Разложение режима Директории высвободило шовинистические инстинкты военщины националистов. В феврале-марте погромы охватили Балту, Проскуров и другие населенные пункты. 27 мая Директория приняла закон о создании Особой следственной комиссии по расследованию погромов. Но существенных последствий эта мера не имела, так как комиссия не могла арестовать петлюровских командиров, творивших произвол против евреев. Петлюре осталось только обвинять в провоцировании погромов… большевиков. Якобы, «враги нашего государства – большевики расстреливали, насиловали женщин и детей, учиняли погромы еврейского населения, забирали последние материальные средства к жизни». А теперь погромную агитацию ведут их провокаторы. А вот «рыцарское войско, которое несет всем нациям Украины братство, равенство и свободу, не должно спокойно слушать всяких пройдох и провокаторов, жаждущих человеческого мяса. Также оно не может быть причастно к тяжелой участи евреев».
Восстание Григорьева спасло УНР, ослабив натиск большевиков, зато 14 мая польская армия под командованием Галлера двинулась на Волынь. Силы УНР спасло тогда от полного разгрома только то, что в конце мая поляки столкнулись у Радзивилова с красными. Директория уехала в ЗУНР, в Тернополь. Но поляки 2 июня заняли и Тернополь, так что Петлюре и его начальнику штаба В. Тютюнику пришлось прорываться в сторону красных на Проскуров. В этот момент вся территория УНР, включая ЗУНР, сократилась до полосы в 10–20 км. в районе станций Богдановка и Волочиск на западном берегу реки Збруч. Если бы Директория с ее армией не смогла пробиться на восток за Збруч, то она оказалась бы во власти поляков на несколько месяцев раньше – уже в июне 1919 г. Но 3 июня петлюровцы все же пробились на восточный берег. Красные, ослабленные в условиях наступления Деникина, не удержали переправу через Збруч, оставили Проскуров, что позволило Директории вернуться 6 июня в Каменец-Подольский.
Поляков тоже отвлекли дела на западе, и украинцы 9 июня взяли Чертков и 15 июня – Тернополь. Но дальнейшее наступление на Львов обернулось катастрофой. Пилсудский, заручившийся согласием Антанты на занятие всей Галиции, разбил украинскую галицийскую армию 28 июня, и 17 июля она покинула Галицию.
Коммунистический режим и повстанцы
После того, как почти вся территория Украины была занята Красной армией, здесь был установлен режим «военного коммунизма». 1 июня Советская Украина вошла в военно-политический союз советских республик с общими вооруженными силами и управлением экономикой. Но фактически промышленность Украины была сразу же подчинена общероссийскому центру. На ее восстановление было направлено 125 миллионов рублей, но в условиях обесценивания денег и военных действий это не помогло поднять производство.
Главной задачей была заготовка хлеба и вывоз его в промышленные центры России. 13 апреля на Украине была введена продразверстка. Середняк обязан был сдавать 180 кг хлеба с десятины, а кулак (к которым отнесли крестьян с наделами свыше 10 десятин) – по 400 кг. Бедняки от продразверстки освобождались и привлекались к поискам спрятанного хлеба. Формально продовольствие крестьянам оплачивалось, но по ценам, которые были в 10–20 раз ниже, чем у мешочников. Однако регионы, контролировавшиеся повстанческими командирами, выпадали из сферы действия продразверстки. Изъятие хлеба саботировали и некоторые Советы и даже коммунистические парторганизации.
В первом квартале 1919 г. с Украины было отправлено 300 тысяч пудов хлеба, а в обмен направлено из России 15708 тысяч аршин тканей и другие товары. Однако к июлю удалось заготовить уже 8,5 млн пудов (правда, вместо 140 миллионов запланированных) и еще 4 млн пудов других продуктов. 2 миллиона пудов хлеба были отправлены в Москву и Петроград.
Крестьянство было разочаровано – коммунисты не только изымали хлеб, но и отказались передать селянам обширные земли сахарных заводов, которые были превращены в совхозы. Обострились и национальные противоречия, которые стали отражением социальных. Новая бюрократия в большинстве своем формировалась из городских слоев, то есть, прежде всего, из русских и евреев. Крестьянские восстания весны 1919 г., как правило, были направлены не против советской власти, а против коммунистов, и часто были антисемитскими.
