о своем отцовстве. Его любимая должна быть спокойна, впуская его в свой дом.
Думаю, любовь между ними прошла так же быстро, как и возникла. Да и была ли она? Скорее, страсть, которая обожгла обоих. Но Виктор не раз говорил, что та женщина дорога ему даже спустя годы. Он действительно не нарушил своего обещания. Для всех он был обычным другом семьи, изредка заглядывающим в гости. Скажите, а вы бы так смогли?
– Как «так»? – переспросил Лев Иванович, поднимаясь со стула. – Наградить женщину ребенком, а потом пить пиво с ее мужем и заскакивать к ним на пироги? Вряд ли. Скорее я бы сделал все для того, чтобы разбить их союз. Или исчез бы из их жизни. Впрочем, не знаю. Я счастливо женат, и моя супруга, кажется, не имеет детей на стороне. У меня их тоже нет.
– А у меня дочь в Пенсильвании, – сказал Корман. – Но я ее не видел уже двадцать один год. После развода моя бывшая жена увезла девочку из Нью-Йорка, где мы до этого жили, снова вышла замуж. Отцом дочь с раннего детства называет другого человека.
– Извините за глупую шутку, – смутился Гуров.
– Насчет того, что вы бы на месте Виктора увели жену от мужа? Прощаю. У меня с чувством юмора все хорошо.
– Я оставлю свой номер телефона, если вы не против? – спросил Гуров. – Вдруг что-то вспомните?
– Оставляйте, – разрешил Корман. – Я и сам хотел попросить вас об этом.
Глава 6
Звонок напарника прозвучал сразу после того, как Гуров миновал проходную. Здороваясь по пути с коллегами, полковник не сразу услышал звонок мобильного и только потом обнаружил пропущенный вызов.
– Какие новости? – спросил Лев, останавливаясь возле главного входа.
– Больничный дали. Пока что укол сделали, но нужно обследоваться.
– Забьешь или будешь сознательным?
– Если не полегчает в течение нескольких дней, буду сознательным, – ответил Стас. – Слушай, я все равно дома сижу. Ходить трудно, но мозг-то не затронут. Как там двигается дело?
Гуров и сам не знал, что ответить. Дело не двигалось. Наоборот, обрастало новыми действующими лицами, которых нужно было еще найти.
– Да как тебе сказать? Подвижек нет. Стоим на месте, но выяснилось, что у Громова была любовница, которая родила ему ребенка.
– Вот он сукин сын! – восхитился Крячко. – На две семьи жил паршивец?
– На одну. А с другой поддерживал тесные отношения. Кто такие, куда делись – непонятно.
– А Орлов в курсе?
– Нет. Готовлюсь доложить. А ты чего про мозг-то вспомнил?
– Я тут подумал вот о чем, Лев Иванович. Ланская упомянула, что Громов числился в штате газеты «Правда». Ты туда еще не ходил?
– Не успел, – ответил Гуров. – А что такое?
– Так давай я позвоню, – предложил напарник. – Поговорю, узнаю. Может, там еще коллеги Громова остались. Что-нибудь да расскажут. Кстати, личность замурованного еще не установили?
– Еще нет.
– Ну, скажешь тогда. А я беру на себя газету.
– Добро, Стас. Держись там. Через пять минут наберу тебе.
До своего кабинета Гуров не дошел – столкнулся с Орловым раньше. Тот стоял в коридоре и разговаривал с одним из экспертов-криминалистов. Заметив Льва Ивановича, Орлов жестом попросил его задержаться. Гуров тут же подошел ближе. Быстрый обмен рукопожатиями – и эксперт поспешил по своим делам, оставив в руках Орлова файл с документами.
– Пойдем. – Орлов взял Гурова под локоть и увлек в сторону лестницы.
– Что это? – кивнул Лев Иванович на файл. – Неужто солнце вышло из-за туч?
– Из-за каких туч? – непонимающе переспросил Петр Николаевич. – Ах, это. Ну этого мы с тобой ждали, да. Анализ ДНК подтвердил, что труп принадлежит Громову. А разве кто-то сомневался?
– Да я как только его в стене увидел, так сразу понял, что это Громов, – пошутил Лев Иванович. – Слушай, Стас объявился. Он…
– Подожди со Стасом, – перебил Орлов.
Они подошли к кабинету, который делили между собой Гуров и Крячко. Лев Иванович вставил ключ в замок, открыл дверь и отступил, пропуская Орлова вперед. Тот зашел и остановился посередине кабинета.
Гуров обошел его, приблизился к своему столу и понял: что-то произошло. Что-то очень важное, если уж Орлов даже заключение не дал прочесть. Лев Иванович распахнул окно и встал к нему спиной, спрятав руки в карманы.
– Говори, Петр Николаевич, – приготовился Гуров.
– Сегодня утром в своей квартире была обнаружена мертвой Алла Ланская. – сообщил Орлов. – Самоубийство. Наши сейчас на месте, уже заканчивают там.
– Кто вызвал полицию?
– Соседка. Вечером виделась с Ланской, та сказала, что собирается уезжать на отдых. Соседке это показалось странным, ведь Ланская считалась домоседкой и не раз говорила, что предпочитает проводить отпуск дома. Соседка обратила внимание на странную фразу Ланской: та сказала, что дождалась приглашения и ощущает себя счастливой. Разговор произошел в начале одиннадцатого вечера, что тоже не понравилось соседке. Она знала, что Ланская рано ложится спать, соблюдает режим и в двадцать один ноль-ноль старается уже быть в постели. В полночь соседка решила погулять с собакой и увидела, что дверь соседней квартиры приоткрыта. Она нажала на звонок, но ответа не последовало. Приоткрыла дверь – тишина. И свет везде горит. Позвала Ланскую, ответа не получила. Зашла внутрь и обнаружила Ланскую в спальне. Та уже не дышала. На кухне наши ребята нашли три пустые упаковки от таблеток.
– Предсмертная записка?
– Оставила. В ней всего три слова: «Прости меня, родной».
Гуров задумчиво покусал нижнюю губу. Вот тебе и доброе утро.
– Думаешь, она сама это сделала, Петр Николаевич?
– Все об этом говорит, Лева. В квартире идеальный порядок, даже пыли нет. В мойке на кухне еще вода не высохла, рядом на полотенце чистая чашка. На полке в одной из комнат нашлись весьма дорогие украшения. Деньги, документы не тронуты. Чужих отпечатков мало, и то, думаю, они ваши со Стасом.
– И никаких признаков того, что она собиралась в поездку, нет, – добавил Гуров.
– Да, отсутствуют.
– И что ты думаешь?
Орлов тяжело вздохнул, обошел стол Крячко и опустился на стул.
– Все пока говорит о том, что она сама решила уйти из жизни. «Приглашением» назвала новость, что ее родной Громов оказался мертвым. Соседке, конечно, не стала говорить о своих планах уйти из жизни. А дверь предусмотрительно оставила незапертой.
Гуров достал из кармана сигареты, прикурил. Подошел к окну, прислонился плечом к стене.
– Вас со Стасом ничего не насторожило, когда вы были у нее? – спросил Петр Николаевич.
Гуров силился вспомнить и не мог. Обычный допрос в домашней обстановке. Да и сам Гуров, побывавший у нее позже снова,