промышлять контрабандой.
– О, – София подняла брови. – От тебя я такого меньше всего ожидала.
Он ухмыльнулся.
– Вот поэтому это было идеальное решение. От отца этого тоже никто не ожидал. Законопослушный человек. Всегда вежлив с солдатами, даже несмотря на то, что ненавидел их. Шутил с ними. Смешил. Давал бесплатно еду и специи, чтобы они могли отослать женам. И обворовывал короля прямо у них под носом.
– Это многое про тебя объясняет, – София продолжала водить палкой в костре.
– Отец был хорошим человеком, – улыбнулся Коннор и скрестил руки на груди. Чистая пара штанов все еще была перекинута через его плечо, и он ужасно хотел переодеться. – Первое время мы переживали, но затем наняли колдуна помогать нам. Он был сведущ в зельях. Никогда не забуду его имени.
Брайан Кларк.
Позор человечества.
Коннор свирепо уставился в лес, пытаясь подавить волну ненависти, поднимавшейся в нем всякий раз, когда он думал об этом человеке.
– Каждый раз, когда Брайан приходил, он давал нам зелья Мародера и зачаровывал повозку, чтобы она передвигалась бесшумно. Так длилось два года, и мы потеряли бдительность. Мы подгребали на лодке к кораблям за гаванью посреди ночи, выкупали товар и отвозили его в город.
– Но чары выветриваются, – произнесла София, догадавшись, что пошло не так.
Коннор кивнул.
– Однажды, когда мне было семнадцать, повозка зашумела громче. Брайан убедил меня, что все дело в магии – к ней привыкаешь.
София фыркнула.
– Вот именно, – скорчил гримасу Коннор, сморщив нос от отвращения. – Брайан солгал. Я видел, как той ночью он вновь наложил чары на повозку, но, должно быть, сделал что-то не так. Купил плохую зачарованную руду или использовал не те реагенты. Товары на целых два сезона обошлись нам в небольшое состояние, но мы были вынуждены оставить их на улице.
Магнусон вздохнул и потер глаза, так как их снова защипало. Даже восемь лет спустя он все еще хотел бы вернуться в тот вечер, зная то, что знал теперь.
Но все, что ему оставалось, это заново переживать те события.
– Мы спасались бегством вдоль скалы в сторону леса. Решили, что, если доберемся до леса, будет шанс сбежать так, чтобы они нас не узнали. Стражи бежали быстро, поэтому Брайан… – Коннор собрался с силами, чтобы сказать то, что еще никогда не произносил вслух. – Брайан толкнул отца к солдатам, чтобы задержать их.
София хрипло охнула. Она ничего не сказала, но сочувственно приподняла брови. Коннор прочистил горло.
– Я, конечно, вернулся за ним. Я не собирался отдавать его стражам. Попытавшись спасти отца, я, похоже, перешел дорогу Брайану. Он сбросил меня со скалы, и последнее, что я помню о той ночи, – это хруст моих костей, когда я упал на камни.
Он почувствовал во рту соленый привкус океана при воспоминании об этом, нос и легкие зажгло огнем близившейся смерти. Треск и шипение костра разносились по лесу, а Коннор погрузился в воспоминания, которым не позволял всплывать на поверхность уже много лет.
София, надо отдать ей должное, молчала. Позволила ему в тишине свыкнуться с этими мыслями.
– Я очнулся на скрытом берегу, но не помню, как там очутился, – невидящим взглядом он уставился на деревья. – Наверное, солдаты бросили меня умирать. Черт возьми, в какой-то момент я был уверен, что и впрямь умер. Но я снова забрался на вершину скалы, изломанный и разбитый, едва в состоянии двигаться. Когда я добрался до дома, он уже сгорел дотла.
София напряглась, словно не могла поверить в то, что это еще не все.
Когда Коннор ковылял в сторону сгоревших останков дома его детства, испытывая ужасную боль при каждом шаге, он тоже не мог поверить в происходящее.
Прикрыв глаза, Магнусон прислушался к ветру, свистевшему между деревьев.
– Среди руин я нашел мать и сестру. От них остались лишь обожженные трупы, лежавшие в обнимку у черного хода. Солдаты забаррикадировали дверь, чтобы они не смогли выбраться. На городской площади стояли дюжины пик с головами мужчин на них. И моего отца тоже, – голос сорвался, Коннор кашлянул. – Той ночью они нашли других контрабандистов. Его друзей. Капитанов кораблей в море. Других хороших людей из города, которые просто пытались заработать себе на жизнь. Но Брайана не нашли. Этому ублюдку удалось уйти.
Колдунья выругалась себе под нос.
Тихий шорох ветра в листьях заполнил наступившую после этого тишину. Цикады завели свою бесконечную песню, но в остальном атмосфера леса изменилась, когда на деревья стал опускаться закат. Птичьи трели умолкли, и им на смену пришло оглушительное кваканье лягушек.
София потерла глаза.
– Не нужно было спрашивать.
– Все в порядке, – солгал Коннор. – К тому же я не единственный из нас познал боль.
Обхватив подбородок пальцами, она посмотрела на него снизу вверх и просто кивнула.
Не произнеся больше ни слова, парень направился в лес, чтобы прочистить голову и поменять отвратительные брюки, в которых был вчера. Коннор петлял среди деревьев, пока рев костра не умолк, но даже после этого продолжил идти вперед.
Он оставил там свою сумку и незаменимые серебряные мечи, которые достались ему от наставника. На Конноре была лишь рубашка, а в руках – свежая пара штанов, и все же он был уверен, что вещи не исчезнут в его отсутствие.
Так странно – снова доверять.
На деревья налетел ветер, и сквозь брешь в кронах над головой проник ослепительный солнечный луч. Парень зажмурился, глядя на него, мечтая отвлечься. Когда он подошел ближе, ослепительный свет затмил все.
Он остановился на краю обзорной площадки, наблюдая за тем, как листья колышутся на ветру, словно волны. На западном горизонте за отдаленные вершины гор садилось солнце, отбрасывая оранжевый свет на все вокруг.
«Человеку нужна цель, сынок, – сказал ему отец, когда они гребли в море в ту последнюю ночь. – Какой будет твоя?»
Будучи сыном лавочника, Коннор считал, что его цель – взять на себя управление лавкой и укрепить семейное состояние. Может, добиться милости королевской семьи Кёркуолла и улучшить свое положение в обществе.
Будучи юным сиротой, он какое-то время думал, что его цель – пронзить мечом Брайана Кларка.
Будучи бродягой, Коннор считал себя бойцом, и время отчасти смягчило его гнев. Он не жил по-настоящему, но не был и мертв. Иногда единственным, что удерживало его на плаву, была мысль о том, что если он сдастся и умрет, значит, его родные пострадали ни за что. Гнев и горе мешали ему сдаться, но сил хватало лишь, чтобы сделать очередной вздох.
Теперь у Коннора появился шанс построить что-то лучшее.
Пусть и ненамеренно, бродячая жизнь подготовила его к тому, чтобы стать