Следующие несколько минут явно не потворствуют тому, чтобы со стороны оценивать действия других. Нас с Элизаром так плотненько взяли в коробочку, что, несмотря на раздувшееся самолюбие, желание позвать на помощь брата становится уже нестерпимым: левая рука графа висит плетью, да и моя рубашка мало напоминает ту, белоснежную и украшенную кружевами, в которой я сегодня утром покинула свою комнату.
Увы, умные мысли имеют обыкновение запаздывать и вместо того, чтобы криком напомнить Радмиру о своем существовании, я вынуждена бросаться наперерез очередному чернокожему красавцу, в глазах которого явное намерение лишить жизни моего подопечного. И этого мне удается перехватить, вонзая ему в плечо лезвие кинжала, который словно живой, тянет меня к чужой плоти. Но я не замечаю другого… И Элизар, замерев на мгновение, глядя на меня мутнеющим от боли взглядом, опускается на колени, окрашивая в алый цвет серый камень тропинки к которой нас оттеснили.
— Нет!
Я кидаюсь к нему, но передо мной встают четверо. И мои губы сами, не спрашивая позволения шепчут то, что кажется сейчас совершенно неуместным, но произносится само:
— Ты мне нужен, Закираль…
Рука тянется к амулету, что ограничивает мои способности, а взгляд, за тот короткий миг, который нужен был мне, чтобы сорвать цепочку, успевает заметить даже то, что ощущается мимолетным. Словно пеплом, присыпанные серым лица Тамираса и брата, что замерли, не сводя с меня глаз; раскрывшийся зев портала, в котором исчезает тот самый третий, до которого пытался добраться дракон; кровь Элизара, заполняющая собой, словно рисуя узор, неровную каменную кладку.
— Всем отойти. — Голос Радмира перекрывает визг клинков, крики воинов и стоны раненых.
И хотя я вижу, что на многих лицах недоумение, пример Тамираса, что первым реагирует на слова брата, становится для остальных сигналом для того, чтобы как можно дальше оказаться от меня.
Не знаю, как много ласковых слов я услышу, когда все это закончится, но меня успокаивает мысль о том, что то, что я собираюсь сделать, даст мне шанс вытащить из этой переделки графа.
Кончики пальцев начинают искрить сразу, как только моя магия ощущает свободу, и я стараюсь не думать, что произойдет, когда она встретится с отголосками Пустоты, что клочьями тумана продолжают висеть вокруг. Капли пламени скатываются с ладоней, продолжающих сжимать рукояти кинжалов, струйками стекают по лезвиям, становясь морозно-голубыми и падают на землю, разбиваясь в искрящееся крошево.
Трудно представить, о чем думают Черные Воины, в глазах которых мелькает недоумение, сменяющееся ужасом. Возможно, о том, что языки пламени, что стеной встают между нами, не могут быть настолько обжигающе-холодными. А возможно, понимая, что я не смогу, да и не захочу даже пытаться удерживать контроль над тем, что вырывается на волю, сквозь сброшенные барьеры.
Но я осознаю лишь одно: стоит ему откликнуться на мой призыв, и то, что сейчас станет выжженной пустошью, могло бы по весне зацвести.
Вот только… Мой зов остался без ответа.
И я отпускаю все, что во мне накопилось. Всю свою боль, все свои страхи, недоверие, мечты, надежды, то желание, в котором сгорало мое тело, чувствуя его тепло, ту сладость на губах, от которой туманились мысли. Я отпускаю себя… Которой я хотела стать.
И я уже не вижу, как спущенная с цепей магия, в которой сплелись ослепительный жар огня, мощь ураганного ветра, чарующая пустота небытия и мое безумие неконтролируемой волной сметают собой все, на что указывает моя рука, продолжающая удерживать подарок жениха. Я не вижу, но я чувствую, как стирается под этим натиском то, что совсем недавно было развалинами дома, из которого Закираль играл со мной, как обрываются жизни уходящих в Пустоту Даймонов, как у стоящих за моей спиной то, что творится перед их глазами, вызывает благоговение своей мощью и осознание того, что скрыто под оболочкой хрупкой женщины, как в сердце брата рождается боль, потому что лишь он один знает, почему это происходит.
Все перед моими глазами окрашивается в два цвета и меркнет, под натиском слабости и темноты.
Я прихожу в себя от понимания того, что то, на чем я лежу, не доставляет удовольствия моему телу. Прежде чем открыть глаза, стараясь отстраниться от идущего на повышенных тонах разговора, пытаюсь оценить свое состояние. Не могу сказать, что то, что я ощущаю, внушает мне оптимизм, хотя я готова радоваться уже тому, что воспринимаю себя живой. Правда, насладиться этой мыслью мне в полной мере не удается, потому что в беседе, которую ведут Тамирас и Радмир и которая меня так раздражает, не давая сосредоточиться на себе, уже несколько раз звучит одно и то же имя.
— Среди этих Закираля точно не было. — Голос Карима, который во время схватки был хорошо заметен на фоне изящных эльфов, звучит пусть и не очень бодро, но без отголосков, что могли бы натолкнуть на мысль о ранении.
— И это служит в твоих глазах оправданием произошедшему? — Ну, от Тамираса трудно было ожидать чего-либо иного. Хотя… в своем нынешнем положении, мне трудно с ним не согласиться.
— Правитель Элильяр и Советник Александер по достоинству оценили сведения, которые он передал мне через Таши.
Так… похоже объявился наш белокурый эльфийский красавчик. И по тому, как сыто играют обертоны, он доволен своим кратким исчезновением. Даже с учетом тех разрушений, который он застал после своего возвращения.
— Ты думаешь, они так же отреагируют на то, что у тебя под самым боком была база Даймонов?
— Так она ж была… И насколько я могу судить, начала она прекращать свое существования именно благодаря заклинанию на основе Хаоса. Вряд ли Закираль был настолько неумелым, что позволил своей магии вырваться из-под контроля.
— Там не было ни одного армейца. У всех на набиру была серебряная полоса. Это не были его воины…
На этой фразе наставника графа, желание быть незаметным участником разговора покидает меня. Тем более есть один вопрос, который бы мне хотелось прояснить как можно быстрее: судя по всему, клятва больше не сдерживает меня и значит, Элизар — жив. Вот только на сколько?
Я делаю не совсем удачную попытку шевельнуться, и брат оказывается рядом со мной раньше, чем я прихожу к выводу, что самостоятельно подняться мне будет довольно сложно.
— Тебе стоит полежать еще, ты очень сильно опустошила свой резерв.
— Как Элизар? — Я игнорирую заботу Радмира и, вцепившись в его руку отказывающимися мне повиноваться пальцами, пробую сесть. И на этот раз мне это удается, потому что он понимает, что со мной лучше не спорить и усаживает меня сам.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});