Когда пиршество наконец закончилось, огни погасли, а гости — разошлись, Арлин сделал еще одну, более серьезную попытку освободиться. Задача перед ним стояла невыполнимая. Ему удалось нащупать узлы веревки, однако поскольку осязание изменило ему, нечего было и думать развязать их. Сколько он не дергал их, он не мог понять, ослабли они или нет. К тому же пальцы его стали скользкими, и Арлин твердил себе, что это пот, хотя знал что это не так. То была кровь, хотя боли он не чувствовал. Наконец он ослабел и сдался, оставив свои безнадежные попытки. И снова сон овладел им.
Неизвестно, сколько прошло времени, когда несколько одетых в белое жрецов разбудили его светом фонарей и легкими прикосновениями. Они разрезали веревки, которыми он был привязан к столбу, затем освободили ноги и запястья. Когда же они схватили его за плечи и за ноги и понесли, Арлин предпринял слабую попытку высвободиться.
— Я пойду сам, вы, мерзавцы!
Но они не обратили на него никакого внимания и отнесли его в другой павильон, внутри которого мерцал слабый свет. Внутри Арлин увидел толстые ковры на полу и низкие столы и стулья из твердых пород дерева, покрытые искусной резьбой. Уложив его на пол, жрецы запели какую-то странную, монотонную, но очень красивую песню без слов, которая повергла их пленника в какое-то странное забытье, полусон-полуявь, совершенно лишив его способности и желания сопротивляться.
Под звуки той же песни его раздели и, словно ребенка, выкупали в прохладной воде. Даже его слипшиеся от пота и грязи волосы были вымыты. Арлин пытался слабо уворачиваться от мыльных губок, но двое жрецов крепко удерживали его, пока остальные смывали с его тела засохшую кровь и грязь.
Запястья и лодыжки, протертые до мяса грубыми веревками, смазали желтой целебной мазью. Все еще прислушиваясь к пению, Арлин взглянул на свое тело и обнаружил на ребрах, в том месте, куда пришелся удар дикаря из племени Нороу, багрово-красный кровоподтек. Бок болел, но не сильно.
Тем временем принесли длинные одежды из грубой небеленой холстины. Арлин снова забился в руках жрецов, но безрезультатно. Жрецы насильно надели на него одежду послушника.
— Значит, ваш бог принимает только чистых и опрятных? — резюмировал Арлин, радуясь тому, что, по крайней мере, его язык повинуется как надо. — Эй вы, холощеные мерины, пожиратели дерьма, это вы окажетесь жертвами, когда Гэйлон Рейссон возьмет в руки Кингслэйер!
Четверо жрецов осторожно подняли его и перенесли на деревянные носилки без сиденья, которые стояли в тени у дальней стены шатра. Здесь его руки и ноги привязали к четырем углам платформы. Свет погас, и пение затихло. Тюремщики Арлина один за другим выходили из палатки. Оставшись один, Арлин тупо вглядывался в темноту, крайне досадуя на себя за беспомощность и глупость.
В Каслкипе Джессмин проснулась от страшного сна с первыми лучами солнца. Ей приснилось, что Гэйлон стоит объятый языками пламени под высоким летним небом. Ее безутешные рыдания привлекли внимание Миск, которая попыталась утешить Джессмин, присев на краешек ее постели, однако сновидение было таким подробным и реалистичным, что на этот раз даже мудрая Миск не сумела утешить королеву.
17
Еще прежде, чем начало светать, ксенарская армия и отряды их союзников пришли в движение. Несколько месяцев они ждали этого момента, и теперь, несмотря на то, что ночь прошла бурно и празднично, к утру каждый солдат был на своем месте, во всеоружии и готовый к бою. Тек, стоя перед входом в свой павильон, наблюдал за этим поспешным, но упорядоченным движением, с наслаждением прислушиваясь к грозному топоту множества обутых в сандалии ног и копыт.
Войска шли отрядами по тысяче человек, каждым из которых командовал капитан. Впереди выступали полки ксенарцев и тарвианцев, за ними — бенджарцы и шалтиане, наемники и дикари из племен Нороу. Замыкали колонну не столь многочисленные отряды из Ригара, Фелвина и Тесайка. Жрецы Мезона выстроились возле своих белых шатров, ожидая команды Тека.
Ночной ветер уже стих, и над лагерем поднималась высоко в небо огромная туча пыли, чуть тронутая розовыми лучами все еще скрытого за горизонтом солнца. Тек милостиво улыбался марширующим мимо войскам. В такой прекрасный летний день он ожидал только победы и славы Мезону.
В войсках, подошедших к почтовой дороге, произошло какое-то замешательство, и Тек посмотрел туда. На входе в ущелье и на высоких скалах по обеим сторонам от него стояли, ощетинившись остриями копий, воины Виннамира, четко выделяясь на фоне глубоких еще теней Морского прохода. Итак, застать виннамирцев врасплох не удалось.
Тек не был особенно огорчен этим обстоятельством. Глядя на воинов, преграждавших путь его армии, он испытал нечто похожее на удовлетворение. Пусть себе стоят, пусть даже пытаются сопротивляться — все равно их жалкая горстка против многочисленной и дисциплинированной армии. Долго им не продержаться.
Где-то в самой середине идущей на приступ армии Тек разглядел короля Роффо, округлое тело которого было втиснуто в тесные позолоченные доспехи. Король был верхом на крупной белой лошади, которую вели под уздцы два коновода. Слева и справа от короля, также верхами, ехали два знаменосца, готовые отразить удары, направленные на его величество. В их обязанности также входило держать знамена как можно выше, чтобы можно было подавать сигналы капитанам-тысячникам. Сразу за Роффо верхом на великолепном сером жеребце ехал Тидус Доренсон в заметных даже издалека алых одеяниях.
Закинув голову назад, король Роффо прокричал вызов солдатам противника. Знаменосцы наклонили вымпелы вперед, указывая ими на горловину Морского прохода. Повинуясь приказу, передовой батальон с кровожадными криками ринулся вперед.
И кровь пролилась. Виннамирская армия ответила дружным боевым кличем, и в воздух взвились тысячи стрел, сверкающих на солнце острыми наконечниками. Оперенные древки запели песню смерти, поражая одного за другим воинов Роффо. Бессвязные вопли умирающих подсказали королю и Теку, насколько точны были засевшие в скалах стрелки. Солдаты и кони падали на камни, обливаясь кровью, а сверху следовал залп за залпом.
Король отдал приказ своим лучникам, но большая часть из стрел не достигала цели. Видя тщетность всех их усилий. Тек в конце концов отдал приказ своим воинственным жрецам. Зазвучали первые слова песни, призывающей Божественный Огонь. Зеленое облако пламени укрыло армию Роффо от стрел противника, и следующий залп, пришедшийся прямо в изумрудное сияние, не достиг цели, ибо стрелы еще в полете превращались в яркие искры, которые гасли еще до того, как достигали земли.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});