— Привет, веселитесь? — он с дружелюбной улыбкой сел, не спрашивая разрешения.
— Привет, — поздоровались девочки.
Феликса запоздало среагировала.
— Привет, Дани.
Плечи чуть повернулись в ее сторону, он положил ладони на стол, бесшумно перебирая пальцами.
— Слушай, Феликса, профессор Вулфи сказала, ты хорошо понимаешь чары, а я не могу разобраться с некоторыми кристаллами, — произнес мягко. — Поможешь?
Фанни с Эмбер наблюдали со скрытым любопытством, которое Феликса без труда распознала.
— Ну… хорошо, ладно, — улыбнулась в легком замешательстве.
Это, мягко говоря, неожиданно.
И странно.
Сразу после того, как поползли слухи, ему понадобилась помощь. Или это простое совпадение, и из-за постоянного нервного напряжения во всем видится тайный смысл.
— Здорово выручишь этим, а то я уже…
Он осекся при виде мгновенно изменившихся лиц: с дружелюбных на хмурые.
"Какого черта происходит?"
Андерроуд села напротив Феликсы, рядом с Эмбер, будто ее тут ждали.
Подруги переглянулись между собой, не понимая, что синяя забыла за их столом.
— Расслабьтесь, я с миром, — она изящно взмахнула кистями, ведя длинными пальцами по воздуху.
"Слабый аргумент".
Снова переглянулись, пока не зная, что сказать.
— Фоукс, то, что сейчас происходит вокруг тебя — ужасно. Если тебе понадобится, например, заткнуть чей-то грязный рот кристаллом, я тебе помогу.
Она говорила спокойно, без вычурности и надменности, словно они постоянно сидят друг напротив друга и болтают.
Странная смесь желаний: послать и дослушать. Первое — потому что она синяя, вдобавок подруга Дейвила, второе — из любопытства.
— Примерно представляю, о чем ты думаешь, — кивнула она. — Я бы тоже сомневалась. Просто знай: я на твоей стороне.
Поднялась столь же элегантно и непринужденно, будто беседа удалась.
Подруги обменялись ничего непонимающими взглядами.
— Вау, — выпалил Корн.
О нем тут успели забыть.
— У вас все в порядке? А то это как-то… немного странно.
У нас? Да здесь у всех все в порядке, и только у Феликсы постоянно что-то происходит. А она просто хотела, чтобы было как раньше. Но это теперь невозможно.
— Да, не беспокойся, — она встала, поднимая сумку. — Увидимся позже, ладно? Я к Горденгер.
Последнее предназначалось Эмбер и Фанни. Они кивнули, обдумывая увиденное и услышанное.
Бесконечные странности. Одна хлеще другой.
Что сказать Горденгер? Она не станет допытываться подробностей, но какое-то объяснение все же дать придется.
Решила не отделяться от подруг? Соскучилась по общей душевой? Слишком хорошо жить в отдельной башне?
Боже, она и сама поймет. Без глупых причин.
До нее наверняка долетели последние сплетни. Она не из тех, кто об этом скажет и упрекнет словом или даже взглядом. Профессор всегда отличалась чуткостью и пониманием. И только это помогло переступить порог ее кабинета, не трясясь травинкой на ветру.
— Что вы хотели, мисс Фоукс?
Горденгер сцепила перед собой руки, положив их на стол поверх бумаг.
— Хотела узнать, профессор, могу ли я вернуться в свою прежнюю комнату?
Сжала край сумки, чтобы ладони не превратились в кулаки.
— Позвольте спросить, чем вам не угодила башня старост?
"Очень угодила. И я вместе с ней угодила в кучу неприятностей".
Да, будто это башня во всем виновата.
— Она замечательная.
Губы профессора вытянулись в тонкую линию. Она наклонила голову, смотря поверх очков.
— В чем же дело?
— Хочу быть поближе к своим, профессор. Вы ведь знаете, неинициированным непросто… поодиночке.
"Чистая правда. И неважно, что дело не в этом".
— Я понимаю, мисс Фоукс, но старосты школы проживают отдельно, это правило. Вы должны были учитывать его, соглашаясь с должностью.
Она смотрела, кажется, с сожалением. А Феликса заставляла себя дышать ровно, не ускоряясь.
