Читать интересную книгу Угрозы России. Точка невозврата - Сергей Кара-Мурза

Каков диагноз этой культурной болезни? Как она возникала и как излечивалась в разные времена у разных народов – вот сейчас главный вопрос нашей национальной повестки дня. Мы должны вспомнить первые признаки этой аномалии и процесс изменения нашего народного организма. Надо написать возможно более полную «историю болезни», она нужна той молодежи, которой придется восстанавливать и создавать заново дееспособную энергичную систему хозяйства, отвечающую задачам страны и встающим перед ней угрозам.

Мы знаем, что многие великие культуры, бывало, погружались в смуты. Было такое и в России, и в Европе. Но до нас дошли описания этих смут, сделанные уже их историками. Они в лучшем случае констатировали события в их внешних проявлениях. Ход мысли действующих лиц и процессы в их духовной сфере нам остаются неизвестными. Разные их трактовки дают художники, но они не служат источником достоверного знания. Возможно, люди, погруженные в те события, действительно не могут их адекватно воспринять, они переживают их в измененном сознании. Смуты заканчивались, оставив за собой разруху, восстанавливался здравый смысл, люди принимались за разборку руин и новое строительство. Но сейчас трудно надеяться на целительные свойства самопроизвольных процессов, на это нам не хватит времени. Требуется сознательное проектирование будущего, трезвый расчет и организация.

В 90-е годы многие еще надеялись, что найдется в нашем Отечестве пророк, который сильным и глубоким словом, мощным чувством разбудит коллективное бессознательное, а потом и разум людей, пройдет по ним волна диалога и восстановится общая память. Люди вернутся к здравому смыслу, станут совместно искать причинно-следственные связи, делать сложные умозаключения, очищать и обновлять свою мировоззренческую матрицу – и произойдет перелом в сознании, как происходит кризис в течении болезни. Но так не получилось. Пророка нам свыше не послали, а болезнь была для наших целителей неизвестная. Но хоть на травах и примочках мы продержались. Теперь идет поиск языка, на котором мы сможем вместе осознать и понять происходящее – без пророков, с «опорой на собственные силы».

За последние десять лет в сознании произошли существенные сдвиги. Те расхождения, которые определились уже в конце 80-х годов, углубились. Разные группы интеллигенции мыслят сегодня не просто в разных познавательных и ценностных структурах, а уже в несоизмеримых парадигмах, практически на разных языках. Это – новое состояние общества, которое надо изучать и к которому надо готовиться. Нечто совсем иное, чем расхождения между «консерваторами» и «радикалами» в начале реформы.

Например, я показываю график динамики выпуска подшипников скольжения в СССР и СНГ. Это – индикатор состояния машиностроения. На графике видно, что производство подшипников на постсоветском пространстве почти прекращено, а производственные мощности резко сократились. Немного еще выпускают в РФ и Беларуси, но и здесь производство идет на спад. Видно, что большинство аудитории это тяжело переживает – люди прикидывают, какие усилия надо будет приложить, чтобы восстановить эту технологически сложную отрасль, чем грозит отечественному машиностроению полная зависимость от импорта и т. д. Да они и просто страдают от утраты такой огромной ценности, какой были отечественные заводы в этой отрасли. Но из другой части аудитории встают молодые, красивые, образованные люди и говорят с возмущением: «Зачем вы нам показываете эти графики про подшипники и тракторы? Вы хотите, чтобы мы вечно сидели в этом индустриальном болоте? Для современного человека гораздо важнее мобильный телефон и Интернет – вот что дал людям рынок!»

Сельское хозяйство этим людям и помянуть неприлично – ведь киви на каждом углу. Попытки дискуссии с такими безуспешны. Они искренне не видят, что мобильники и Интернет сидят на шее гиганта – промышленности, в том числе машиностроения. Они не хотят знать, что все машины, включая станки на заводах «Моторолы», насыщены подшипниками. Они не желают знать и один из законов так любимой ими конкурентоспособности – «Главные вещи делайте сами» (это фольклор корпораций США). Как же с ними договориться, если они не хотят учиться ни у Запада, ни у Востока, ни у СССР?

