запряженная двумя лошадями. О том, чтобы трястись в седле на Юнивайне и речи быть не могло, поэтому я, набрав в легкие побольше воздуха, закричал:
– Эй, эй там! Мне нужна ваша помощь! Пожалуйста!
Меня услышали. Повозка замедлила свой ход, а затем повернула ко мне. Из неё спрыгнула молодая девушка.
– Здравствуйте, леди, – лежа помахал ей я.
– Вы ранены? – озабоченно спросила она, после чего повернулась и крикнула: – Гарри, тут человек умирает!
Гарри, рослый детина лет двадцати семи, показался из-за бортов повозки.
– Что с вами произошло? – поинтересовался он.
– Сражение, – коротко сказал я. – Вы направляетесь в Ильварет?
– Да, – отозвалась девица.
– Возьмете меня с собой? Один я туда не доберусь.
– А чем ты заплатишь? – хмыкнул Гарри.
– Как тебе не стыдно! – взъярилась девушка. – Представь, если бы ты лежал так?!
– Миа…
– Никаких «Миа», он едет с нами.
Гарри оправил жилетку и критически меня осмотрел.
– Подняться сможешь?
– Сам вряд ли.
– Ладно, давай, Миа, ты берешь его под левое плечо, а я под правое…
С помощью двух пар рук я встал. Припрыгивая со «здоровой» на изувеченную ногу, я кое–как доплелся до телеги, где завалился на дно, покрытое слежавшемся, но душистым сеном.
– Занятный у тебя посох… Был! – пробасил Гарри, окидывая Лик Эбенового Ужаса пытливым взглядом. – Теперь он мой. Ты мне отдаешь его за поездку и нашу доброту.
Я хмыкнул.
– За доброту – спасибо, однако, зачем тебе моя палка? Я могу дать кое–что повесомее неё.
Миа тронула лошадей, и мы покатили по Змейчатому Тракту.
– Что же?
– Изумруды, приятель, изумруды.
Я показал Гарри зеленые кристаллы. Они пришлись ему по вкусу (более чем, он чуть не запрыгал от радости). На том и порешили. Лик Эбенового Ужаса останется при мне, а Миа и Гарри обзаведутся баснословным богатством. По правде сказать, в деньгах они очень нуждались. Как поведал мне Гарри – их, молодожёнов, не получивших родительского благословения, выставили из дома. И они вознамерились попытать счастье в Ильварете. А теперь… теперь на какое–то время жизнь их станет безбедной. Конечно, за десять камешком дворца не купишь, но они точно помогут начать какое–нибудь своё дело. Как я понял, Гарри был подмастерьем кузнеца, так что в Ильварете он вполне сумеет открыть свою лавку, скажем «Острые Мечи Гарри» или «Закалённые Доспехи Гарри», ну или как он там сам решит, какое «Гарри» ему больше по вкусу.
Мерная тряска убаюкивала меня. Я то просыпался, то вновь засыпал. Меня кормили тем, что имелось: вареными яйцами, картофелем, копченой колбасой. Я ел и пил вино (неимоверно терпкое, оно обжигало мне гортань). Я хмелел, и меня забирало забытье. Икра мучила меня… Я потерял счёт времени… Сколько мы ехали? Знаю одно: в определённый момент мы резко остановились. Причиной тому были волки. Стояла кромешная ночь и кони, на которых пытались прыгнуть «серые псины», истошно ржали. Гарри и Миа запалили факелы и достали что–то наподобие серпов, но ими волков отогнать не представлялось возможным. Рык, вой и скорбные восклицания «сладкой парочки» о том, что все пропало, побудили меня найти в себе силы напитать колдовством навершие Лика Эбенового Ужаса. Когда Гарри увидел, как из пустых глазниц черепа сверкают Молнии – он опешил. Я же, кое–как, выбравшись из телеги, запустил заряд Жуткой Пляски по хвостам волков. Бам! Бам! Бам! Бзац! Пятеро хищников обратились в пепел, а остальные с визгом разбежались. Хорошо, что кони отделались лишь парой укусов и были в состоянии бежать дальше. Выдав себя как мага, я приобрел уважение со стороны Мии и уж тем более Гарри. Они стали величать меня милорд–колдун и всячески пытались окружить моё тело заботой. К концу третьего дня мы вывернули на берег близ Туманной Пляски. Корабли и баржи, плывущие по реке в Ильварет, перемигивались светом масляных ламп. Я перевесился с края телеги и любовался ими. Несмотря на поздний час, вокруг было полным-полно людей, спешащих как к столице провинции, так и из неё. Ильварет с его замком «Гордость Вара», возвышался на горе. Вид города, грозный и величавый, наполнил радостью мое сердце. Если Серэнити в Ильварете, то она залатает мою ногу.
