Промучившись несколько минут, я решительно направилась к входной двери. Хотелось свежего воздуха и немного свободы, пускай и иллюзорной. Озаботиться плащом или хотя бы шалью я разумеется не додумалась.
* * *
На улице шёл снег. Не та противная слякоть, что выпадала пару раз, а настоящий снег. Белый, пушистый, холодный. Он медленно кружил в воздухе крупными хлопьями, оседая морозным покрывалом на землю.
А я стояла на крыльце, зябко ежилась от морозного воздуха, но упрямо любовалась природой.
Из‑за угла показался довольный жизнью стихийник, стряхивая с волос быстро тающие снежинки, он проворно взбежал на крыльцо.
— Вот и зима пришла, — сообщил уже известное, Морэм присоединяясь ко мне, — красиво.
— Меня Вэлард отослать собирается, — я тоже решила поделиться с ним последними новостями, — ты где был?
— В саду, — беспечно отозвался он, пожимая плечами, и уже серьезнее добавил, — и я полностью согласен с Вэлардом. Здесь становится опасно. Тебе лучше уехать.
Я отчетливо почувствовала как меня перекосило. А я‑то была уверена, что Морэм встанет на мою сторону. Наивная. Но времени на грустные размышления мне никто не дал.
По дорожке целеустремленно неслась леди Миродш, растеряв по пути всю свою утончённость. Одна, в наспех накинутом плаще. Распущенные золотистые волосы, рассыпанные по плечам и меховому вороту, основательно присыпало снегом, но девушка этого совсем не замечала.
— О нет, — простонал Морэм, следя за продвижением нежданной гостьи, — Иза, прежде чем она что‑то скажет, ты должна знать, это вышло случайно. Я не хотел. И не рассказывай об этом Вэларду.
— Что?…
— Ты! — нас разделяло с полдюжины шагов, когда леди не выдержала и начала свою обличительную речь, — я долго думала и решила. Ты его не получишь!
— Морэм? А кого я не получу? — решительность, с которой меня предупреждали об этом, обескураживала.
— Меня, — и столько тоски было в его голосе, что я сразу поняла — это не глупая шутка. Это вообще не шутка.
Леди Миродш застыла в паре шагов от крыльца, не решаясь подниматься к нам. Тяжело дыша, она прожигала меня взглядом, полностью игнорируя того, кого не собиралась мне отдавать.
— Ты недостойна! — ее звонкий голос разносился по пустому двору, путаясь среди снежинок, и затихал в отдалении, дребезжа на прощание негромким эхо.
— Объяснишь? — тихо шепнула я, глядя на нарушительницу моего спокойствия, которая ждала от меня каких‑то действий.
— Помнишь ужин, на который меня заставил отправиться Вэлард? — негромко заговорил Морэм, стараясь, чтобы боевая леди не расслышала его слов, — тогда я сделал глупость. Сказал ей, что у меня уже есть невеста и я намерен в скором времени жениться.
— Дурацкая идея, — громче, чем следовало, заметила я. Миродш, пытавшаяся расслышать что говорил мне Морэм, вздрогнула, смерила меня тяжелым взглядом, но молчала, беспомощно переводя взгляд с меня на стихийника. Пылая праведным негодованием и желая скорой расправы, она не сразу обратила внимание на того, кто стоял со мной. Но разглядев свидетеля ее недостойного поведения, смутилась и, кажется, была совсем не рада, что решила именно сегодня выяснять отношения.
— Кто бы говорил, — возмущенно отозвался Морэм, нервно переминаясь рядом, он, как и я, по достоинству оценил громкость голоса своей настойчивой поклонницы и вполне законно опасался, что на шум может выглянуть хозяин дома, — Вэлард рассказывал как ты пыталась запугать его своим несуществующим женихом.
— У меня была веская причина. Меня любовницей пытались сделать.
— А меня пыталась женить на себе какая‑то пигалица. Согласись, причина тоже очень веская.
Несчастная леди, устала топтаться на месте, изображая из себя не до конца присыпанный сугроб, и подала голос:
— Я бы хотела…
— Подождите! — желания ее меня сейчас интересовали меньше всего, я собиралась выяснять отношения, — то есть, чтобы не стать семейным человеком, ты решил свалить все проблемы на меня? Жених мой хотя бы был воображаемый, никого конкретного на эту страшную роль я не пророчила. А ты что натворил?
— Да не виноват я, — все происходящее уже принимало странный оборот, и Морэм не мог этого не чувствовать, — она сама все додумала и даже слушать меня не стала. Ей откуда‑то известно, что в последнее время я почти все свободное время проводил с тобой. Так что, поздравляю, Иза, но жених у тебя все же есть.
— Я тебе это еще припомню, — зло пообещала я, игнорируя Миродш, которую буквально распирало от желания что‑то сказать. Что примечательно, но хамить или встревать в наши перешептывания она не пыталась. Присутствие объекта ее матримониальных планов здорово ограничивало несчастную правдорубку.
— Мсти как хочешь, главное Вэларду ничего не говори, — огрызнулся он, на мгновение замер пораженный какой‑то идеей, тут же повеселел и спросил, — Иза, у тебя же сестры есть?
— Ну? — пальцы на руках ощутимо замерзли именно это отвлекло меня, не позволив уловить в голосе стихийника ликующее предвкушение.
— Это наглость, я не потреплю такого к себе отношения! Вы не можете меня игнорировать! — терпение леди все же закончилось.
— Я вас не игнорирую, — вполне искренне заверила ее, — вас просто невозможно игнорировать. Но мне совершенно не понятно, с чего вы взяли, что та самая несчастная невеста — я?
— А кто же еще? — искреннее недоумение на хорошеньком личике и шокирующее признание наглого стихийника:
— Ее сестра.
— Кто? — удивленный возглас леди и мое пораженное шипение слились воедино, а Морэм, значимо добавил:
— Младшая.
Это был конец. Потому что от шока отойти я не смогла и поделилась со всеми достоверной информацией:
— Ей семь лет!
— Правда? — Морэм впечатлился, ненадолго задумался, но решил не сдаваться, — так даже лучше. В конце концов, если я займусь ее воспитанием сейчас, то женюсь на идеальной девушке. О таком можно только мечтать.
— Но я тоже могу быть идеальной женой! — уверенно заявила Миродш.
И в этом я готова была с ней согласиться. В конце концов, легче покивать сейчас и убедить Морэма, что эта нервная и несдержанная особа — лучшая для него партия, чем объяснять родителям, что за ненормальный тип пристает к их семилетней дочери.
— Простите леди, но, боюсь, вы уже не в том возрасте, чтобы вас воспитывать, — серьезно заметил Морэм, до глубины души довольный собой.
— На ее месте, я бы тебе врезала, — шепнула озлобленная целительница, которой, совсем не нравилось все происходящее.
— Знала бы ты, сколько раз мне давали пощечины, еще от одной я не умру.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});