— Вы можете вернуться в башню красных, — после небольшой паузы голос Горденгер смягчился. — Но в таком случае вам придется покинуть пост старосты.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
Прикрыла глаза, всего на пару секунд, опустошая легкие.
— Советую хорошо подумать, прежде чем принимать решение.
Прекрасный совет.
Нужный.
И она старалась ему следовать, пока сидела на дополнительных занятиях, и после, когда готовила доклад в библиотеке, и на ужине тоже. И единственное, что ей пришло в голову: отложить вопрос на завтра. Вдруг на нее внезапно обрушится озарение. Такое ведь может быть?
Или проблема исчезнет.
"Да, конечно. Растрахается".
Подруги еще немного поговорили после ужина. Ушли из зала, когда там почти никого не осталось. Они рвались проводить Феликсу до башни, но она отказалась. Это бы доказало, что ей стоит бояться.
Она испуганно замерла на пороге гостиной, наблюдая чудовищный погром.
И, возможно, бояться действительно стоило.
Эпизод 64. Подарок
Неужели этот день скоро закончится?
Одно свое желание он исполнил: развалился на диване в гостиной и просто выдохнул. Отпустил бесконечный круговорот мыслей.
Слишком много эмоций вокруг. Все ими фонтанируют. Одна новость сумела всполошить Дартмур, и словно вывела из спячки.
Шам Дейвил трахается с отбросом.
Тема для обсуждения номер один.
Пусть теперь кто-нибудь попробует перебить этот бессмысленный шум. Он и сам не ожидал такого эффекта. Он ему на хер не нужен.
Не открывая глаз, закинул ноги на стол. Туфли во что-то врезались, сдвигая на край.
Что там еще?
Раздражение провело когтем по горлу.
Небольшая синяя прямоугольная коробка. Подарочная.
На крышке выгравирована серебряная буква "Д" с фамильным орнаментом.
"Какого черта?"
Подтянул ее к себе с неприятным ощущением.
Цепи зазвенели, готовые в любой момент затянутся вокруг легких. Из живота поднялась тошнота.
До пятого курса он каждый год получал такую коробку с подарком в день рождения. Это было приятно.
Тогда.
Легкое волнение, ожидание.
Тогда. Но не сейчас.
Он уже три года никак не отмечал этот день. Отец ничего не присылал и не поздравлял. Ни гребаного письма с одной строчкой. Ничего. Словно старался стереть из истории.
"Блять, ты даже забыл, что у меня завтра день рождения. Пятого ноября, сука, а не четвертого".
Откинул крышку и рассмеялся. Со злостью. Неприкрытой, явной.
Бархатная черная ткань натянута сверху. На ней — записка. Так всегда делала мама, чтобы не убить интригу раньше времени.
"Моему сыну", — надпись на лицевой стороне.
Брезгливо скривился, переворачивая плотный дорогой подарочный картон.
"Я помню, что ты родился 5 ноября.
Насладись сегодня.
P.S. Она была прекрасна, не правда ли?"
Тяжелый выдох вспорол пространство. Бросил псевдо-открытку, откидывая бархат.
Пальцы затряслись, чего с ним обычно не бывало. Цепи сделали свое дело: привычно вышибли воздух, не позволяя больше вдохнуть.
Кое-как поддел тяжелую металлическую рамку с фотографией внутри.
Маленький мальчик с широкой улыбкой, и женщина с не менее радостным видом. В одинаковых зеленых глазах застыла радость момента. Счастье в них будто можно потрогать — настолько оно осязаемо.
Живые эмоции, пусть и недвижимые, невозможно не распознать. В них нет фальши.
Мать, которая бесконечно любит свое ребенка, прижимает к себе, треплет непослушную копну шоколадных кудрей. Как у нее. Только гораздо короче.
Он, тонкими руками обхвативший ее шею. Просто рад, что она рядом. Дарит свое тепло. Делится искренними эмоциями, укутывающими, словно в пушистый плед.
Выдох. Короткий. Рваный.
Как от резкого удара.
Руки тряслись. Сильно. Непривычно.
Рамка выскользнула, ударилась о стол. По стеклу расползлась паутинка трещин, точно по ее лицу.