Много сил и умения надо, чтобы остановить эту толпу, не дать ей выскочить на полосу, не попасть под машину или самолёт.
Несчастные женщины, бедные жёны, никто не знает этой стороны их жизни, никто не ведает, чего стоит вынести ежедневный страх потерять любимого, кормильца, опору всей жизни, отца её детей…
Жизнь гарнизонная у всех на виду, как в деревне: здесь всё обо всех знают, здесь невозможно спрятаться, здесь самые большие секреты бродят неприкаянными по свету и просятся в каждый дом.
Любой, даже ничтожный поступок, а тем более неблаговидный, мгновенно становится достоянием широкой общественности, вызывает широкий резонанс не только у жён, но и у мужей, и упаси бог его совершить.
Наверное, потому люди в гарнизоне, независимо от положения, чинов и заслуг, очень внимательно следят за своими поступками, а это, в конечном итоге, приводит к постепенному моральному росту человека. Знаю по опыту, что гарнизонный народ намного чище душой и делами в сравнении с гражданским населением. Тем более — городского обывателя.
В гарнизоне всё знают.
Знают, что полковник такой-то вчера пришёл домой пьяным и получил за то хорошую выволочку от жены.
Знают, что генерал такой-то груб с женой и кричит на детей. А когда жена его достала в конце концов дымящими печными трубами, которые он вот уже год как не может почистить, он сел в вертолёт, завесил его над домом и дул в трубы до тех пор, пока из окон не полетели вместе с клубами сажи ковры, и из дому не выскочила в диком отчаяньи жена, генеральша, чёрная как негр, орущая на весь посёлок, и клянящая мужа на чём свет стоит.
О том, что было потом, в гарнизоне говорили шёпотом, потому что дальше пошли слухи, будто у комдива неприступная и очень красивая официантка командирского зала лётной столовой, мечта многих холостяков, ходит в любовницах, что жена написала на него кляузу в Хабаровск и что якобы ему предложили на выбор: любовница или карьера… Всё это я рассказываю, чтобы показать насколько жизнь гарнизонная отличалась на Сахалине от жизни аэродромной. Здесь был полный нестык этих двух образов жизни. Телевизоров не было, да если бы и были, то они бы ничего не показывали бы, ибо не только телецентра, даже ретранслятора тогда не было, не говоря уже о космической спутниковой антенне.
О космосе в те времена рядовой обыватель и понятия не имел. Так, слыхал, что спутник запустили и что даже Белка и Стрелка слетали… Говорить же о применении спутника для дела — об этом ещё и мечтать никто не мог и всё это ещё казалось фантастикой, выдумкой писателей.
Что говорить о телевизоре на Сахалине? В те времена он и на материке ещё только начинался.
Телевизор тогда был чудом. Надо было видеть, как ходили в гости «на телевизор» в богатые дома, как трепетно предвкушая это чудо, рассаживались вокруг волшебного ящика несколько семей с притихшими детьми, собаками и кошками вперемежку, и как хозяин дома гордо снимал чёрное покрывало с телевизора «КВН» и начинал совершать таинственные манипуляции по добавлению воды в линзу, и настраивать её. Но это было уже спустя три года и в столице края — областном центре.
Тогда в Южно-Сахалинске — построили телецентр и его антенна воссияла над городом. Это настолько заинтриговало жителей острова, что в двух магазинах, торгующих радиотоварами, буквально начался ажиотаж.
Ещё неизвестно, когда привезут (и привезут ли вообще) появившийся на материке последний крик моды — двенадцатиканальный чёрно-белый телевизор «Рекорд» с громадным, размером 35 сантиметров, экраном… Ему даже не нужна линза, чтобы видеть изображение! В магазинах активисты из покупателей заполняют толстые тетради в линеечку и клеточку с записями желающих его приобрести за сумасшедшие по тем временам деньги.
Три раза в неделю с 6 до 8 и с 17 до 18 часов происходит перекличка очередей.
Кто раз не появился, — из списка выбывает.
И так продолжалось целых два года.
Зато, какое было счастье, когда это чудо техники вдруг оказалось дома! Сбежались люди из всех окрестных домов. Затаив дыхание, смотрели на мерцающий голубой экран чуть ли не всю ночь. Потом весть разнеслась по окрестностям, и посмотреть на это чудо сходились всё новые и новые люди, и ночи напролёт светился экран, и люди, едва дыша, едва ли веря глазам своим, смотрели на него, смотрели неважно что, лишь бы оно двигалось, и уходили, и приходили новые, и жизнь, в конце концов, стала насущным адом, и впервые тогда у меня восхищение прогрессом техники сменилось сомнением: а всегда ли хорош прогресс для человека?..
А потом телевизоров стало всё больше и больше, и цена на них упала, и всё больше семей стало проводить вечера за телевизором: у телевизора ели, у телевизора отдыхали, у телевизора спали, у телевизора жили; и всё меньше людей стало ходить друг к другу в гости, лепить за неспешной беседой пельмени, потом варить их и употреблять под стопочку, всё больше пошли разговоры о политике да жалость проникла к обывателю за обездоленные народные массам в проклятом капиталистическом обществе…
* * *
Ну, да хватит о прогрессе, это всё пошло уже после 60-го года, когда я уже четыре года прожил по гарнизонам Сахалина.
А пока что гарнизон аэродрома Возвращение.
Наступило второе мая 1957 года.
Первое мая вчера было отмечено парадом на аэродроме.
В 10.00 на рулёжке выстроились все части гарнизона.
Комдив, — лётчик, прошедший Отечественную Войну, свидетельством храбрости которого сияли звёзды Героя на генеральском мундире, — произнёс перед строем речь. Затем начальник политотдела поздравил нас от имени Центрального Комитета партии и Советского правительства. Начальник штаба зачитал приказ, — и вот уже шагает знамённый взвод с развевающимся под резкими порывами холодного и мокрого сахалинского ветра тяжёлым бархатным Боевым Знаменем, а за ним, изо всей силы вбивая подошвы в бетонку, шагаем мы, эскадра за эскадрой… Потом был торжественный обед, потом был концерт самодеятельности, а после него — танцы в клубе под радиолу.
А сегодня день выдался чудесный. На небе вдруг впервые за много месяцев выглянуло солнце и осветило снежные проталины, и пятачок возле военторга — центр мироздания, который всегда высыхал раньше всех остальных мест сбора гарнизонного народа, и куда-то исчез злой порывистый сахалинский ветер с брызгами дождя из низких, несущихся буквально над головой сумрачных облаков.
Нет, сегодня всё было необычно: и необычная температура около десяти градусов тепла, и солнце, и штиль. Наверное, этой погодой, этим славным деньком зима приносила людям свои извинения за всё, что натворила за зиму. И хотя все знали, что вплоть до сентября нам вновь солнца не увидать, всё-таки хотелось верить, что такое солнце, такое тепло, такое небо будет не один день.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});