расстояние между нами и первой касается моих губ своими. Ладошкой своей накрывает мою шею и притягивает к себе. Мягкие и такие вкусные губы. Обожаю их. Оказывается, скучал по ней сильнее, чем думал. Воспоминания яркими вспышками взрываются в памяти. Поцелуй на набережной, ночь после свадьбы и те несколько дней в ее квартире… Ведь все можно вернуть. Написать вторую часть истории и не дать никому закончить все плохо. Крепко держаться друг за друга и никогда не отпускать.
Свободной рукой скольжу по талии, между лопаток, задерживаясь на шее.
Обнимаю ее и аккуратно переворачиваю на спину, так ее можно неподвижно зафиксировать.
Время останавливается, а обиды окончательно стираются, когда вот так рядом, подо мной. Как впивается ноготками мне в футболку… как руки запускает в волосы и кончиками пальцев ведёт по затылку. Жадно целует, жалея о том, что сама отказалась от этого. Скучала… Чувствую в каждом стоне и тяжёлом выдохе.
— Миш, у тебя было что-то с ней? — шепчет в губы и прерывает поцелуй.
— С кем с ней? — приподнимаюсь на локтях и заглядываю в глаза.
— С секретаршей твоей.
— Нет, кроме одного поцелуя, скрывать не буду. Хотел понять, соскучился ли по женским губам или по твоим губам…
— И что? — часто дышит, надуваясь пузырем, и смотрит в глаза. Что толку обманывать, если она и так поймет, что вру.
— Ну я же с тобой сейчас, а не с ней. Значит, всё-таки по твоим. И это было давно. Ещё до твоей аварии.
Успокаиваю ее, сглаживая шероховатости наших отношений. Как бы не пыталась злиться, но ей приятно это слышать.
— Можешь повторить, что ты тогда сказал: "Зачем мне она…"
— Зачем мне она, — повторяю для нее и усмехаюсь, — если у меня если вы. — Лера улыбается в ответ и снова тянется за поцелуем.
Если бы не ее угроза выкидыша… не уйти мне на работу сегодня. Но я отпускаю увлажненные губы и скольжу вдоль овала лица к уху. Ловлю каждое поднятие груди и тяжёлое дыхание.
Как обхватывает меня одной ногой и заставляет прогуляться руками и там.
Поднимаюсь на лифте на свой этаж в офис и сам с себя смеюсь. До сих пор, наверное, уши красные от того, что нас застукала разносчица еды. Пусть мы всего-то лежали и целовались и ничего не вышло из-под контроля, но момент, когда тебя словили, как подростка, теперь будет моей личной взрослой травмой.
— Михаил Егорович, я могу зайти? — вырывает из мыслей голос Вероники. И меня как на отпущенной резинке рогатки возвращает назад. Решать такие проблемы придется сразу, а не откладывать в надежде, что само как-нибудь разрулится.
— Да, Вероника, заходите. — Иду мимо нее и не закрываю за собой дверь. — Вы написали заявление? — Киваю вдогонку через плечо, когда слышу позади семенящий стук каблуков.
— Я как раз по этому поводу. Я хочу извинится. Я вела себя некорректно в пятницу. Я не должна была этого делать. Михаил, этого больше не повторится.
— Прекрасно, что вы все осознаете, Вероника. И если бы вы говорили о ком-то другом, тогда я бы еще подумал, но про Леру нет. Я не могу вас оставить.
— Леру?
— Да, Леру, а что?
— Когда это она стала Лерой?
Замечаю, как кривится, когда всего лишь произносит ее имя и вскидывает руки вверх.
— Отчитываться перед тобой я не должен, но говорить так о своей девушке не позволю.
— О своей девушке? — Ее руки, жестикулирующие активно до этого, опускаются от безысходности. — О какой своей девушке? Ты меня целовал. Я думала…
— Ты не то подумала… — перебиваю Веронику. — Тогда мы с ней были в ссоре и я…
— Воспользовался мной, да? — Она все помнит и, конечно, не упустит возможности мне напомнить об этом. Минутная слабость, чуть не ставшая драмой.
— Дальше поцелуя же не зашло, поэтому считай, что ничего не было.
— Считай, что не было…? А она знает, что ничего не было? — Ухмыляется так, будто у нее есть на руках какой-то козырь. — И в гостинице тоже ничего не было?
— Фантазии свои притормози. Она все знает, поэтому можешь не напрягаться. Я ничего не скрывал от нее.
— А мне нельзя было сказать, что у тебя есть девушка? — упирается руками в стол и требует от меня чего-то. — Зачем надо было звать в Питер? Селиться в одной гостинице. Таскать меня везде по этим скучным мероприятиям?
— Это вообще-то была твоя работа, за которую я плачу.
— Знаешь что, работать с таким человеком, как ты, мне самой теперь не хочется и я напишу заявление. — Она замирает на пару секунд, поднимая взгляд в потолок и снова глядит на меня. — Дай неделю хотя бы доработать, чтобы я нашла новую работу. — Она ведь точно о чем-то подумала в этот момент и не озвучила это.
— Я выплачу тебе недельное пособие и можешь больше не появляться. — Обламываю все ее недопланы.
— Сегодня хоть можно доработать, у меня осталось несколько срочных договоров?
Прикусывает губу и заставляет задуматься. Скорее всего у нее, действительно, осталось много хвостов. Но ее настойчивость настораживает. Еще раз смотрю на невинное лицо, желающее помочь, и поднимаюсь со своего места.
— Нет, Вероника, вы не останитесь в офисе ни на минуту. — Иду к ней и открываю свою дверь, показывая, что девушке пора.
— Урод, — шипит в меня проклятиями и, направляясь к столу, начинает сгребать свои вещи в сумку. — Руководитель ты никакой и, если бы не твоя команда, то фиг у тебя что-то получилось.
Усаживается за стол и размашисто пишет заявление. Знает, сука, на что надавить, чтобы поселить во мне сомнения.
— Не отвлекайся.
Она заканчивает свое письмо, ставя размашистую подпись, царапая бумагу, и хватает сумку.
— Процветать не желаю, — выплевывает слова и покидает кабинет.
Смотрю на пустующее место секретаря и вздыхаю. Ну вот, сорняки проредили. Теперь надо искать нового человека. Может взять в возрасте, чтобы никто больше не строил планов на мое сердце.
Достаю из кармана телефон и