— Они беспокоятся, — постаралась заступиться за ребят я. — Переживают за меня. Они же думают, что я действительно в камере, что мне грозит тюремный срок. Ты не увольняй их, пожалуйста! У нас не заведено бросать друг друга в беде.
Алджернон закатил глаза.
— Я их не увольняю, — сквозь зубы сообщил он, — хотя они делают всё для того, чтобы не оставить мне другого выбора! Сидели бы спокойнее. Собирали информацию, готовились к судебному разбирательству, делом бы занялись, в конце‑то концов!
Если начинал он достаточно тихо, то теперь практически кричал.
— А что конкретно они сделали? — спросила я, инстинктивно пригнувшись от нехорошего предчувствия.
Судя по тому, насколько вышел из себя Алджернон, ответ будет впечатляющим. Мои ожидания оправдались.
Правда, сначала Алджи как будто немного успокоился и предложил мне перейти на
кухню.
— Перехвачу что‑нибудь по ходу дела, — пояснил он. — Скоро возвращаться, а я ни черта не успел сделать.
Мы перебрались в соседнее помещение, Алджи прошёл к посудному шкафу и извлёк оттуда первую попавшуюся плоскую тарелку.
— Что они сделали? — без выражения повторил он. — Сначала ко мне заявился Лейкофф. Сказал, что протестует, что тебя арестовали несправедливо, что я как твой непосредственный начальник обязан вмешаться. И даже какое‑то письменное заявление притащил. Видимо, решил, что раз я уважаю закон, значит, бумаги для меня — святое, и проигнорировать документ я не смогу.
Я легонько улыбнулась. Райан своих не бросает, это точно. А что касается бумаги, наверное, я бы тоже сделала подобный вывод о характере Уилфорта, если бы не помнила разорванную жалобу от леди Гардер в его мусорной корзине.
Поймав на себе мрачный взгляд Алджернона, поспешила убрать улыбку с лица.
— Я сообщил ему, что как непосредственный начальник ничем ему не обязан и действовать буду в соответствии с законом и решениями, принятыми в судебном порядке. Что улики, свидетельствующие о твоей невиновности, убедительны, дело передано в суд, и дальнейшее в сущности не в моей компетенции.
— А он?
— А он изобразил всем своим видом гремучую смесь из гнева, разочарования и презрения.
Я вжала голову в плечи.
— Он на самом деле не так к тебе относится, — вновь поспешила вступиться за Райана я.
— Да плевать мне, как он ко мне относится! — рявкнул Алджернон. — Если бы на этом всё закончилось, и он удалился на своё рабочее место думать и даже разглагольствовать о том, какая сволочь его начальство, это вполне бы меня устроило. Но нет, сотрудники тёмного отдела так просто не успокаиваются! Извини, — добавил он, сообразив, что последний эпитет имеет непосредственное отношение и ко мне тоже. — Ситуация сложная, почти тупиковая, а время приходится тратить совершенно не на то, на что нужно.
Он сел возле меня на мягкую скамью, которая углом огибала кухонный стол. К этому моменту в его тарелке уже имелся кусок курицы и овощной гарнир. Я аккуратно погладила его по плечу, он благодарно уткнулся лицом мне в макушку.
— Что было дальше? — осторожно спросила я после того, как Алджернон всё‑таки принялся за еду.
— Не прошло и двух минут, как ко мне вломился Норбоу. Именно вломился, потому что в кабинет начальства так нагло не входят. И потребовал — да — да, именно потребовал — разрешение на свидание с тобой в тюрьме. Сама понимаешь, дать ему это разрешение я бы не смог. Иллюзия иллюзией, но убедительно поддержать беседу с твоими коллегами она не сможет. Пришлось сказать, что я к этой сфере отношения не имею и помочь ничем не могу. Ложь, конечно, но в данных обстоятельствах необходимая.
— Они знали, что это неправда, — понимающе заметила я.
— Знали, — кивнул Алджернон. — Когда они сами в этом заинтересованы, выясняется, что о законах и полномочиях им известно достаточно много. Следующим ко мне заявился Лейкофф, с тем же требованием. И получил такой же ответ. С настоятельным советом заняться выполнением своих непосредственных обязанностей.
Я как будто видела это собственными глазами. Равнодушный ответ холодного, как лёд, капитана, и сверкающий яростью взор Райана. Немного неловко было и перед тем, и перед другим, хоть я и отлично осознавала, что в действительности ни в чём не виновата.
— Что было дальше? — спросила я.
Алджи уже расправился с курицей и теперь рассеянно ковырялся вилкой в тушёных овощах.
— А дальше, — продолжил он рассказывать поддельно бодрым тоном, — проходит полчаса, и мне звонят из тюремного отдела, благо, что эхофоном они теперь снабжены. И предлагают незамедлительно забрать моих подчинённых. С намёком, что ещё немного — и забрать их уже не предложат, оставят в какой‑нибудь камере до судебного разбирательства. Проклиная всё на свете, спускаюсь вниз. Эти борцы за справедливость не придумали ничего умнее, как отправиться на тюремный этаж и добиться пропуска без моего разрешения. А не получив таковой, попытались прорваться к тебе силой. Сбежались все стражники, эту парочку удалось задержать, но драка вышла знатная. К моменту моего прихода туда же успел прибыть кое‑кто из высшего начальства, и мне зачинщиком отдавать уже не хотели, намеревались оставить их в отдельных камерах как минимум суток на пятнадцать. И мне пришлось из кожи вон лезть, внушая всем присутствующим, что в гневе я значительно более страшен, чем непродолжительное тюремное заключение, дабы этих двух идиотов всё‑таки отпустили. Хотя, что греха таить, мне было бы намного проще, если бы они ближайшие несколько дней оставались в камере и не путались под ногами.
Я благодарно положила руку ему на предплечье.
— Ты думаешь, на этом всё завершилось? — Алджернон говорил по — прежнему возмущённо, хотя мой жест немного его смягчил, и он в ответном жесте опустил собственную ладонь поверх моей. — Нет, не прошло и двадцати минут после моей гневной, но короткой тирады (работать‑то мне, в отличие от некоторых следователей, нужно) о достойном и недостойном поведении стражей, как в мой кабинет снова явился Лейкофф. И положил заявление об уходе мне на стол с таким торжественным видом, будто я должен незамедлительно достать из‑под стола барабан и заиграть марш.
У меня сжалось сердце.
— Ты всё‑таки его уволил?
— Я язвительно поинтересовался, один он собирается уходить, или у него есть единомышленник в этом вопросе, — увильнул от прямого ответа Алджернон. — Добился того, чтобы Норбоу пришёл незамедлительно. Как я и ожидал, с точно таким же заявлением. После чего сообщил обоим, что ничего не имею против их ухода, особенно после выходки, которую они закатили на тюремном этаже. Что без особых сложностей найду им на замену более дисциплинированных сотрудников. Но напоследок напомнил, что в скором времени состоится суд. И если им действительно важно повлиять на исход процесса, то поручительство сержантов второго тель — рейского округа будет иметь значительно больше веса, нежели показания двоих безработных.