Долго ли коротко, но к самой заре мы доехали до страж–ворот «Рваная Риза». Гвардейцы и рыцари с эмблемой кабана, попирающего копытами тролля, пропустили нас через поднятую решётку.
Я глубоко вдохнул и выдохнул. Наконец–то!
– Где вас высадить, милорд–колдун, – спросила меня Миа.
– Если вас не затруднит, то довезите меня до Храма Ураха (в предрассветный час я надеялся застать Серэнити там… О, если она там!).
– Как прикажете.
Мы покатились по широким улицами Ильварета. Монументальные особняки, кварталы, наполненные множеством трактиров и харчевен, благоухающие чем–то сладким Ририи, парки и сады, а дальше, там, у Туманной Пляски – доки и верфи. Да, Ильварет, здравствуй, мой милый! Давненько я не посещал тебя! Мостовая, проведя телегу между нависающими фронтонами и двускатными крышами зданий, вывернула к площади Прихожанин, на которой раскинул свои крылья–постройки, флигели и башни Храм Ураха. Не то чтобы мне хотелось заходить туда, но где ещё искать Серэнити, как не здесь? Я отдал молодоженам изумруды, распрощался с ними и двинулся (кое-как, чуть не падая) к позолоченным дверям. Тук, тук, тук – сказала колотушка. Мне открыл послушник в коричневой рясе.
– Ещё рано, молодой человек, богослужение начнётся чуть позже.
– Мне нужна Великий инквизитор Иль Градо, – устало отозвался я.
– Госпожа Серэнити? – тут же пошамкал послушник. – Какое у вас дело к ней? Эти раны…
– Она тут?! – взволнованно воскликнул я.
– Здесь, да.
– Разбуди её, если она спит! Скажи, что на пороге храма стоит ее старый друг!
Мирянин закусил черные усы.
– Хорошо, я схожу в крыло Инквизиции. Ждите.
Я тяжело опустился на ступеньки, спиной к храму Ураха. Серэнити. Я успел! Ох, сколько же мне надо рассказать тебе! Сколько поведать! Наслаждаясь пением птиц и гулом просыпающегося города, я обессилено улыбался.
– Шаттибраль!
Я повернулся.
Серэнити! В великолепной рясе с амулетом на груди, с белыми, струящимися волосами, заплетёнными в аккуратную косу… Льдистые, наполненные отрадой глаза. Это она! Моя ненаглядная!
Я протянул руки, чтобы обнять её, и впервые в жизни она сделала то же. Ощущая её запах шоколадного парфюма, перемешивающегося с какими–то нотками амбры, я, наконец, почувствовал, что нахожусь рядом с тем, кто любит меня и кому я дорог. Моей радости не было предела.
– Хвала Небесам – ты жив!
– Разве есть сила, что может погубить Калеба Шаттибраля?
– И ты ранен!
– Вылечишь меня?
Серэнити сняла перчатки и возложила свои тонкие руки с сеточкой голубых вен мне на ногу. Прохлада заструилась по икре. Под стяжками иглы Орогхала постепенно проступала молодая розовая кожица! Боль уходила из меня! Я улыбался:
– Как же мне недоставало твоего врачевания все это время!
– Пойдем, расскажешь мне, что с тобой приключилось. И как ты уцелел.
– Того же я жду и от тебя.
– Мне есть, что поведать тебе, – грустно улыбнулась Серэнити.
Мы