пройду. — Она добавила про себя: «Только таблетки регулатона найду!»
Брок качнул головой и ничего не сказал — подъезжали к госпиталю. Одли только присвистнул от удивления: почти в темноте, только несколько эфирных светляков тускло освещали площадь перед госпиателем, из огромных паровых грузовиков выгружали раненых на носилках…
— Твою же дивизию, — прохрипел Одли. — Это же где так Тальму… То есть нас… Побили?!
Эван, припарковав паромобиль у госпитальной ограды — ближе места просто не было, — открыл дверцу и сказал напоследок:
— Подождите тут в тепле паромобиля. Я постараюсь найти Николаса — вдруг он сможет вас осмотреть. Я постараюсь быстро.
Вик глянула на Брока — тот вновь заледенел, глядя в окно. Видимо, опять вспомнил свой потенцит. И не утешить — общего эфира нет, а обнимать при Одли странно. Да и сам Брок не поймет — не принято в Тальме утешать объятьями. Это только для детей и тайком для влюбленных.
Одли тоже закаменел, отвернулся в сторону, давая Броку возможность побыть наедине со своими мыслями.
Только где-то через полчаса, а то и больше из госпиталя в сопровождении Эвана выбежал Николас. Он, заглянув в паромобиль, спешно набросил на Брока и Вик диагностические плетения, а потом сразу же лечебные:
— Переохлаждение, катар, угроза пневмоинфекции… — Усталый Николас, в грязном, забрызганном халате, выпрямился и сказал: — Эван… Мест в госпитале нет…
— Ничего, я присмотрю за ними дома.
Николас вздохнул:
— Я постараюсь утром забежать, проверить их… И, Эван… Рыбачий, кажется, пал. В шесть доставили на дирижабле выживших оттуда. Сам видишь… На очереди Маяковый остров, ты же понимаешь? Через пару дней, если ничего не изменится, Аквилита… Уезжай. Увози Вики…
— Я не могу, Ник. Ты же не уедешь?
— Я не могу — у меня тут пациенты. — Николас развел руки в стороны.
Эван ответил почти так же:
— А у меня горожане, которых надо защитить… Береги себя.
— И ты… — Николас медленно, сгорбившись, направился в госпиталь. Его окликнули из одного из грузовиков, и Ник собрался и рысью рванул на крик — снова спасать, снова вести бой за жизнь.
Вик сжала до боли глаза — война оказалась так рядом, а она ничего сделать не может. Впрочем, у неё своя война — с чернокнижником, с Особым управлением, с несправедливостью мира. Ей надо отстоять честь Ривза и защитить Брока. И не дать брату отправить Эвана на виселицу.
Глава 29 Штурм
Эван сел за руль паромобиля, обвел взглядом Брока с Вик, сонно сидящих на заднем сиденье, и сказал:
— Что ж… Теперь домой. Лежать в кроватях и лечиться. Брок, это особенно тебя касается — тебя вечно на подвиги тянет.
Брок сипло откашлялся и признался:
— Не тянет, честно. Я чувствую себя Ривеноук, готовящейся к ледоставу… Буду лежать и выздоравливать.
Одли понятливо хмыкнул — Ривеноук даже в самые суровые зимы не замерзала:
— Раз все будет хорошо, то пойду я, надо вернуться в Управление… — он принялся открывать дверь паромобиля, но Эван его остановил:
— Одли, на паромобиле, даже с учетом того, что придется заезжать домой, получится все же быстрее, чем на своих двоих — паровики уже не ходят.
Одли недоуменно повернулся к Эвану, захлопывая дверцу:
— Прости… те… Нер комиссар, я немного не понял. Вы подвезете меня? Меня, да? В Управление… Я серж, вы комиссар… Как-то вот…
Эван качнул головой:
— Не так. Я сам вместе с тобой поеду на службу. — он снял паромобиль с ручного тормоза и резко дернул кулисный механизм, выезжая на улицу и разворачиваясь. Тут до дома было минут пять езды, особенно по пустым из-за комендантского часа улицам.
Одли, игнорируя хриплый смешок Брока, напомнил:
— Нер комиссар… Праздничный день.
Эван никак не отреагировал, и Одли продолжил:
— Последний выходной.
Все, чего он добился — косой взгляд Эвана. Не более того. Одли крякнул и пустил в ход главный козырь:
— Молодая жена, которая пострадала…
Эван все же ответил:
— Вот именно потому, что пострадали мой констебль и мой инспектор, я и еду в Управление. Еще вопросы, серж?
Тот лишь выдохнул:
— Трое. Трое драконоборцев на меня одного…
Брок со смешком сказал:
— Хочешь другого комиссара? — он с трудом подавил кашель. — Кого-то вроде Шекли или Фейна?
Вик счастливо смотрела в окно, за которым быстро проносились темные дома. Для Эвана она по-прежнему была на службе констеблем, а не женой, и вот это разграничение приятно грело сердце. Хотя жаль, что он сейчас уедет на службу — все же взять чернокнижника она хотела сама. Вик отдавала себе отчет, что сейчас важно искать по горячим следам — вдруг найдут, но привитая отцом гордость за лично законченное дело, требовала присоединиться к поискам, несмотря на состояние здоровья. Но тогда и Брок полезет вслед за ней, а он сейчас несколько не в той форме… Вик напомнила себе, что главное — это взять чернокнижника, а не взять его самой. Пора привыкать, что она не одна. Она чуть поежилась плечами, и Брок крепче прижал её к себе, пытаясь согреть. Эван лишь глянул в зеркало заднего вида и промолчал.
Одли хохотнул в ответ на слова Брока:
— Упаси нас небеса от такой пакости. Только обязанность комиссара — остужать горячие головы, а не лезть в самое пекло.
Эван твердо ответил:
— Не бойтесь, серж. Под ногами путаться не буду. Что-то еще?
— Нет, ничего, — качнул головой Одли, разворачиваясь в кресле к Броку: — Рыжий?
— Ммм? — может, Брок ответил бы и более осмысленно, но тут его вновь скрутил приступ кашля. Вик осторожно достала из-под кожаного ремешка вольт и тайком сунула его Броку в ладонь — ему важнее. Она себя чувствовала дико уставшей, её клонило в сон, скорее всего из-за лечебных плетений Ника, но в целом, она гораздо легче перенесла купание в Ривеноук. То, что они, кажется, чуть-чуть утонули там… Умерли, что точнее… Она говорить Эвану пока не будет. Кто его знает, понравится ему жена-утопленница или нет?
Одли подождал, когда Брок отдышится, и лишь тогда продолжил:
— Ты не сказал главного в отчете: как дверь вскрыли?
— Руной уничтожения, — сипло сказал Брок. — Напитал из потенцитового кристалла — у Вик завалялся.
— Руну ножом вырезал или по старинке рисовал?
Брок со стоном понимания, что все пройдет мимо него, признался:
— Кровью, конечно…
Эван лихо припарковался у дверей дома. Тот был погружен во тьму — Поттер всегда досконально выполнял требования властей. Ни отблеска света наружу. Внутри, наверное, свет тоже приглушен, хоть в доме пока никто не спит. Старое правило Тальмы —