Читать интересную книгу Закон волка - Андрей Дышев

— Чего ты бормочешь! Под воду! Немедленно вниз!

Но она снова вырвала загубник и повторила:

— Ничего не видно в этой маске! Запотела!

— Да что там тебе рассматривать! Пошла! И, как только Анна начала дышать через трубку, я взял ее за плечи и окунул в воду — точно так же, как вчера, когда у нее началась истерика.

Свой загубник я закусил уже под водой.

48

Шторм поднял на поверхность донный слой воды, смешал его с прогретым, и теперь сентябрьское море, в котором обычно можно купать даже младенцев, стало обжигающе холодным. Я почувствовал это сразу, как только принялся энергично раздвигать обеими руками воду, направляя себя в глубину. По всему телу прокатилась волна озноба, сердце на мгновение притаилось в груди и застучало с удвоенной силой. Пальцы ног и рук окоченели сразу же.

Анна перебирала руками чуть правее меня. Майка на ней вздулась, и моя подруга выглядела толстой и неуклюжей. Белое облако пузырьков обволакивало ее тело, напоминая рой каких-то настырных кровососущих насекомых.

Без ластов мы двигались слишком медленно и слишком много затрачивали усилий. Наивно было полагать, что мы сумеем добраться до берега за полтора часа — на столько должно было хватить воздуха в баллонах, если, конечно, они были заправлены под завязку. На полпути к берегу, если мы не околеем от холода, опустошенные баллоны придется утопить и продолжать плыть уже на поверхности, что потребует еще больше сил.

Но об этой дальней перспективе я не очень-то задумывался. Мы чудом остались живы, но за жизнь, кажется, еще надо было побороться.

По донным камням, покрытым колышущимися водорослями, пробежала тень Мы с Анной одновременно подняли головы. Над нами, метрах в пяти, пронеслась моторка. Ее темное днище и винт вспенили поверхность воды. Анна схватила меня за руку, показывая вверх. Кажется, она хотела что-то крикнуть, выдохнула носом воздух, и из-под маски выскочили пузыри.

Моторка на большой скорости умчалась куда-то, исчезла из виду, но через минуту снова пронеслась над нами, словно истребитель на бреющем полете. Она резко остановилась, будто налетела на какое-то препятствие. Мотор затих.

Я схватил Анну за руку, опустил ноги вниз. Мы, не делая никаких движений, медленно опускались на глубину. Шлейф пузырьков двумя столбами поднимался к поверхности.

И тут я услышал приглушенные хлопки выстрелов. Анна вздрогнула, стала крутить головой, и ее волосы, как солнечные лучи, расползлись во все стороны. Не думаю, что нас заметили. Вода была не слишком прозрачной, нас от моторки отделяла толща в несколько десятков метров. Скорее бандиты, чувствуя, что мы где-то рядом, открыли беспорядочную стрельбу по воде.

Мы коснулись ногами «шерстяной» поверхности камня. Он остановил наше погружение на глубину, но опускаться еще ниже было уже не по силам ни мне, ни Анне. Боль в ушах и холод становились почти невыносимыми. Оттолкнувшись от камня, мы поплыли прочь от моторки, все время оглядываясь. Выстрелы затихли, бандиты, должно быть, вместе с обоймами разрядили и нервное напряжение.

Прошло минут десять. Дно постепенно уходило все ниже и ниже, пока мы не перестали различать камни и водоросли. Казалось, что мы с Анной — летающие существа и, постепенно набирая высоту, вошли в плотные облачные слои, окончательно потеряв из виду землю.

Под водой ориентироваться не по чему. Пока мы старались как можно дальше уйти от моторной лодки, не думая о направлении движения. Вполне возможно, что сейчас мы плыли параллельно берегу или под большим углом к нему. Но подняться наверх и скорректировать движение можно было только тогда, когда убийцы окончательно потеряют надежду отыскать нас и уберутся восвояси.

Анна снова схватила меня за руку и стала показывать назад. Я обернулся, поднял голову. Темное пятно медленно двигалось по поверхности воды за нами, словно мы оставляли за собой следы и убийцы заметили их. Мы с Анной временно повернули в сторону и ускорили движение. Лодка прошла на малой скорости в каких-нибудь десяти метрах от нас. Застыв, как каменные статуи затонувшей Aтлантиды, мы следили за ней. Сбоку от борта резал воду какой-то круглый блестящий предмет. Я не сразу понял, что это была голова одного из убийц. Надев маску, он выискивал нас.

