беспроводное соединение с ретранслятором. Связь с Республикой была восстановлена, хотя и оставалась немного рваной – возможно, тогрутский флот имел к этому какое-то отношение, – и Рил хотелось поскорее передать отснятый материал «НашейСети». Галактика должна увидеть, что натворили нигилы.
– Ну же, малыш, – вполголоса пробормотала она. – Давай.
Она повернула ручку, и статика сменилась зернистой картинкой. По внутреннему дисплею побежала возбужденная речь T-9. Нет. «Возбужденная» – не то слово. Дроид просто ошалел, и Рил не могла его винить.
– Что вы видите?
Вопрос ОрбаЛина почти потерялся на фоне искаженного помехами голоса продюсера, который донесся из Ядра:
– Есть сигнал, Рил. Клянусь «Звездным тупиком»… что у вас там произошло?
В канале шуршал еще один голос. Рил осознала, что слышит ведущего «НашейСети» Сайна Спеннинга, комментировавшего ее кадры, которые сейчас транслировались на всю Галактику.
– Рил… можно, мы выведем тебя в эфир?
– Прямой?
– Ну да. Мы сделаем включение: только аудио.
Она кивнула, лишь через секунду осознав, что продюсер не видит.
– Конечно, – сказала журналистка, стараясь обуздать дрожь в голосе. Нажатие кнопки на терминале связи, и она переключилась на частоту «НашейСети». Зажужжал голопроектор, высветив мерцающее изображение на стене кладовой, чтобы было видно ОрбаЛину. Перед ними поплыли увеличенные зернистые кадры T-9, в нижнем углу виднелся логотип «НашейСети», а под картинкой бежала лента заголовков.
«Срочная новость: Республиканская Выставка подверглась беспрецедентной атаке нигилов».
«Число жертв зашкаливает».
«Местопребывание канцлера Со неизвестно».
Из динамиков донесся ровный голос Сайна Спеннинга, серьезный и до ужаса профессиональный. Рил выключила звук, чтобы не было эха, когда она заговорит.
– Сейчас к нам присоединится наша собственная корреспондентка Рил Дайро, которая находится на месте событий. Рил, прежде всего: ты в безопасности?
Рил попыталась ответить, но в горле образовался комок, и она просто стояла, завороженно глядя на проекцию разоренного парка.
– Рил? Ты меня слышишь?
– Я… да, я тебя слышу. Прости, Сайн, просто… ну, денек выдался тот еще.
– Не сомневаюсь. Эти кадры просто ошеломляют. Ты бы не могла прокомментировать, что мы сейчас видим?
Прокомментировать? Что тут можно комментировать? Как там старая фраза: «Голограмма стоит тысячи слов».
В данном случае голограмма была просто душераздирающей. Прибыл флот «Стержней» с подкреплениями, но на земле все здания были разрушены, а дорожки усеяны обломками. Сбитые истребители лежали в дымящихся кратерах, а тела… тела были повсюду.
Рил говорила, сама не зная, имеют ли ее слова хоть какой-то смысл. Ей не хотелось находиться здесь, где она была просто зрителем. Ей хотелось заняться чем-то полезным: помогать тем, кто оказался в ловушке или, хуже того, был ранен и одиноко лежал в грязи. Пока она говорила, камера T-9 сфокусировалась на маленьком ребенке, бродившем по некогда величественному проспекту Республики; дитя прижимало к груди мягкую игрушку, а по замурзанным щекам бежали слезы. Рил невольно всхлипнула. На ее плече появилась рука ОрбаЛина в перчатке. От джедая исходило чувство умиротворения. Рил стряхнула руку. Она не хотела умиротворения. Она хотела прочувствовать этот миг во всей его мучительной полноте. Просто должна была прочувствовать.
– Рил, – спросил Сайн по коммуникатору, – тебе дать минутку?
Она смахнула слезу:
– Нет. Я в порядке.
– Мы все понимаем. Даже представить себе не могу, какую травму ты пережила.
– Серьезно. Я хочу, чтобы все это увидели. Чтобы все знали, каково это.
– Конечно. А как там джедаи?
– Что джедаи?
– Мы пока не видели ни одного из них за работой. Они…
– Один из них сейчас со мной. Архивариус ОрбаЛин с маяка «Звездный свет». Он спас мне жизнь. Джедаи… джедаи отважно сражались, прилагая все силы, чтобы защитить всех от этой угрозы.
– А, да… – прервал ее Сайн из своей безопасной студии за полгалактики от Вало. – Некоторых из них мы сейчас видим… иккрукки и мириаланку. Ты не знаешь их имен?
Рил сказала, что не знает, и извинилась, как будто это было важно. На самом деле важным было то, что происходило на экране, где джедаи пытались вытащить неподвижного гунгана. Какая разница, как этих джедаев зовут? Главное, что они здесь, пытаются противостоять этому ужасу.
– А что бы ты ответила тем, кто уже сейчас говорит, что выставку вообще нельзя было проводить? – спросил Сайн. – Что Сенат предупреждали об опасности еще до начала празднеств? Пока мы беседовали, сенатор Тиа Тун с Салласта сделал заявление следующего содержания…
Но Рил не слушала. T-9 кое-что выудил из каналов междроидных переговоров. Слух был очень тревожный.
– Прости, что прерываю, Сайн. Мне поступила информация, что нашли канцлера Со. Наша камера уже направляется туда.
Спеннинг немедленно перешел к комментированию, снова объясняя зрителям, что последний раз канцлера видели перед нападением на оперный театр. Тем временем T-9 мчал над парком, его камера заметила искореженный остов упавшего шагохода. Вокруг были разбросаны тела, некоторые из них шевелились, другие застыли в зловещей неподвижности.
В ухе продолжал бубнить голос Сайна:
– Ошеломляющая картина. Ты можешь подтвердить, что мы видим регасу Иларек Йовет, королеву тогрут?
Но ведь разве это не очевидно? Монтралы было невозможно ни с чем спутать, однако Сайн продолжал задавать банальные вопросы, как будто кадры не говорили сами за себя. Верховная охотница стояла посреди какой-то группы, рядом был один из королевских гвардейцев. Неподалеку еще один джедай в темном облачении – мастер по имени Элзар Манн – помогал раненым, но T-9 навел объектив на другую фигуру, которая стояла на коленях, сжимая в объятиях чье-то тело, а рядом застыли на страже канцлерские таргоны.
– О, звезды… – выдохнул Сайн. Судя по голосу, впервые за свою блистательную карьеру он не находил слов. – Неужели это… не может быть…
Но это было правдой, и Рил показалось, будто у нее из груди вырвали сердце.
Глава 57
Арка единства
Где-то в глубине сознания Стеллан понимал, что вся Галактика смотрит на него. Он слышал жужжание дроидов-камер, практически чувствовал, как выдвигаются их объективы, снимая крупным планом каждое пятнышко грязи на его одежде, раны на его лице, слезы в глазах.
Джедаям не положено плакать. Им положено контролировать свои эмоции. Но разве не положено им сочувствовать тем, кому больно?
Во имя света и жизни.
Во имя света и…
Стеллан услышал всхлип, но не осознал, что этот звук издал он сам.
Он не мог закрыть глаза на страдания тех, чьей прежней жизни настал конец, не мог игнорировать их боль. А если бы мог, если бы их мучения не ранили его в самое сердце, то что бы тогда он был за джедай?
В его сторону уже спешила целая толпа. Тогрутские военные, только