— Но чего же, черт возьми, он добивается, колеся по всей стране в дилижансах? — почти завопил Мэттью, когда их не мог слышать хозяин.
— Убегает от мистера Мэмбла, я думаю, — легкомысленно ответил Гидеон.
— Тогда это не предмет для шуток, если он действительно похитил мальчика! — заметил Мэттью. — Что ты собираешься делать теперь?
— Я раздражен, и я последую за ним. Кроме того, я могу понадобиться ему, чтобы защитить его от доведенного до бешенства отца. Ты вернешься в Оксфорд.
— Полагаю, что должен, — вздохнул Мэттью. — Но что ты будешь делать с этим типом, с Ливерседжем?
— О, возьму его с собой! Рэгби последит за ним.
— Мистер Гидеон, — сказал Нитлбед с застывшим выражением лица, — если вы намереваетесь продолжать поиски его сиятельства, я еду с вами!
— Конечно! — отозвался Гидеон. — Вам будет тесновато в багажном отделении, но вы можете помочь Рэгби охранять пленника. Мистер Ливерседж! Я боюсь, вам может это не совсем понравиться, но вы будете сопровождать меня в Рединг.
— Напротив, сэр, — приветливо ответил мистер Ливерседж, — мне было бы жаль покинуть вас. Понеся убытки от катастрофы, которая произошла с «Синицей в руках», я временно оказался лишенным средств к существованию. Быть покинутым в этом городе, где у меня нет ни одного знакомого, — значит почувствовать себя одиноким неудачником. Я просто счастлив путешествовать вместе с вами. Будем надеяться, что в Рединге нам повезет больше, чем в Хитчине или Эйлесбери!
Но когда в конце сорокапятимильного переезда по не лучшей дороге экипаж достиг Рединга, Фортуна, как сказал мистер Ливерседж, не улыбнулась его пассажирам. Блуждающий след герцога растаял в тот момент, когда он и его юные спутники покинули дилижанс. Изматывающие поиски их во всех гостиницах города не дали никакого результата. Гидеон, который весь день держал в руках поводья, был измучен и, соответственно, раздражен и, заехав наугад в пятую гостиницу, сказал, что он твердо решил найти герцога только ради одного удовольствия свернуть ему шею.
— Что, черт возьми, с ним стало, и что мне теперь делать? — спросил он.
Мистер Ливерседж, который ждал этого момента, сказал с достойным восхищения здравым смыслом:
— Если, сэр, я смею сделать предложение, нам теперь следует отправиться в «Корону», которая кажется весьма удовлетворительным заведением, и заказать обед в отдельном кабинете и постели на ночь. Я доставлю себе удовольствие, составив для вас напиток, секрет которого известен только мне одному. Он был раскрыт мне одним из моих прежних нанимателей незадолго до его кончины. Увы! Джентльмену часто бывают нужны возрождающие к жизни стимулирующие напитки. Я думаю, вам он понравится!
— Мы должны найти его сиятельство! — упрямо заявил Нитлбед.
— Через час стемнеет, — сказал Гедеон. — Черт возьми, этот малый прав! Мы устроимся на ночь! — И он зевнул. — Господи, как я устал!
— Предоставьте все мне, сэр! — милостиво сказал мистер Ливерседж. — Этот ваш человек — вполне достойный слуга, смею сказать, — но он не годится для того, чтобы позаботиться обо всех светских мелочах, так необходимых для удобств джентльмена. Вы можете всецело положиться на меня!
— Я вовсе не хочу полагаться на вас, — честно ответил Гвдеон. — Однако я предвижу, что кончим мы тем, что станем собутыльниками! Вперед, отъявленный негодяй!
Глава 20
Находясь в блаженном неведении относительно того, что его преследуют две группы людей, в той или иной степени разъяренных и раздраженных, герцог без приключений привез своих подопечных в Бат в дилижансе. Он не остановился в Рединге, приехав туда, чтобы только успеть пересесть на дилижанс, курсирующий между Лондоном и Батом. У него были небольшие трудности, чтобы обеспечить места за такое короткое время, но посредством подкупа нескольких заинтересованных лиц, он достал одно место для Белинды внутри и два снаружи — для себя и Тома. Белинда чуть не заплакала, когда обнаружила, что не сможет сидеть на крыше, но по счастливому стечению обстоятельств изящный молодой джентльмен занял место в дилижансе рядом с ней. Он уставился на Белинду в явном восхищении, и к ней тут же вернулась ее жизнерадостность; она провела замечательное путешествие, вдохновляя и укрепляя его робкие надежды. Он не выглядел завзятым волокитой, который бы стал пытаться соблазнить ее обещаниями колец и шелковых платьев, так что герцог, с радостью избавившись от готовой пустить слезу Белинды, посадил ее в дилижанс, прося лишь об одном — чтобы она воздержалась сообщать пассажирам, что путешествует в Бат в сопровождении доброго покровителя. Потом он влез на крышу, занял свое место рядом с Томом и пустился в долгое и неудобное путешествие. Том, после бесплодных просьб разрешить ему управлять экипажем, набычился, но оживился, вспомнив, что в кармане у него есть рогатка, которую он успел купить в Эйлесбери. Его умелое владение этим видом оружия привело к небольшой неприятности с прогуливающейся пожилой леди, в чьего жирного мопса он попал пулькой, но так как никто, кроме герцога, не видел, как Том прицеливался из рогатки, он ее схватил и спрятал в карман в тот самый момент, когда понял, чем исподтишка занимается Том, — так что никто не мог установить преступника.
— Том, ты самый ужасный мальчишка! — строго сказал герцог. — Если у тебя в кармане есть еще какое-нибудь дьявольское приспособление, отдай мне его сейчас же!
— Нет, клянусь честью, у меня ничего нет, сэр! — заверил его Том. — Но разве было не здорово, когда псина подпрыгнула и бешено залаяла?
— Да, превосходный выстрел. Если ты будешь вести себя как следует, однажды я возьму тебя в Чейни и дам тебе пострелять по-настоящему.
К нему обратилось сияющее лицо.
— О, сэр, в самом деле? Я думаю, что вы первоклассный, самый выдающийся человек в мире! А где находится Чейни? Что это за место?
— Чейни? — рассеянно сказал герцог. — О, это одно из моих… Это дом, который мне принадлежит, рядом с деревней, которая называется Аптон-Чейни, в нескольких милях от Бата, по направлению к Бристолю.
— Мы туда едем? — спросил Том, удивленный. — Вы никогда не говорили этого, сэр!
— Нет, — сказал герцог. — Мы туда не едем.
— А почему нет? — спросил Том. — Если можно пострелять, это будет куда веселее, чем какая-нибудь скучная гостиница в Бате! Давайте, сэр!
Герцог покачал головой. Он не мог себе представить, какие чувства возникнут у преданных слуг, на чьем попечении находится Чейни, если он прибудет туда в грязной одежде, без предупреждения, без сопровождения, неся дешевый саквояж и ведя Белинду под руку. Он предположил, что вскоре ему придется открыться Тому, но так как ему хотелось сохранить инкогнито в гостинице, которую он мысленно выбрал в Бате, и он не питал большого доверия к благоразумию Тома, то решил отложить неизбежное признание. Вместо этого он сказал, что его дом слишком далеко от Бата.