с огромными крыльями и массивными телами и стали спускаться.
Существа оказались взрослыми особями с могучими закруглёнными рогами. Все семеро были чёрного цвета с узкими глазами, которые светились багровым светом. Из-под верхней губы выглядывали острые белоснежные клыки.
Один диклет выделялся более могучей фигурой, на рогах у него были небольшие наросты.
— Сам вожак диклетов почтил нас вниманием, — Мирук Оринский не скрывал облегчения. — Это отлично, потому что ни один из диклетов не посмеет себя нагло вести в присутствии вожака.
Мирук учтиво поклонился опустившимся на землю недалеко от них диклетам. Вожак тоже кивнул ему и уставился багровыми глазами на магов, которые, повторяя за русфийцем, поклонились ему.
— Полчаса тренируемся, находим общий язык с дикими летунами и выдвигаемся в путь. Мы должны прилететь в храм до темноты. Я полечу на вожаке клана диклетов, невеста полетит со мной. Ни один из вас не сможет одновременно управлять диклетом и удерживать бессознательное тело.
— Если хоть один волос упадёт с её головы... — угрожающе начал герцог.
— Не упадёт, — резко перебил его Мирук, поморщившись. — В конце концов, ваша внучка — моя невеста и будущая жена. Мне она нужна живой и невредимой. А вот если она полетит с кем-то из вас, то не только волос может упасть, но и она сама.
Мортимер слегка кивнул, вынужденно соглашаясь. Наглый русфиец постоянно упоминал, что Оливия его невеста, и это его безумно раздражало, но заткнуть его он больше не мог.
На последней встрече в его каюте герцог признал помолвку, а также дал официальное согласие на брак Оливии и русфийца.
Владыка и его сын оказались правы — тёмных нернессов пора возрождать, а внучке он сможет объяснить данное решение. Если начнёт брыкаться, как раньше, что было ожидаемо, то, в конце концов, он ей напомнит, что она обязана выполнять его волю, поскольку он её дед и старший в роду Дарвигов.
Помимо всего, он признается Оливии, что совсем не собирается навсегда оставлять её у русфийцев и, когда она родит наследника, примет внучку обратно и поможет расторгнуть брак с сыном владыки Русфии, вступить в наследство Дарвигов и стать регентом, пока маленький герцог Дарвиг вырастет.
Такое положение дел должно было устроить девушку. По крайней мере, Мортимер очень на это надеялся, потому что вновь воевать с внучкой ему совсем не хотелось.
Что же касается того, что он обещал лорду Червингу через год отпустить внука... или внучку... так он и не будет удерживать её. Отпустит.
Только вот муж вряд ли поддержит возвращение жены, которую выбрал ему браслет тёмных нернессов, домой, в другой мир.
А она сама, возможно, к тому времени будет уже ждать ребёнка... И не дура же она, чтобы лишать малыша того, на что тот будет иметь право в Эллии и Русфии?
Глава 48
Оля чувствовала, как сильные руки нежданного и нежеланного жениха крепко обнимали её, закутанную в тёплый плед и сидящую впереди него на вожаке диклетов, а горячее и большое мужское тело согревало её хрупкое и холодное.
— Я знаю, что ты слышишь меня, — к своему удивлению услышала она, как только они взмыли вверх и медленно полетели среди отвесных высоких скал, чтобы остальные смогли успевать за ними. — Я тоже находился в похожем состоянии, только совсем недолго, у алтаря в храме. Ты, наверное, слышала, что твой дед благословил нас и дал согласие на брак? Так что теперь никуда ты от меня не денешься, — русфиец нежно поцеловал её в макушку, — упрямая моя.
«Посмотрим», — мрачно подумала девушка, стараясь не думать о согласии деда на её брак с сыном владыки, потому что иначе возмущение и злость затапливали, и она уже ни о чем больше не могла думать.
«Без меня меня женили!» — пульсировала раздражающая мысль.
Кто бы мог подумать, что с ней это почти случилось! И благодаря тому же дедуле, из-за которого у неё куча неприятностей!
Хотя, чему она удивляется?
Надо же понимать, что дед, хоть и одумался немного, и сожалеет о прошлом свинском поведении по отношению к ней, о чём он нехотя признавался в каюте, пока думал, что она не слышит его, но он уже не исправится.
В сто шестьдесят с лишним лет кто исправляется?
И нечего было на это надеяться. Тем более с момента, как он узнал о том, что она — на самом деле внучка, а не внук, прошло всего-то ничего. И то хорошо, что он уже осознал прежнее ужасное поведение.
Видимо, осознал, сам себе подумал и простил. Тоже сам себя. На ум пришла земная поговорка: «горбатого могила исправит».
Смерти деду она, конечно, не желала, но поговорка была как раз про таких, как он, потому что, к сожалению, Мортимер Дарвиг с молоком матери впитал в себя то, что мужчина всё решает за женщину, а женщина обязана ему подчиняться.
В магическом мире, который был ему родным, это всегда было обычным явлением. Ненормальным было, наоборот, то, что Оля естественным считала для себя, — то, что женщина могла сама принимать решения относительно своей судьбы.
Подобными суждениями она себя и успокаивала, но стоило вновь вспомнить деда и русфийцев, их самонадеянные и довольные лица в тот момент в каюте, когда они распоряжались её будущим, как охватывало бешенство, а наглых мужиков хотелось порвать на ленточки.
А что ей оставалось делать, если не успокаивать себя? В последнее время вокруг неё столько всего происходило, что впору сойти с ума. Но она сама себе дала слово разбираться с проблемами по степени их важности.
В настоящий момент самой существенной проблемой стало долгое нахождение в состоянии магического сна. Решением проблемы было как можно скорее попасть в храм тёмных нернессов и прийти в себя.
Потом уже она будет разбираться кто, что и почему за неё решил, выводить на чистоту деда, русфийцев и предателей, по чьей вине она оказалась в том состоянии, в котором находилась. А затем...
Затем нужно будет продержаться ещё несколько месяцев в этом враждебном и опасном мире и постараться сбежать домой от навязанного жениха, слишком властного деда и, желательно, сбежать холостой.
— Я знаю, что ты будешь пытаться сбежать, — между тем продолжал беседовать с ней Мирук, словно мысли прочитал. — Поверь, это бесполезно. Мой браслет всегда услышит зов твоего. На любом конце мира я найду тебя, да и ты вынуждена будешь прислушиваться к