— Я правильно тебя понял, Цезарь? Ты спрашиваешь, кому достанется Морская Сирена: тебе или мне?
— Ты неотесанный грубиян, Риган. Как будто ты сразу не понял! Ну что ж, именно это я хочу знать.
— Все очень просто: она достанется настоящему мужчине, — ответил голландец. — Другими словами, я склонен думать, что она будет моей.
«А сейчас она чья? — улыбнулась Сирена. — Ну что ж, посмотрим!»
Испанец засобирался уходить.
— Скажем еще проще: добыча достанется победителю!
С осторожностью кошки Сирена быстро покинула свое убежище, пересекла широкий коридор и сделала вид, что спускается по лестнице. И, естественно, она не видела, как Риган проводил гостя к выходу и как сеньор Альварес достал что-то из своего кармана.
— Между прочим, дорогой друг, — негромко произнес представитель испанской короны, — я не забыл, как несколько месяцев назад мы заключили небольшое пари — помнишь? — который из наших кораблей: «Роттердам» или «Севилья» — первым прибудет в Кейптаун. Из порта они вышли одновременно. Благодаря неразворотливости капитана «Севильи», ты выиграл пари. Уверен, что тебе понравится выигрыш, — он протянул хозяину небольшой пакет, — это стоит гораздо больше той суммы, на которую мы поспорили.
* * *
Сделав вид, будто ходила на кухню, Сирена вернулась в свою комнату и коротко пересказала все, что услышала, Калебу.
— Им придется ждать в проливе, пока не состарятся. Морская Сирена не попадется в их ловушку! И тогда каждый из них подумает, что какой-то шпион посоветовал ей не выходить в море и что этот шпион, конечно же, из лагеря противника. Мужчины так глупы! Нет, они действительно глупы. За исключением тебя, Калеб, — поспешно добавила она.
— Значит, мы больше недели не будем выходить в море? — спросил мальчик.
— Совершенно верно. Но, — произнесла она заговорщически, — мы отправимся в море, когда Риган снимет свой и испанский конвой, отправив сторожевые корабли домой. А сам он будет возвращаться последним, один, — я уверена в этом! И вот тогда-то мы и захватим его. Я сомневаюсь, что этот их конвой — или флот, как они выражаются, — продержится там целую неделю. У дона Цезаря вряд ли хватит терпения. Кроме того, они оба начнут подозревать друг друга в том, что один из них каким-то образом известил об их совместных планах Морскую Сирену, чтобы та не угодила в лапы соперника. Это вызовет раздоры между голландцами и испанцами…
— Ты… не причинишь вреда Ригану, Сирена? — обеспокоенно спросил Калеб.
Она грустно улыбнулась. Боже! Как мальчик любит этого неотесанного голландца!
— Иди в свою комнату, братишка. Займись учебой. Позже мы переговорим обо всем подробнее.
Нет, она не причинит «вреда» Ригану, сказала себе Сирена, когда мальчик ушел. Но она проучит его!
Улегшись поверх мягкого покрывала, которым была застелена кровать, Сирена предалась размышлениям. Что ей нужно от Ригана? Может, ей хочется смотреть в его стальные глаза и бормотать слова любви? Неужели она смогла бы отдаться ему на борту корабля? «Да…» — впервые призналась она себе.
Но, вдруг резко вскочив на ноги, она громко сказала самой себе:
— Я должна убить его! Я солгала бедному Калебу! Разве я не поклялась отомстить убийце Исабель?! А Риган ван дер Рис именно и есть тот убийца, хотя, возможно, лишь косвенный. Он не направлял оружие, но…
Пот выступил у нее на лбу. Мысль о том, что необходимо лишить Ригана жизни, вызвала в ней такое чувство отвращения… Боже! Что с ней творится? Сирена прошлась по комнате, приблизилась к окну, выглянула в сад. Руки ее были сжаты в кулаки, глаза лихорадочно сверкали. Бессмысленным взглядом смотрела она на экзотические цветы, разросшиеся вокруг дома… Вдруг раздался стук в дверь, и это вывело Сирену из оцепенения.
— Войдите, — ответила она.
Вошел Риган. Остановившись как вкопанный, он обшарил глазами комнату.
Лицо Сирены приняло бесстрастное выражение. Она замерла в ожидании, и сердце ее бешено колотилось в груди. Что ему теперь понадобилось?
— Я только что проводил сеньора Альвареса к его экипажу.
Сверкающие зеленые глаза женщины насмешливо смотрели на мужа.
— И как поживает Це… сеньор Альварес? — тихо спросила она.
— В данный момент — хорошо. Однако, — произнес он резко, — вряд ли такое его состояние продлится долго, если он не положит конец слухам, распространившимся на острове.
Губы Сирены плотно сжались.
— А ты способствуешь этим слухам, посещая его! — голос его возвысился.
— Я была в его доме всего лишь два раза, — спокойно ответила она.
— Два раза — это слишком много! — сердито возразил Риган. — Уже все в Батавии называют меня глупцом. Всего лишь вчера вечером Грет… — он спохватился, но слишком поздно.
Глаза Сирены гневно засверкали. И этот ее горящий взгляд никак не соответствовал тому спокойному тону, которым она заговорила.
— Глупцом? Но вы были им задолго до моего появления здесь, задолго до того, как женились на мне. Когда человек — глупец изначально, ему ничем уже не поможешь! — холодно произнесла она. — И вообще, что вам нужно от меня? Зачем вы пришли сюда?
Глаза Ригана сузились до щелочек. Ее слова разозлили его… Но почему она так сильно будоражит его? Он вправе ненавидеть ее, вправе отхлестать по щекам за то, что она сейчас сказала. Вместо этого он спросил:
— Что в доне Цезаре так привлекает тебя? — и, увидев, как она опустила глаза, поспешно добавил: — Не отрицай этого. Я вижу это по твоим глазам!
— Дон Цезарь — мой соотечественник, как я уже говорила вам прежде. Он… воспитанный. Он говорит на моем родном языке так, как следует говорить. Я нахожу его галантным. Вам, вообще-то, известно значение этого слова, менеер? — язвительно уколола она.
Этот ее тон поразил его до глубины души. Однако Риган понимал, что должен контролировать себя.
— Я оставляю вас вашим молитвам. Собственно, именно это и было причиной моего прихода, — он извлек из кармана длинную жемчужную нитку. — Помнится, я порвал твои четки. Но потом подумал, что, возможно, тебе понравится читать молитвы над этими замечательными жемчужинами, которые, быть может, придадут твоим молитвам больше убедительности, чем простые стеклянные бусины, рассыпанные мною. Помолись, дорогая, и за меня. Нам, «язычникам», сгодится помощь всяческих богов, — насмешливо добавил он.
Риган бросил жемчуг на постель. С любопытством Сирена подошла к ней и взяла жемчужные четки в руки.
— Где… где вы их взяли? — заикаясь и побледнев, произнесла она.
Заметив ее изумление, он тихо ответил: