– Не говорите ерунды. Я солдат, – отрезал Аден, глядя на нее, как ему казалось, скептически.
И хотя возразил он мгновенно, это только подтвердило ее подозрения.
– О боже мой, – сказала Вивьен, сунув пальцы под очки и потерев глаза. Единственный мужчина на земле, в которого она влюбилась, – и шпион. Ничего удивительного, что он так старательно держит ее на расстоянии. Из всех зловещих историй, что ей довелось услышать, она знала, что шпионы не стремятся к семейной жизни.
Вивьен открыла глаза и посмотрела на Адена поверх очков. Он сидел с замкнутым видом, скрестив руки на груди, словно пытался отгородиться от нее. Будь у нее хоть крупица здравого смысла, она бы намек поняла и не в свое дело не полезла.
– А ваша мать знает? – спросила Вивьен, пренебрегая осторожностью.
– Этот разговор бессмыслен, и мы его не закончим, – буркнул он.
Новое откровение обрушилось на нее с ослепительной силой.
– Святые небеса! Конечно, знает! Да она заткнет за пояс любого в обществе, включая сэра Доминика. Ничего удивительного, что она обладает таким влиянием в политических кругах. Я много раз слышала, как говорили, что из леди Торнбери получился бы куда лучший премьер-министр, чем Ливерпуль. – Вивьен немного подумала. – Должна сказать, что я с этим согласна, потому что ваша мать – одна из умнейших известных мне особ.
Аден ошарашенно смотрел на нее, открывая и закрывая рот, словно выброшенная на берег рыба.
– Но не думаю, что ваш отец очень этому радовался, – увлеченно продолжала Вивьен. – Лорд Торнбери был ужасный консерватор, верно? И насколько я слышала, шпионаж не считается подходящей профессией для джентльменов.
– Довольно! – рявкнул Аден наконец голосом настолько ледяным, что непонятно, как у него на носу не выросла сосулька.
Вивьен вздрогнула, поняв, насколько бестактно она себя ведет. Но мысль о том, что Аден – шпион, буквально сбила ее с ног.
– Простите. Полагаю, вам не разрешается обсуждать все это с посторонними. Обещаю, что никому не расскажу. Я очень хорошо умею хранить секреты. Честное слово.
Мгновением позже их экипаж с грохотом въехал во двор небольшой гостиницы. Но Вивьен могла бы поклясться, что даже сквозь стук колес по булыжнику она услышала, как Аден пробормотал по-настоящему грязное ругательство.
Вивьен в очередной раз перекатилась с боку на бок на комковатом матрасе и взбила еще более комковатую подушку, пытаясь устроиться поудобнее. Она уже несколько часов лежала без сна, и каждый нерв в ее теле вибрировал от усталости и возбуждения. Что еще хуже, она все время остро ощущала, что Аден спит на полу у противоположной стены комнаты. В отличие от нее его ничуть не волновала ни причудливость их положения, ни то, что постелью ему служит твердый пол. Вивьен предполагала, что если человек шпион, он быстро привыкает спать где угодно, а может, этому обучают в шпионской школе, если такая вообще существует.
Впрочем, об этом она никогда не узнает. Аден отказался произнести хоть слово и сурово приказал ей, перед тем как они вышли из кареты, оставить эту тему и вообще никогда с ним об этом не заговаривать. Потом вытащил простое золотое колечко и надел ей на палец. Вивьен уставилась на него, и от тайного смысла этого жеста у нее закружилась голова, но Аден вырвал ее из грез, сказав хозяину, что они возьмут один номер на имя мистера и миссис Эдвардс. Разумеется, она при этом смотрела на Адена, как последняя дура, не в силах произнести ни единого слова.
На что он скорее всего рассчитывал с самого начала.
– Прошу прощения, но это единственный способ, – сказал он ей позже совсем не виноватым тоном. – Вашу горничную мы взять с собой не могли, и оставить вас в комнате одну тоже нельзя. Это небезопасно.
Вивьен ошеломленно уставилась на единственную кровать, задвинутую под скат потолка древнего вида обшитой деревом комнаты.
– А где будете спать вы? – пискляво спросила она. С точки зрения здравого смысла она с ним соглашалась, но от мысли, что придется спать с Аденом, пусть даже только для виду, по коже бежали мурашки, а нервы были натянуты как струны.
Сжалившись над Вивьен, он объяснил, что ляжет на полу, прямо под дверью. Вивьен немного успокоилась, но остаток вечера прошел в очень напряженной атмосфере. Они пообедали практически в полном молчании, потому что Вивьен слишком переживала из-за того, что ждет ее впереди (и грядущей ночью, и следующей), и ей было не до утоления любопытства по поводу необычной профессии Адена.
К счастью, после обеда он дал ей возможность ненадолго уединиться – просто спустился вниз, в столовую, чтобы она могла умыться и переодеться на ночь. Вскоре вернувшись, он взял с кровати подушку, задул свечи, закутался в свой плащ и вытянулся во весь рост на полу, полностью одетый. Только после этого Вивьен сбросила пеньюар и нырнула под грубые, но, хвала небесам, чистые простыни, радуясь темноте, скрывшей ее несвоевременный румянец. Помолившись, она закрыла глаза, не сомневаясь, что от усталости заснет моментально.
Но не учла, что будет так остро ощущать присутствие Адена. А когда переставала думать о нем, все прочие тревоги начинали кружить в голове, как стая обезумевших ласточек, то ныряя вниз, то взлетая вверх, и так до бесконечности, когда думать становилось просто невозможно. Стоило закрыть уставшие глаза, перед ней возникало бездыханное тело Джема. Ко всему этому прибавлялось ужасное ощущение, что жизнь трещит по швам, и Вивьен казалось, что она больше никогда не сможет заснуть.
Прошептав ругательство, сорвавшееся с уст Адена, когда они выходили из кареты (и почувствовав себя чуть-чуть лучше), она опять перекатилась с боку на бок, еще раз взбила подушку и приказала себе спать. Устроившись, наконец, поудобнее Вивьен почувствовала, как милосердная темнота смыкается вокруг, ресницы ее затрепетали, и она задышала медленно и спокойно.
И тут из глубины сознания вынырнул образ Джема, окровавленного, бездыханного. Вивьен охватил ужас, лишив возможности дышать.
Она рывком села, хватая воздух ртом, в слепой панике метнулась прочь с высокой кровати и с грохотом свалилась на холодный пол. Ноги подогнулись, она упала на спину и громко вскрикнула от боли.
– Господи, Вивьен!
Она скорее почувствовала, чем увидела Адена, вскочившего со своей импровизированной постели и молниеносно метнувшегося к ней. Его руки обняли ее, так неизящно раскинувшуюся на полу, подняли. Вивьен всматривалась в него, но в сгустившейся темноте видела только расплывчатое пятно.
– Ты ушиблась? – обеспокоенно спросил он.
Вивьен вцепилась в него, дрожа от удара и от того кошмарного видения. Ей не хватало воздуха, чтобы вымолвить хоть слово.