— Посыльный сказал, что это срочно, милорд. Вейн открыл письмо, и сердце его, как ни странно, упало. — Он нашел его. Он нашел мальчика.
Вейн не колебался. Он немедленно поднялся наверх, в спальню Сары. Постучав в дверь, он вошел.
Она сидела на подоконнике и смотрела в окно, любуясь ясным голубым небом и изумрудной зеленью сада. Волосы каскадом ниспадали с плеч, как раз так, как он любил. На Саре была простая льняная сорочка, не тот наряд из шелка и кружев, который купил ей он. Из этого Вейн заключил, что Сара не хочет, чтобы он к ней прикасался.
Вейн кашлянул.
— Прошу прощения за то, что побеспокоил тебя, но я подумал, что ты захочешь знать. Пришла весточка от Финча. Он нашел Тома.
Ее сердце сделало кувырок. Удивление, облегчение, радость — все это разом отразилось на ее лице, согнав с него болезненную бледность. Она словно просветлела. И глаза ее вдруг стали очень яркими и очень зелеными.
Она соскочила с подоконника и бросилась к Вейну. Схватив письмо, она любовно разгладила края листа. Вейн смотрел, как трепетали ее густые ресницы, когда она пробегала глазами по строчкам.
— Он пишет, что Том в добром здравии и вполне счастлив. — Она прижала руку к груди. — О, какое чудесное известие! Финч спрашивает, может ли он прийти к нам в десять, чтобы сообщить кое-что еще. Конечно, он может прийти! И почему он не пришел сразу? Вейн, вели ему прийти немедленно.
Вейна пронзила боль. Сара лучилась счастьем в предвкушении встречи с мальчиком, которого она даже не знала.
— Вначале поешь, — сказал Вейн. — Мальчик никуда не исчезнет за то время, пока ты позавтракаешь.
Она пристально взглянула на него, и на ее лицо легла тень. Возможно, потому, что она вспомнила прошлую ночь.
— Да, конечно. Ты прав. — Она взглянула на дверь. Очевидно, Сара не чаяла поскорее от него избавиться. Она его не простила.
Сара вызвала горничную, дернув за шнурок, и подошла к туалетному столику со множеством маленьких серебряных горшочков.
— Поговорим о прошлой ночи? — спросил наконец Вейн.
Судорожный вздох.
— Я… я не могу думать об этом сейчас.
«У меня есть дела поважнее».
Невысказанные слова повисли в воздухе, сгущая атмосферу. Даже если она выпроваживает его, неосознанно используя мальчика в качестве щита, в Вейне вскипела ревность.
И ревность заставила его сказать:
— Ты же сама прочла в письме, что мальчик счастлив и о нем хорошо заботятся. На этом можно ставить точку.
Она обернулась, и он увидел в зеленых ясных глубинах проблеск разочарования.
— Ты думал, что после долгих поисков я не захочу лично убедиться в том, что мальчик счастлив? Разумеется, я поеду к нему. И привезу его сюда.
Вейн сдвинул брови.
— Ты этого не сделаешь. — Вейн провел рукой по волосам. — До сих пор я шел вам навстречу, миледи, но здесь — конец пути. Вы переживали за благополучие мальчика, мы оба переживали. Но он вам не родственник. Вы бы даже не знали о его существовании, если бы Бринсли поступил как порядочный человек. — Вейн хмыкнул. — Что я говорю? Если бы Бринсли вел себя как порядочный человек, мальчика вообще не существовало бы.
— Я несу за него большую ответственность, чем какие-то чужие люди в Сент-Олбансе!
— Чужие люди? Он живет с ними уже десять лет, Сара. Если Бринсли, отец мальчика, счел нужным передать своего сына заботам этих людей, если мальчика кормят, одевают и обращаются с ним так, как пишет Финч, тогда вам больше нечего делать. — Вейн стиснул зубы. — Подведите под этим черту, мадам. Я согласился провести поиски… Проклятие, я согласился предоставить мальчику обеспечение, если в этом будет необходимость. Но в этом нет необходимости. Он жив, здоров и благоденствует. Оставьте его в покое.
— Он должен жить в своей семье. — Скрестив руки на груди, Сара отвернулась от него и посмотрела в окно.
Боль и гнев закипели в нем и поднялись, как лава к жерлу вулкана за мгновение до извержения.
— Вы не его семья, — угрожающе тихо сказал он. — Он сын любовницы вашего мужа. А что, если он счастлив, живя там, где живет? Вы намерены явиться туда, объявить о его истинном происхождении и увезти мальчика с собой? Ради чего все это? Ради мальчика или только ради вас? Ради того, чтобы вы получили желаемое?
Ее спина напряженно выпрямилась, потом плечи тяжело опустились.
Вейн схватил ее и развернул к себе лицом.
— Вы все гоняетесь за любовью людей, которые и не думают вам ее отдавать, не замечая тех, кто уже дарит вам эту любовь.
Сара стояла, опустив голову. Он взял ее за подбородок и заставил посмотреть ему в глаза. Сара смотрела на него с вызовом, с упрямым стремлением досадить.
— Сара, вот он я — здесь. Но это не навечно. Ты хочешь, чтобы мы сейчас разошлись? Хорошо подумай прежде, чем давать мне ответ. Потому что я не намерен дожидаться тебя, пока ты будешь гоняться за этим мальчиком. — Он с трудом выдавливал слова. — Я никогда не думал, что произнесу это, но с меня довольно.
Черты ее лица вдруг обострились, губы побелели.
— Я намерена отыскать его. И вам не удастся изменить мое решение. После всего, что я сделала, я не могу его бросить. А вы думали, что смогу? Можно было догадаться, что ваш ревнивый ультиматум со мной не сработает. Можно было догадаться, что нужды ребенка я ставлю на первое место.
— Его нужды или ваши?
Наступило молчание. Молчание затягивалось. Время тянулось бесконечно. Секунды казались часами. У Вейна появилось ощущение, что он летит в пропасть. Летит без надежды приземлиться на твердую почву.
Он ждал, что Сара возьмет обратно свои слова, что она признает его правоту или по крайней мере предложит компромисс. Но ничего не происходило. Сара была напугана сильнее, чем он думал. Она была дальше от него, чем ему казалось. И холоднее, если с такой легкостью могла повернуться спиной ко всему, чем они были друг для друга, чем могли бы стать.
Но он не видел смысла бежать за ней, пока она гналась за несбыточной мечтой о любви. Ему было невыразимо больно от того, что она предпочла ему, Вейну, ребенка от другого мужчины, который не захотел или не смог подарить ей детей. В конечном итоге есть предел любому терпению. Сердце выстрадало столько, что его ресурс был почти исчерпан.
Наконец Вейн сказал:
— Хорошо. Я составлю условия нашего развода. Надеюсь, вы не сочтете меня скаредным.
— Вейн, не…
— Мне пора, — быстро сказал он. — Я опаздываю на встречу.
— Вейн!
Вейн сам не знал, как ему удалось пересечь комнату и выйти за дверь.
Вейн. Что она наделала? Сара все еще дрожала от ужаса и страха, пытаясь сосредоточить внимание на фактах, которые излагал ей Финн. Он отыскал ту самую Полли Лосон, переехавшую из Лондона в Йорк, потом обратно в Лондон и наконец в Сент-Олбанс. Она по-прежнему служила няней у младших детей Мартинсов, которые десять лет назад взяли к себе сына Бринсли.