Мои руки стали чуть сильнее давить на позвонки, и он довольно зашипел.
— Не знаю, — повела плечом я. — Наверное, просто потому, что мне нечего делать в отпуске. В участке всегда интересно, и приятелей у меня там много, а дома… Ну, что я буду делать дома? Ну, по базару не пробегусь за десять минут, как обычно, а поброжу со вкусом, хоть полдня. Всех сплетен наслушаюсь. Ну, в таверне какой‑нибудь подольше посижу, не торопясь домой, поскольку назавтра рано вставать не надо. Но я вообще‑то всё равно ранняя пташка, так что встану по — любому… А что ещё в отпуске делают?
— Ездят куда‑нибудь, например, — хмыкнул Алджи.
— Да мне особенно некуда, — призналась я. — В мой родной посёлок, честно говоря, не хочется. А так… Да куда ещё?
Я не стала уточнять, что если бы были деньги, куда съездить, конечно, бы нашлось. Хоть ту же столицу посмотреть, хоть куда‑нибудь на побережье, к морю, да мало ли вариантов. Но имеем то, что имеем. Тель — Рей я люблю, жизнь здесь меня вполне устраивает, работа — тоже, более чем.
Мои пальцы поднялись чуть выше, и я с силой надавила на точку не то в самом верху шеи, не то в самом низу головы. Я и сама не знала, как правильно определить её местоположение, но важнее было другое: Алджи с шумом втянул воздух через прикушенную губу.
— Когда я нажимаю здесь, в лоб тоже отдаёт? — спросила я.
— Да. Над левым глазом.
— Я могу ещё помассировать, но лучше обезболю.
— Магией? — тут же напрягся Алджи.
— Да. А что тут такого? — удивилась его реакции я.
— Лучше не надо, — лаконично сказал он.
— Почему?!
— Э… — Алджи помялся, потом привёл довольно странное обоснование: — У меня не осталось больных зубов. — И наконец объяснил более доходчиво: — Не хотелось бы лишиться чувствительности на целую неделю.
— Ах, ты про тот раз! — сообразила я, припомнив, что один раз уже проводила для Алджи сеанс обезболивания.
— Не сердись. Тогда это действительно было очень уместно. Сказать по правде, боль была практически нестерпимой. Но сейчас ничего подобного не происходит, так что…
— Тогда я старалась изо всех сил, — постаралась доходчиво объяснить я. — И была совершенно уверена, что ни на что подобное не способна. Думала, что если буду работать на максимуме, то смогу помочь хоть немного.
Я уже сидела не за спиной у Алджи, а рядом, свесив ноги с кровати. Он благодарно погладил меня по щеке.
— А сейчас я стараться не буду, — заботливо заключила я. — Минимальный поток обезболивающей магии. Для обычной головной боли должно хватить.
— Ну ладно, — сдался Алджи.
— То‑то же.
Я развернулась в его сторону, положила руки ему на скулы и посмотрела в глаза. Секунд через пятнадцать морщины у него на лбу разгладились.
— Лучше? — спросила я.
Алджи кивнул, просветлев лицом.
— Намного.
Я, 'без объявления войны', от души дала ему затрещину.
— Это что за фокусы? — изумлённо вскинулся он.
— Проверяю твою чувствительность, — ответила я самым что ни на есть невинным тоном.
Вот так, а нечего мне не доверять!
— Так как, с чувствительностью всё в порядке? — заботливо спросила я.
— В порядке, — отозвался Алджи, потирая ушибленное место.
Потом, с той же степенью внезапности, подхватил меня и пересадил к себе на колени. На всякий случай ещё и придержал, чтобы не смогла соскочить. Но я и не пыталась: меня всё устраивало.
— По поводу расследования, — сам возвратился к моему вопросу Алджи, видя, что тема противостояния исчерпана. — Мы работаем по нескольким направлениям. Во — первых, Флай сейчас как следует трясёт Гардера младшего и кожевника. Всё это под строжайшим секретом, конечно. Даже мать Гардера думает, что он уехал на пару дней на отдых, к реке. Флай пытается определить, на что, помимо сна, пытались повлиять злоумышленники, но пока результатов нет. Во — вторых, мы проанализировали ситуацию, взяв за основу твою собственную гипотезу, и определили круг возможных будущих жертв.
— Вот как? — заинтересовалась я. — Каким образом?
— Основная идея такая, что преступник воздействует на людей политически неблагонадёжных. Это — единственный фактор, объединяющий жертву вроде Гардера с теми, чьи родственники сидят в тюрьме или кто отбыл срок заключения сам. Кроме того, в зону риска в первую очередь попадают одинокие люди, необычный сон которых вполне может остаться без внимания. Вероятнее всего, именно в этом причина особого интереса преступника к нищим или одиночкам вроде кожевника. Не могу сказать, чтобы круг потенциальных жертв стал по — настоящему узким. Проследить за всеми невозможно. Но мы постарались составить как можно более полный список тех, кто прежде сидел в тюрьме, живёт в Тэль — Рее, одинок и политически неблагонадёжен. Несколько человек выделили особенно. За ними установили круглосуточное наблюдение. Если кого‑то из них погрузят в магический сон, мы своевременно об этом узнаем. Если кто‑то из них окажется замешанным в преступлении — тем более. И третье направление — собственно участок. Поиск того, кто действует изнутри. Этим я занимаюсь лично и, разумеется, особенно аккуратно. Но, — он развёл руками, чтобы почти сразу же снова сомкнуть их на моей талии, — конкретных результатов пока нет ни по одному из направлений. Это нормально, учитывая, как мало прошло времени. Но всё равно плохо — если учесть, как мало времени остаётся.
— Ты справишься, — заявила я, кладя руки ему на плечи. — Только держи меня тоже в курсе, хорошо? Мне не нужен отпуск.
Он улыбнулся.
— Непременно. Я имею в виду держать в курсе. Отпуск тебе всё‑таки нужен, но это мы обсудим потом.
— Это точно, — хмыкнула я. — Глупо обсуждать тему отпуска с безработной.
И вот ведь интересно: вчера мне казалось, что разрушился весь мир. Сегодня я была в состоянии улыбаться, упоминая своё увольнение. И поймала себя на том, что совершенно не сомневаюсь: Алджи действительно всё уладит. Любопытно: это объективная оценка ситуации, или я, напротив, пребываю в плену иллюзий?
Алджи, в отличие от меня, не улыбнулся: его упоминание данной темы явно не порадовало.
— Ещё напомни, что я тебе не начальник, — пригрозил он.
— Ещё как напомню, — подхватила я, умышленно не оценив грозности тона. — Не сомневаюсь, ты в курсе, что подобные отношения между сотрудниками участка — это неэтично? — Я пару раз выразительно кивнула на его колени, на которых удобно устроились мои собственные ноги. — И, между прочим, в первую очередь данное правило касается именно начальства. За неуставные отношения с прямой подчинённой могут понизить в должности, если не уволить.