засмеялась Мария.

— Ага, — так же радостно засмеялся Майкл. — А мыло щиплет, я и ойкнул. А он говорит, давай посмотрю, что можно сделать. Тут и доктор Юра зашёл. Юрий Анатольевич.

— Это очкастый, что ли?

— Да, хирург. И забрал меня зашивать. Понимаешь, доктор Ваня мне сказал, что делать надо сейчас, а то края разойдутся, и шрам тогда широкий будет. Понимаешь, будто он знал, будто они не врачи, а… а за меня, чтоб я на сортировке не вылетел.

Мария задумчиво кивнула, доедая яблоко.

— Зашили тебя хорошо. А гореть…

Ну, пока зашитый лежал, и начал. Ладно, — тряхнул он головой, едва не уронив шапочку, и встал. — Пойду. Спи давай.

— Ага, — улыбнулась Мария. — Спасибо, — и по-русски: — Спокойной ночи, так?

— Это тебе спокойной ночи, — обернулся у двери Майкл. — А мне тихого дежурства.

— Хорошо. И удачи.

— Всем удачи, — попрощался, выходя, Майкл.

В коридоре он прислушался и бесшумно побежал в свой корпус.

Мария легла поудобнее. Смешно: пришёл, яблоко принёс. Что ж, если удастся со Степаном развязаться, то прилепиться ей есть к кому. А Михаил… он сам ничего, и понимает всё, с ним нетрудно будет. Лишь бы гинеколога пройти, а там уже всё пустяки. С этим она и заснула.

* * *

Чаще всех к Норме забегала Женя. Посидеть, поболтать. Пили чай со всякими вкусными мелочами, обсуждали городские новости и происшествия. Заглядывали и другие соседки, кто знал английский получше. Норма хоть и старалась, но с русским у неё получалось не очень уверенно. Но тут такое дело намечается, что надо звать если не всех, то очень многих. Бабу Фиму уж обязательно: без неё такую махину не поднять.

А началось всё с пустяка. Женя обмолвилась, что стала смотреть Алискины вещи к осени, а она уже сейчас видно, что выросла, придётся всё покупать, но это пустяки, а вот вещи-то есть совсем крепкие, жалко выбрасывать.

Норма кивнула.

— Да, конечно, я понимаю вас, Джен. Пока Джинни выросла, я столько узлов в церковь отнесла. На пожертвования.

Женя невольно покраснела.

— Я не ходила в церковь, — и быстро, пока разговор не ушёл в прошлое. — И здесь не хожу.

— Я тоже, — кивнула Норма.

И всё бы на этом, но с ними в тот день пила чай Татьяна из шестьдесят четвёртой. Проведя в угоне пять лет, она хорошо знала английский.

— И впрямь, — она чинно отхлебнула чаю, — мои как на дрожжах тянутся, сносить не успевают. А кто-то бедует, купить не может. А так-то, с рук, оно подешевле будет.

— Знать бы кому, я бы и даром отдала, — засмеялась Женя.

— Ну, мне девчачьего не надо, — улыбнулась Татьяна. — Наградил бог парнями, а вот если…

Так они втроём ни до чего тогда и не договорились, но «Беженский Корабль» загудел, обсуждая и судача. Ну, в самом деле, как сделать, чтоб и не пропало, и не в обиду было, ведь дарёное-то хоть и не выпрошенное, а всё же… а продать… а кто купит… а мне эти деньги и не нужны, мой в типографии под триста выколачивает, хватает… да кому выгода нужна, тот на рынок снесёт… точно, а здесь-то по-соседски… Зашмыгали, забегали старухи, пересуды дошли и до вечерних мужских уже посиделок под берёзами. Здесь под сигаретный дым без бабьего гомона и визга решили, что дело-то стоящее, не фуфло, осенью полдома в школу ведут, так что…

Вещи сносили к Норме. Выстиранные, зачиненные, а то и совсем новые. Норма, баба Фима, баба Лиза и баба Шура сортировали по размерам и юбки к юбкам, чепчики к распашонкам… Много всего нанесли.

И в субботу с утра мужчины вынесли на улицу под берёзы из нескольких квартир столы, Норма и бабушки разложили вещи и поставили миску. Кладёшь сколько хочешь или можешь, хоть пятачок, хоть копеечку, и выбираешь себе. Сколько вещей выбрал, столько раз в миску и опустил.

Женщины мялись, нерешительно разглядывая вещи, кто-то должен был сделать это первым. И неожиданно для всех первым стал Миняй. Отделившись от стоящих чуть поодаль мужчин, он решительно подошёл к столу, ведя за руку свою старшую. Звонко упал в миску полтинник.

— Ну-ка, — Миняй взял со стола беленькую с кружевным воротником кофточку. — Прикинь. Мать, посмотри-ка.

Покраснев от предвкушения — о такой красоте она и не мечтала — девочка приложила к себе кофточку и умоляюще посмотрела на мать.