Проплыв еще немного, моторка снова остановилась. Мы с Анной изо всех сил проталкивали себя сквозь толщу воды. Если даже нас не заметят через маску, то могут увидеть пузыри на поверхности воды. Под нами снова поплыли смутные контуры донных камней. Либо это был участок относительного мелководья, либо мы приближались к острову. Темное, облепленное ракушками тело колоссального подводного столба надвигалось на нас. Я заметил его метров за двадцать или даже меньше того: вода, как увеличительное стекло, приближает предметы. Мы, словно сговорившись, направились к нему. Подсознательное стремление видеть и чувствовать рядом с собой предметы, к чему привык человек земли, диктовало свою волю. За каменным исполином можно было спрятаться, за него можно было подержаться, почувствовать привычную опору, отдохнуть.

Анна первой и не без опасений прикоснулась к каменной стене, словно к какому-то мохнатому чудовищу. Это было тело огромной скалы, и ее обрамленная пеной верхушка, что было хорошо заметно, едва выступала над поверх тью моря. Словно истосковавшись по ласке, чудовище тотчас обволокло наши руки пушистой бахромой водорослей. Из-под ладоней, напуганные неожиданным визитом, выбежали мелкие рачки и снова глубоко зарылись в пористое тело скалы.

Анна испуганно отдернула руку, поднесла ее к маске. Я подумал, что ее цапнул клешней краб, но не успел взять ее ладонь в свою и рассмотреть. Поверхность воды недалеко от нас всколыхнулась, белое облако пузырей смерчем устремилось в глубину, сопровождая фигуру нырнувшего с катера подводника. Я сильно толкнул Анну в спину, заставляя ее заплыть за скалу. Следом за первым нырнул и второй подводник. Мы с Анной прижались к скале, боясь дышать и выдать себя пузырями. Подводники, как две гигантские жабы, некоторое время кружились на месте, помахивая длинными ластами и глядя во все стороны, затем глянули друг на друга и, сверкнув лезвиями ножей в руках, медленно поплыли в нашу сторону.

Кажется, пришло время достойно умереть.

Анна в каком-то отчаянном порыве схватила меня за плечи и стала крутить головой. Она едва не выпустила загубник — ей хотелось что-то крикнуть мне. Пузыри выбивались из уголка губ, из-под маски; на меня смотрели расширенные от ужаса глаза. Вранье, что человеку без разницы, как и где умереть. Здесь, под водой, где движения, как во сне, были заторможены, где не было привычной опоры под ногами, где не было воздуха, кроме струящихся пузырей, где обволакивал тело мертвецкий холод, — здесь умирать было намного страшнее, чем на земле.

Я не мог оторвать Анну от себя. Она обезумела, тыкалась своей маской в мою, пытаясь поцеловать меня, словно мы неслись в стремительном пике в самолете и она хотела уйти из жизни с прощальным поцелуем. Подводники нас еще не видели, но вряд ли сомневались в том, где мы прячемся. Без ластов, без какого-либо оружия у нас не было шансов, уйти от них. Анна это поняла. Она уже обрекла нас на скорую погибель. Не отпуская меня, она вырвала изо рта свой загубник. Воздух белым дымом заклубился между нами, защекотал пузырьками шею и щеки. Она хотела покончить с собой до того, как подводники приблизятся к нам, и предлагала мне поступить таким же образом.

Ну нет! Я так не привык и был готов драться до последнего, даже если мое поражение предопределено. Я вернул загубник Анны на свое место. Это движение чем-то напоминало зуботычину. «Прости меня, милая, — мысленно извинился я перед девушкой, — в последнее время тебе часто достается от меня. Но отказываться по своей воле от жизни и хлебать соленую воду — нехорошо, не по-христиански».

Она все еще сопротивлялась. Оказывается, заставить человека жить так же трудно, как и убедить покончить с собой. Я заламывал ей руки, не позволяя Анне снова выхватить загубник или сорвать с себя маску. От нашей борьбы, казалось, загудела скала. В поисках опоры мы хватались за водоросли, гроздья ракушек, били по мохнатому телу ногами, и вокруг нас расплывалось рыжее облако мельчайшей взвеси, словно подняли пыль дерущиеся на завалинке петухи.

Через несколько секунд мы перестали друг друга видеть.

И тут я понял, что это — наш единственный шанс. Фантазия моя отличается однообразием, особенно в критические моменты жизни. Я не смог придумать ничего нового, похожий трюк я уже проделал полчаса назад на западном берегу острова. С усилием оторвав от себя Анну, я выразительно постучал себя кулаком по голове и стал изо всех сил расчесывать «шкуру» подводного чудовиша. «Пылевое» облако разрасталось, подобно пожару на картонной фабрике. Анна не сразу поняла, зачем я это делаю, затем, опустившись ниже, принялась мне помогать. Подводников я уже не мог увидеть, но чувствовал, что они совсем близко. Вытолкнув Анну из «пылевого» облака, я принялся стаскивать с себя акваланг. В последний момент, сделав глубокий вдох, вытащил загубник и завинтил редуктор, оставшись лишь в одной маске.