он не стал из благодарности и благородства убеждать, что меня не оставит. Я через это уже проходила. Тогда верила каждому слову бывшего, а потом было безумно больно. Лучше сразу рвать отношения. Так честнее.
– И что ты планируешь дальше делать?
– Да все как и раньше. Поеду осваивать свои земли, займусь делами. Не переживай, не пропаду. Со мной все будет в порядке.
В самом деле, я не видела повода расстраиваться. Это раньше я не могла смотреть на себя в зеркало и не хотела выходить на улицу, чтобы не ловить на себе жалостливые взгляды. Хотелось забиться дома, словно в нору, и выть, жалея себя. С трудом приходилось наращивать на душе толстую кожу, чтобы не ранили чужие взгляды и замечания. Сейчас мне легче, я привыкла и возвращение к уродливому шраму приняла со смирением.
Дальше мы ехали в молчании. В лагере Тим помог мне слезть с лошади, но не дал уйти к шатру, удержав за руку:
– Не спеши.
Повел меня к своим спешивающимся людям.
– Куда мы идем? Давай без меня! – Я попыталась вырваться, но он держал словно в тисках, да еще наши брачные татуировки от соприкосновения засветились.
– Прошу внимания! – громко произнес он, когда подъехали последние всадники.
– Что ты задумал? – стиснув зубы, спросила я, но ответа не дождалась. Он даже голову не повернул в мою сторону, пропустив вопрос мимо ушей.
Когда все замолчали и повисла тишина, король начал речь:
– Сегодня все мы стали свидетелями чуда, которое нам подарил Нуар. Я хочу, чтобы вы знали, что за наши жизни моя королева пожертвовала своей красотой.
Боже, вот зачем он об этом!!! Теперь взгляды всех были прикованы к моему лицу. Я словно в цирке на арене оказалась.
– Теперь она считает, что недостойна занимать столь высокое положение и хочет уйти, чтобы не смущать никого своим обезображенным лицом. Для себя я уже все решил и теперь хочу спросить у вас, доблестные мужи Баркарии: примете ли вы такую королеву? Готовы ли вы присягнуть ей на верность и поклясться защищать ее жизнь, как мою?
Поднялся шум, но вперед вышел один из военачальников и поднял руку. Голоса стихли.
– Сегодня мы все увидели, что наша королева готова пожертвовать всем ради нас. Все мы слышали, как она призывала Нуара. Он пришел на ее голос и явил свою милость. Самое малое, что мы можем отдать в ответ, – это наши жизни и преданность. А шрам… У каждого из нас их немало, и мы носим их с гордостью, вспоминая о славных битвах. Память об этой останется с нами навсегда, и, глядя на лицо королевы, мы будем помнить о том героическом дне, когда сами боги были на нашей стороне. Мое сердце и меч принадлежат вам до последнего вздоха, моя королева!
Он опустился на одно колено и ударил себя кулаком в грудь. Вслед за ним преклонили колено все, повторяя его жест. Море склонивших голову людей и звуки ударов в ритме сердца.
У меня от набежавших слез все затуманилось перед глазами.
– Я в вас не сомневался, – произнес Тимуджин и, подхватив меня на руки, унес в шатер. Приказал Рише оставить нас одних.
– Как ты теперь со мной расстанешься? Зачем ты это сделал?! – набросилась я на него с вопросами.
– Зачем? – Он задумался на мгновение, расстегивая мундир и отбрасывая его в сторону. – Я думал, и так все понятно. Не хочу терять Шеирх, это большие земли, богатые лесами и прочей живностью.
– Чего?! – ошалела я. – Да там одни болота и змеи!
– Ну и что? – не проникся король, расстегивая рубашку. – Уверен, под твоим чутким руководством они скоро станут прибыльнее плодородных земель. Я предусмотрительно заглядываю в будущее.
– Жлоб ты предусмотрительный!
– Не без этого. Король должен быть рачительным хозяином и перспективными землями не разбрасываться, – заявил он, скидывая рубашку. – Я их тебе вообще отдал сгоряча.
Он шагнул ко мне, и я отступила от напирающего мускулистого голого торса:
– Ты зачем раздеваешься?
– Грязный, хочу помыться.
– Не буду мешать. – Я попыталась уйти, но была схвачена и развернута к нему спиной.
– Ну куда же ты. Я намочил и испачкал твое платье. Тебе тоже не мешает помыться. Давай его снимем.
– Тим, ты что делаешь?! – ахнула я.
Но не успела и глазом моргнуть, как он уже занялся шнуровкой:
– Помогаю тебе снять грязную одежду.
Причем помог в прямом смысле, стащив платье с плеч вместе с нижней рубашкой.
– Тим!!! – взвизгнула я, не сдержав эмоций, когда его руки легли на мои бедра и стали снимать последний оплот целомудрия.
Я едва не подпрыгнула от неожиданности, когда он потянул белье вниз. Вообще-то, выражение «Я прямо из трусиков выпрыгиваю» как-то иначе себе представляла!
– Ты что творишь?!
Растерявшись, я напряженно замерла. Просто ноги стреножены бельем – не убежишь, а к пояснице прижались горячие губы, опаляя кожу своим дыханием. Да и как бежать, я голая!!! Броситься за покрывалом к постели? Так еще решит, что сама на радостях в кровать побежала… Пришлось просто потребовать:
– Немедленно прекрати!
К моему удивлению, он послушался, отстранился и выпрямился. Но не успела я выдохнуть, как услышала шорох одежды. На мне почти ничего нет, вряд ли супруг решил натянуть на себя грязные вещи, а значит, он снимает штаны!
– Послушай, остановись. Ты действуешь на эмоциях. Не надо!
– Как же не надо? Вот уж не думал, что ты настолько не любишь мыться.
Меня опять подхватили на руки, и я едва не сгорела со стыда, когда за мою ступню зацепились трусики и повисли этаким белым флагом капитуляции. Я задергала ногой, сбрасывая их вместе с ботинком.
– Хорошая девочка. Я и сам не сторонник мыться в обуви. Второй тоже лучше сними, – посоветовал король, широкими шагами направляясь к приготовленной ванне.
Ситуация выходила из-под контроля. А когда ты голая и в одном ботинке, со спущенными чулками, – она становится еще и комичной. От злости я и оставшийся ботинок отшвырнула, стряхнув вместе с чулками.
Не выпуская меня из рук, Тим перешагнул через край ванны и опустился в воду вместе со мной. Жаль, она была горячей. У меня теплилась надежда, что он охладится и придет в себя.
– Да! То, что надо… – с наслаждением протянул супруг, вытягивая ноги и размещая меня на себе между ними. Руки сложил на моем животе, обнимая и не обращая внимания на выплеснувшуюся через край воду. Я затрепыхалась, чтобы хотя бы сесть, отодвинуться, поднимая брызги и напоминая себе в этот момент перевернутую черепаху. Но объятия стали крепче, и у