– Говорит, брат.
Из-за спины мужика появилась женщина. Она была по-крестьянски крепкой, выступающий подбородок и крупный нос свидетельствовали о скверном нраве, как и поджатые тонкие губы. Лишь цвет волос был таким же, как у ее брата. На руках ее копошился голый младенец, покрасневший от плача.
– В самом деле, похож, – хмыкнула она, оглядев Ардана с головы до ног. – Может, это ты и есть, не знаю. Я уж больше десяти лет никого из родни не видала.
Рэми негромко кашлянул и Ардан, смутившись, спросил:
– Энн, милая, может, ты пустишь нас под крышу, там бы мы вспомнили былое. Негоже гостей на пороге держать.
– Гостей обычно зовут, а вы пришли незваными, – ответила она неприветливо. – Вон вас сколько, а мой муж не барон, у нас не хоромы, пустить вас некуда.
– Мы заплатим вам за все неудобства, – сделав шаг вперед, сказал Рэми.
– И сколько заплатишь? – фыркнула она, – может, у тебя за душой полмедяка, так мне такого не надо.
– Одумайся, сестрица, – повысил голос Ардан, и, раскрыв накидку, продемонстрировал рясу, – мы служители церкви.
– А по мне, хоть сам принц! Идите своей дорогой, церковники, Создатель в помощь!
Она собралась закрыть дверь, а ребенок раскричался пуще прежнего. Ардан в полной растерянности смотрел на сестру, от которой, вероятно, ждал совсем другого приема.
– Позвольте мне на миг вашего малыша? – вперед выступила Айра. – Я помогу его успокоить.
Энн уставилась на нее, словно увидала сармантийскую попрошайку:
– С чего бы это?
– Энн, дай ей ребенка! – не выдержал бородач, – иначе, клянусь, я немедленно выброшу его в лес, и тебя заодно!
Женщина сверкнула глазами в сторону мужа, но решила промолчать, и передала визжащего младенца Айре. Та взяла его на руки и прижала к груди, где у нее висели бусами крошечные мешочки с травами. Ребенок лишь пару раз судорожно всхлипнул и сразу же успокоился. Айра что-то зашептала ему на ушко с улыбкой, и тот начал робко улыбаться ей в ответ.
Энн и ее супруг в изумлении смотрели на притихшего младенца.
– Клянусь, с самого его рождения не было так тихо! – воскликнула женщина. – Неужто ты ведьма?
– А если и так, то что? – спросила Айра, передавая ребенка той в руки.
– Благослови тебя Создатель, даже если ты самая страшная ведьма, пожирающая души праведников, – горячо воскликнула Энн. – Если ты подсобишь мне с ним, вы все можете остаться у нас. Место найдется.
– Благодарю тебя за гостеприимство, сестра, – желчно проговорил Ардан, но его никто не слушал.
Инквизиторы, шраванцы и мы с Айрой вошли в дом. На пороге с нашей одежды натекла целая лужа. Муж Энн, назвавшийся Хью, принял наши накидки и обещал их просушить. Мы же, не задерживаясь, прошли в комнату поближе к очагу.
Энн уложила успокоившегося младенца в колыбель и принялась суетливо готовить ужин.
– У нас излишков нет, чем богаты, уж не обессудьте, – ворчливо извинялась она.
Смущение возникло оттого, что теперь она лучше рассмотрела тех, кто пришел к ней в дом, особенно ее поразили шраванцы. Похоже, ей впервые довелось увидеть представителей Алмазных Песков, а тем более принять их у себя.
Я разместился возле огня прямо на полу. Тепло – это все, что мне сейчас было нужно, а если к этому добавится хоть какая-то пища, то я и вовсе буду счастлив.
– Какими судьбами в наших краях? – спросил Хью, обращаясь, кажется, ко всем сразу. Едва ли ему и впрямь было это интересно. Скорее уж, он полагал, что светская беседа необходима для гостей, а, возможно, хотел сгладить впечатление от первой встречи.
– Проездом, – ответил Рэми. – По делам церкви. Вот, решили навестить вашего барона, раз уж оказались здесь.
– Барона Эдмонда? – переспросил тот. – Сомневаюсь, что вас пустят. То есть, может, вас, благородные господа, и пустят, да только барон наш живет… как затворник.
Хью смущенно замолчал и почесал затылок. Ему на выручку пришла Энн. Она как раз поставила к огню глиняный горшок и безо всякого смущения пояснила:
– Да заперся он у себя в замке и носа не показывает, вот уже больше месяца никто его не видел. Может, умер, да нам не говорят, пока все добро не растащат.
– Что ты болтаешь, женщина?! – прикрикнул Хью, – побойся Создателя! Если б хозяин помер, погребальный колокол бы звонил!
– К слову о колоколе, – вмешался Рэми, – а что за церковь у вас здесь? Кто возглавляет?
– Как кто? Да отец Тасгалл, – ответила Энн и с подозрением глянула на гостей, – а вы не его проверять пришли? Я слышала, он вино из погреба ворует, ну так то дело обычное, я его не сужу. Но он получше прежних священников будет, хоть не норовит всех «красноголовых» на огонь свести.
Присутствующие служители церкви почувствовали себя очень неуютно. Отголосок гражданской войны, загнавшей наших соседей с западных долин Дориона в пещеры Седых Холмов, выражался в том, что на обладателей рыжих волос смотрели косо. В столице это веяние уже почти забылось, тем более Пророк учил нас, что все мы братья и сестры, независимо от того, как выглядим, но в отдаленных землях вражда была еще ощутимой, и это не могло пройти мимо церкви. В конце концов, инквизиторы – всего лишь люди, которым не чужды заблуждения и предвзятое суждение. Жители Седых Холмов подвергались таким же гонениям, как несчастные черные коты, и вина их была одинакова: не той масти уродились.
– Что, господа, поскучнели? – хмыкнула Энн, – небось, думаете: «зачем же она со своих гор спустилась в наши земли»? Да вот в том-то и дело, что земли эти такие же наши, как и ваши, только вы про это забыли. А в горах ни пшеница, ни рожь не растет.
– Зачем ты так? – вздохнул Ардан. Он даже голову боялся поднять, так раскраснелись у него щеки со стыда.
– А что, правда уши режет? – огрызнулась она. – Ты-то сам уже и забыл, откуда родом. А что тебе? Ты не голодаешь, под боком церкви пристроился, тебе в рожу плюют, а ты и утираешься…
– Энн! – он даже вскочил. Лицо Ардана было пунцовым. – Утихни! Что ты знаешь?!