в его задней части. Тэо вызвался помочь сепелию, чему тот ужасно обрадовался: казалось, этот человек ничто на свете не презирал так, как саму идею работы. Тэо наклонился вперёд и приобнял Хил, закинув её себе на плечо.
– Не шевелись, – шепнул он.
Путь к экипажу казался бесконечным. Каждый шаг заставлял сердце Тэо стучать всё беспокойнее: ему чудилось, что их вот-вот раскроют, что вся затея провалится и обе их жизни оборвутся, так и не успев расцвести в полной мере.
– А у тебя губа не дура, – усмехнулся запыхавшийся толстяк, опершись на свою повозку и переводя дух. – Эта прям как живая.
Тэо не отреагировал на колкость и погрузил Хил в экипаж, плотно захлопнув двери.
– Спасибо. Да ведут вас небесные огни, – сухо бросил он, давая понять, что сепелий может убираться с его глаз как можно скорее.
– И вас, почтенный эйра! – ответил тот, прежде чем отправиться в путь.
Обратная дорога конвоя была неспешной. Освободившись от груза в виде нескольких десятков неспящих, Совы и сопровождающие двигались налегке. На ночлег путники остановились в небольшой деревеньке неподалёку от Флюмена. Они заняли два дома, любезно предоставленные местным старостой, и разбили несколько палаток неподалёку. Сов редко можно было застать в таких условиях: утомлённые дорогой, они отдыхали с чувством выполненного долга, и издалека их даже можно было принять за обычных людей. Конечно, отточенные движения, не предполагающие ориентации на зрение, выдавали воинов Слепого Легиона, даже если они на время снимали маски, но сейчас Совы, как никогда, походили на простых аструмцев: делили ужин из общего котелка, пили вино и рассказывали истории у костра. Помимо Сов в делегацию затесалась пара врачей из госпиталя, следивших за состоянием неспящих в дороге и теперь также предающихся праздности. Экипаж Тэо стоял вдалеке от остальных: даже лучшие воины Аструма и видавшие виды врачи не пожелали ужинать рядом с повозкой, разносящей по округе чарующий аромат мертвечины. На часах была половина первого, когда все понемногу начали отходить ко сну. Путь решено было продолжать на рассвете, чтобы быстрее вернуться в столицу к заслуженному отдыху.
Прошло ещё около часа, прежде чем у экипажа наконец показалась фигура Тэо. Врач тихо проскользнул к задним дверям и приоткрыл их. Фонаря у него при себе не было: слишком сильно он боялся быть обнаруженным. Он вгляделся в темноту и не различил среди мёртвых тел ни единого движения.
– Мы обязательно встретимся, – еле слышно прошептал он, а затем добавил: – Как только окажешься снаружи, беги за мной. Ничего не говори.
В темноте что-то зашевелилось, и вскоре оттуда показалась исхудавшая фигура Хил. Тэо взял её за руку и помог спуститься на землю. Она некоторое время стояла, схватившись за голову и привыкая: ноги онемели, а измождённый разум отказывался подчиняться. Тэо потянулся к рюкзаку, но, услышав голоса в лагере, торопливо накинул свой сюртук на плечи Хил и бросился в сторону леса, потянув её за собой. Они спешили вперёд, чувствуя, как ветки царапают лицо и хрустят под ногами. Ноги Хил стали влажными от мёрзлой земли и крови, сочащейся из ссадин на босых ступнях. Она тяжело дышала, но упорно, пусть и медленно, следовала за Тэо, не сбавляя шага. Через некоторое время за деревьями наконец замаячил свет луны, и тропа вывела их на поляну. Здесь лес обрывался крутым склоном, ведущим в долину. Вдалеке, как на ладони, змеилась река Стрелка, на которой раскинулся такой родной для Тэо Флюмен. Огней в городе было совсем немного: в середине недели не шумел даже «Зелёный Камыш».
Они наконец остановились, задыхаясь от быстрого бега. Тэо сразу же рухнул на землю и запустил руки в рюкзак, всё это время болтавшийся за спиной. Он извлёк оттуда пару ботинок, рубашку, брюки и плащ, после чего повернулся к Хил. Теперь, когда он мог наконец рассмотреть её, его душа разбивалась на миллионы осколков. Когда-то притягательные формы уступили место торчащим рёбрам и ссутулившимся плечам, бархатистая кожа была изранена безжалостным лесом, измазана рвотой и слизью, а грязные волосы слиплись, спадая на осунувшееся лицо. Тэо без лишних слов подполз ближе к ней прямо по земле и принялся обувать девушку. Она не сопротивлялась, но и не помогала: просто повиновалась, как безвольная кукла. Закончив с обувью, он помог Хил надеть штаны и рубашку, после чего заботливо закутал в тёплый плащ.
Они встретились взглядами прежде, чем Хил упала в его объятия и крепко зажмурилась. По щекам Тэо потекли слёзы, но в её глазах слёз не осталось. Он прижимал её к себе, пытаясь согреть своим телом, но Хил не переставала дрожать. Ей потребовалось немало времени, чтобы прийти в себя. Тэо усадил её на ствол поваленного дерева и дал флягу с охайским земляным чаем и краюху хлеба – то немногое, что в спешке успел ухватить из лагеря. Хил вгрызалась в еду, как голодный зверь: ей казалось, что нет в мире ничего вкуснее этого хлеба и горького чая, затянутого прозрачной плёнкой. Тэо хотелось расспросить её о том, как всё прошло, как ей всё-таки удалось сбежать. У него в голове не укладывалось произошедшее, но он не находил слов, чтобы начать разговор. Наконец его начала Хил.
Поймав на себе взгляд Тэо, она вдруг улыбнулась. Поначалу Тэо растерялся, но чем дольше улыбалась она, тем заразительнее это становилось для него. Они могли погибнуть, могли оказаться в тюрьме, но теперь сидят посреди леса и улыбаются, сами не понимая отчего.
– Знаешь, я придумала ей имя, – вдруг произнесла Хил. Её улыбка казалась немного блаженной, но в то же время обжигающе тёплой. – Я назову её Соль.
– Очень красивое имя, – прошептал Тэо. – Что ты будешь делать дальше?
– Идти, – Хил отвечала так, будто уже давно всё решила. – Отправлюсь на восток. Мама была наполовину фавийкой. Может, и мне там повезёт?
– Ты ведь понимаешь, что тебе теперь нельзя попадаться?
– Я же не дура, – отмахнулась Хил. – Мне теперь нет места среди живых. Но я найду своё пристанище… Знаю, что найду. Может, попробую перебраться через границу. А может, осяду в горах. Кто знает, что нам готовит завтрашний день?
– Я принёс лекарства, – Тэо указал на рюкзак. – Мне не удалось достать очень много. Хватит на месяц, не больше.
– Неплохо для начала, – по-лисьи сощурилась Хил. – А там, впереди… Это ведь Флюмен, правда?
– Да, – с тоской выдохнул Тэо. – Где-то там спит Виатор Рэсис. Спит и не знает, кто я, мрак меня разбери, такой.
– Ты станешь прекрасным отцом. И твой сын будет вершить великие дела. У тебя большое