В апреле под Киевом восстал атаман Зеленый (Д. Терпило), что было опасным сигналом – атаманы, перешедшие на сторону красных, на самом деле – лишь попутчики коммунистического режима. Зеленый собрал около 12 тысяч бойцов. Возникало еще несколько многотысячных повстанческих армий. Вскоре Киевская, Черниговская и Полтавская губернии были охвачены восстаниями, и коммунисты контролировали лишь города и относительно – железные дороги.
1 апреля восстали матросы Николаева. Эти события стали прообразом Кронштадтского восстания 1921 г. Митинг и совет избрали начальником гарнизона матроса Проскуренко, а комендантом – матроса-анархиста Евграфова. Восставшие выпустили газету «Свободное слово красного моряка», в которой утверждали: «власти советской, собственно говоря, нет, нет власти рабочих и крестьян… Если бы Советская власть была бы лучше, была бы настоящая, не было б столько врагов у Советской России». Восставшие требовали «действительной власти Советов, уничтожения комиссародержавия», всеобщих выборов в Советы в условиях восстановленных политических свобод, включая свободу агитации, признания всех партий, «стоящих на платформе советской власти», ликвидации ЧК, сокращения числа чиновников, выборности ответственных работников, коренного изменения продовольственной политики. Эти требования были предельно близки к идеологии и практике махновского движения. С Николаевским восстанием не удалось справиться вплоть до мая – до выступления Григорьева, которое вызвало раскол среди восставших. Одни ушли к Григорьеву, другие выступили против него, а затем присоединились к махновцам.
Большие опасения коммунистов вызывал район, занятый бригадой Махно. Гражданская власть здесь перешла к Советам, в которых большинство принадлежало не коммунистам, а анархистам, левым эсерам и местным крестьянам, симпатизировавшим анархизму Махно.
Резолюции махновских съездов Советов созвучны анархистским идеям: «Второй районный съезд… настойчиво призывает товарищей крестьян и рабочих, чтоб самим на местах без насильственных указов и приказов, вопреки насильникам и притеснителям всего мира строить новое свободное общество без властителей панов, без подчиненных рабов, без богачей, и без бедняков». Резко высказывались делегаты съезда против «дармоедов чиновников», которые являются источником «насильственных указок». II съезд избирал в феврале постоянно действующий орган власти – Военно-революционный совет (ВРС). Партийный состав ВРС был лево-социалистическим – 7 анархистов, 3 левых эсера и 2 большевика и один сочувствующий им.
Возникшая в махновском районе социально-политическая система позволила создать значительную по тем временам социально-культурную инфраструктуру. Командующий Украинским фронтом В. Антонов-Овсеенко, посетивший район в мае 1919 г., докладывал: «налаживаются детские коммуны, школы, – Гуляй-поле – один из самых культурных центров Новороссии – здесь три средних учебных заведения и т. д. Усилиями Махно открыто десять госпиталей для раненых, организована мастерская, чинящая орудия и выделываются замки к орудиям». Культпросвет ВРС, занимавшийся просвещением и агитацией населения, был укомплектован прибывшими в район анархистами и левыми эсерами.
Идеологию движения определяли взгляды Махно и приехавшего к нему анархиста П. Аршинова. В своем воззвании Махно выдвигал такую задачу: «Строительство истинного Советского строя, при котором Советы, избранные трудящимися, являлись бы слугами народа, выполнителями тех законов, тех порядков, которые напишут сами трудящиеся на всеукраинском трудовом съезде…».
В феврале 1919 г. политика РКП (б) подверглась резкой критике на II Съезде советов Гуляй-Поля. Резолюция съезда гласила: «Нами не избранные, но правительством назначенные политические и разные другие комиссары наблюдают за каждым шагом местных советов и беспощадно расправляются с теми товарищами из крестьян и рабочих, которые выступают на защиту народной свободы против представителей центральной власти… Прикрываясь лозунгом «диктатуры пролетариата», коммунисты большевики объявили монополию на революцию для своей партии, считая всех инакомыслящих контрреволюционерами… Мы призываем товарищей рабочих и крестьян не поручать освобождение трудящихся какой бы то ни было партии, какой бы то ни было центральной власти: освобождение трудящихся есть дело самих трудящихся».
Коммунисты терпели откровенно антибольшевистский характер заявлений махновцев, пока махновцы наступали. Но в апреле фронт стабилизировался. Большевиками был взят курс на ликвидацию особого положения махновского района. Тяжелые бои и перебои в снабжении все сильнее выматывали махновцев.