Глава 12 МИРОВОЗЗРЕНЧЕСКИЙ СРЫВ: ДЕГРАДАЦИЯ ФУНКЦИИ СОХРАНЕНИЯ

Размышления о деградации рационального мышления ведут нас на более глубокий уровень – мировоззренческий. Здесь создаются, воспроизводятся, обновляются или сносятся более массивные и долгосрочные конструкции, включающие в себя ресурсы всех духовных сфер человека. Здесь разум спаян с совестью, религиозным чувством, ощущением времени и пространства, любовью и памятью, мечтами о будущем. В общем, это огромное духовное производство, продукт которого по множеству каналов постоянно подается во все клеточки народа, общества и государства и обеспечивает их жизнь и здоровье.

Это сложное производство требует заботы, снабжения материалами, умелыми и заботливыми работниками и конструкторами, даже охраной. В нем происходят поломки и аварии – по халатности, незнанию, часто по злому умыслу. Тогда в стране случается беда – мировоззренческий срыв, смута, кризис… Если поправить дело быстро не удается, возникает много неожиданных и часто непонятных угроз. Скажем здесь об одной из них. Она, на мой взгляд, очень важна, но ее мало кто замечает.

Жизнь семьи, общества, страны обеспечивается деятельностью очень разных типов. Во всех типах выделяются и неразрывно связаны два разных вида деятельности – создание и сохранение. Это относится и к средствам деятельности, и к ее плодам. Усилия того и другого рода по-разному осмысливаются и организуются. В нашем обществе за годы перестройки и реформы каким-то образом из сознания была изъята категория сохранения. Много и конкретно говорилось о разрушении, туманно и красиво – о созидании. Ничего – о сохранении. Что имеем – не храним! И даже, потеряв, не плачем.

Этот провал следует считать тяжелым поражением мировоззрения. Вызревало оно постепенно, но реформа 90-х годов его закрепила и усугубила, дала импульс. Оно является общим состоянием, потому-то его не замечают. И касается оно, в общем, всех классов объектов, которые общество создавало и создает, а ныне действующее поколение обязано сохранять.

Нагляднее всего это проявляется в экономике (шире – хозяйстве). Здесь обе функции хорошо различаются. Вот пример – ЖКХ. Его состояние стало сегодня критической проблемой. С 1991 г. был практически прекращен капитальный ремонт жилищного фонда России, небольшое оживление началось лишь в 2008 году и пока неясно, сколько оно продлится. И это достояние страны (почти треть ее основных фондов), созданное в основном за последние 70 лет, стало деградировать – не выделяются средства на содержание и ремонт, не уделяется хозяйской заботы. По объективным данным на глазах всего общества ЖКХ идет к катастрофе, но этого почти никто не замечает, все внимание направлено лишь на строительство новых домов. А ведь нового жилья строится в год всего 1,5 % уже имеющегося, которое надо сохранять. Самой актуальной общенациональной проблемой стало сегодня не строительство нового жилья, а сохранение старого. Но об этом не говорят, и в ЖКХ идет дряхление его основных фондов – зданий и инфраструктуры (водопровода, теплосетей и т. д.). Это неумолимый фактор.

Разрушение ЖКХ страны – очевидная угроза. Но для нас она – еще и та капля, в которой видно общее аномальное состояние государства и общества в их отношении практически ко всем угрозам бытию. Утрачены механизмы и нормы, которые побуждали людей вкладывать средства и усилия в содержание и сохранение того искусственного мира культуры, в котором живет человек и без которого он существовать не может. Попробуйте спросить министра, депутатов, жителей – на что они надеются? Что дома сами собой капитально отремонтируются? Что ржавые теплосети сами собой окрепнут? Что люди привыкнут жить без домов и без отопления? Никто ничего не ответит и даже вопроса не поймет. Эти проблемы как будто стерты из сознания людей.

Глянем вокруг, наугад. Вот, крупный рогатый скот – важная часть основных фондов сельского хозяйства, огромное национальное достояние. Реформа создала условия, не позволяющие содержать много скота – колхозы и совхозы ликвидировали, на подворье держать трудоемко, в ЗАО прибыль мала. В результате в России за годы реформы стадо крупного скота сократилось в 3 раза, погиб почти весь племенной скот. Молоко импортируем, мясо тоже, они дороги, луга пропадают, потребление снизилось. Надо же разобраться в причинах неуклонного сокращения его стада! Но это практически никого не интересует. Говорят о дотациях селу, о ВТО, о качестве йогурта, но никто не спросит: как же так, почему Россия не стала сохранять стадо своих буренок? Кто это решил и какой в этом смысл?