Даже несмотря на то, что он в итоге привёл её на смерть. К Абео же она относилась с некоторой прохладцей. Протеже Тэо Рэсиса был умён, воспитан и имел доброе сердце, и Хил догадывалась, почему её друг выбрал себе в ученики именно этого парня. Они провели многие часы за разговорами: Абео искренне интересовался жизнью вольных и с неподдельным любопытством слушал истории о том, как им удалось найти своё место в мире и не попасться золотым маскам. Хил не могла не уважать его за то, как он самоотверженно трудился, чтобы они получали лекарства и припасы, рискуя всем, что у него было. И всё же она не могла полюбить его – слишком правильным и идеальным казался молодой бореец.
В тот день Тори появился в лагере вольных поздним вечером. Он слегка пошатывался, а в его руках можно было различить небольшой бочонок глубинника, источающий аромат этого дешёвого тростникового пойла. Абео принёс своим соратникам немного еды из города и теперь проводил вечер в компании Хил, беседуя с ней о природе эгерума. Он был крайне удивлён визиту товарища – тот собирался веселиться в кабаке до самого утра. Тори выглядел запыхавшимся: он явно спешил. Передав бочонок в руки уже начавшего клевать носом Ната и мгновенно заставив его оживиться, Тори навис над Хил и Абео и расплылся в глуповатой улыбке.
– Скажи, Абео, умеешь ли ты вязать морские узлы? – загадочно протянул Тори, обдав присутствующих хмельным дыханием.
– Не уверен, что правильно понял твой вопрос, – замялся бореец. – Но если ты ничего другого под этим не подразумеваешь…
– А-а-а, да мрак с тобой, – перебил его Тори. – Собирай вещи, зануда! С завтрашнего дня мы официально считаемся членами команды «Белой Зари»!
– Что? – обомлел Абео. – Тори, ты шутишь?
Тори не шутил. Он наслаждался каждой секундой происходящего и чувствовал себя абсолютным победителем. Прежде чем всем наконец удалось узнать, как у него это получилось, Тори неспешно уселся у костра и сделал из бочонка несколько глотков на пару с Натом.
– …ну и, значит, веду я философские беседы с уважаемыми людьми, – Тори почти всегда описывал свои посещения кабака в одной и той же манере. – Как вдруг слышу – хлобысь! Конечно, я узнал этот звук. Это звук неудачника. Оборачиваюсь – и правда. Сидит наш Крысёныш, угрюмый, натурально с лицом а-ля «дерьма навернул». На морде – краснющий след от ладони, и девчонка ретируется от него в другой конец зала. Эх, видели бы вы эту гримасу! Ну, я и смекнул: кажется, у малого есть некоторые трудности по части прекрасных дам. Потому что мастерство за деньги не купишь, как бы этот индюк не пыжился. Ну, я и подошёл к нему – говорю, мол, опять не фартануло, брат? А он на меня смотрит как на врага империи, а у самого губёшки трясутся. Клянусь вам, ещё чуть-чуть, и он бы разрыдался на глазах у всего честного народа! Он-то, может, и тот ещё крысёныш, но я, знаете ли, человек широкой души. Не смог бы смотреть на такое несчастье. Вот и сказал – хочешь, помогу? Ты не подумай, не из корысти. По-человечески, по-мужски.
– И он тебя послал в пекло? – предположил Нат, сделав глоток глубинника и тут же скрючившись от ощущения, как отвратительное пойло обжигает горло.
– Щ-щас! – обиделся Тори. – Я и мёртвого уговорю, если надо. Он, конечно, покочевряжился, но он-то видит, что я не пальцем деланный и вокруг меня весь вечер девицы вьются. Выбора у него особо не было, поэтому скоро он сломался. Жертву я сразу приметил, вы бы её видели: пышная, сочная, с чёрными кудрями до самой… талии, – вовремя подобрал слово Тори, вспомнив, что находится не в исключительно мужской компании. – То так ко мне подсядет, то эдак. Глазки строит, ресницами хлопает, хихикает… В общем, проще простого.
– И как же ты её уговорил? – удивился Абео.
– Тут, знаешь ли, дело тонкое. Поначалу я, конечно, хитростью её хотел взять. Нет-нет да и переведу разговор на Кая этого, подкину ему темку какую интересную… Но этот дундук после двух слов начинал хрипеть, сипеть, краснеть – в общем, полный провал. Он даже ещё хуже, чем ты, – констатировал Тори, обращаясь к Абео. Судя по интонации, это стоило воспринимать как наивысший комплимент.
– Как мило, – смутился бореец.
– В общем, надо было переходить к более суровым методам. А она уже такая, знаете, пьяненькая была, всё жмётся ко мне, кудряшку на палец накручивает. Тут я, конечно, проявил чудеса выдержки и даже не посмотрел в её сторону.
Это была абсолютная ложь. Кто-кто, а Виатор Рэсис никогда не простил бы себе отказа от подобного зрелища, а потому созерцал все аппетитные изгибы своей новой знакомой и даже пару раз позволил себе приобнять её. Но, справедливости ради, держался он действительно отстранённее, чем обычно. В привычных обстоятельствах эта прекрасная эйри уже поднималась бы с ним в номера.
– Тут она наконец сдалась и говорит: «Я тебе что, не нравлюсь?» И глаза такие жалобные, хоть стой, хоть падай. У меня чуть сердце не разорвалось…
– А можно ближе к делу? – строго вмешалась Хил, чем глубоко расстроила Ната. Тот явно был не прочь послушать о любовных похождениях друга.
– Ладно-ладно, – обиделся Тори. – Конечно, все вы знаете, что женщине никогда нельзя говорить, что она тебе не нравится. Это золотое правило. – Тори заметил, что Нат сделал в воздухе движение, будто записывает что-то в невидимый журнал. – В такой ситуации у тебя есть три выхода. Сказать, что женат. Сказать, что мужская сила тебя покинула. И в крайнем случае сказать, что ты из… этих.
Тори многозначительно посмотрел на Абео, и тот лишь смиренно покачал головой, не в силах отыскать хоть один уместный комментарий на этот случай.
– И что ты сказал? – не мог сдержать любопытства Нат.
– Что женат, конечно.
Несмотря на уверенность в тоне Виатора, это тоже было ложью. Его многолетний опыт давно показал, что ни один порыв истинной любви не остановит наличие какой-то там жены. Или мужа. Он был человеком, свободным от условностей, предрассудков и социальных конструктов. Признаваться в любовной немощи, однако, Тори бы ни за что не стал. Даже если бы от этого зависела судьба всей империи, а над его головой занесли топор правосудия, Тори всё равно до конца отстаивал бы свою мужскую силу. Оставалось последнее… Виатор был счастлив, что в тот момент никто не видел его внутренних терзаний. Он прошёл через самые страшные муки, известные человечеству, преодолел тёмный лес душевных терзаний, ущелье