— Мы, кажется, уже это обсуждали, — отмахнулась девушка. — И я говорю не про не сумасбродность идеи его высочества.
— А про что же тогда?
Она потупилась и замолкла.
— Клар? Ты ведь хотела поговорить, — мягко подтолкнул ее Лариэс, — я с радостью выслушаю тебя.
Девушка сглотнула и ее дыхание стало чаще.
— В том подвале я осознала, что мы можем и не дожить до возвращения. Одно дело — думать, что можешь погибнуть, а другое — прочувствовать это всем существом. Понимаешь?
Лариэс кивнул, он понимал.
— Даже когда мы дрались с восставшими крестьянами все было иначе. Я тогда не боялась умереть, и это в семнадцать-то лет, — Кларисса невесело усмехнулась и продолжила говорить, быстро, точно боялась, будто Лариэс прервет ее и откажется слушать дальше. — Там все было не так, как сейчас, ты меня понимаешь? — повторила она.
И опять Щит принца кивнул.
— Так вот, — продолжила графиня, — в том подвале я внезапно поняла, прочувствовала, ощутила: следующее покушение может оказаться более удачным, и тогда… Тогда я не смогу высказать того, что лежит у меня на сердце. Я думала, что это может подождать до лучших времен, но теперь понимаю — нет, не может. Возможно, это мой последний шанс сказать тебе…
Она выдохнула и тряхнула головой, растрепав длинные волосы, не связанные никакой лентой.
Лариэс молча слушал.
— Короче говоря, — девушка издала смешок, — я люблю тебя, причем уже несколько лет. Без памяти влюбилась во время нашей самой первой встречи, ну той, на турнире, когда ты вырубил меня ударом по голове. Вот.
Глаза Лариэса распахнулись, и он пораженно уставился на свою помощницу.
— Что? — только и нашел что спросить полукровка. — Клар, я….
— Молчи! — воскликнула та. — Дай договорю. Я не прошу у тебя никакого ответа и ни к чему не обязываю. Знаю, что после того, что эта сука Талисса сотворила, ты закрыл свое сердце и не открываешь его никому. Просто хочу, чтобы между нами не осталось никаких недомолвок на случай, если я не доживу до конца похода. Вот… — Она невесело улыбнулась, — подумать только, сама призналась в чувствах. Думаю, если светские дамы узнают об этом, при дворе, разразится настоящий скандал.
— Клар…
— Тихо! Ничего и слышать не хочу, — вскочила она. — Я прекрасно знаю, что ты скажешь.
Лариэс стыдливо отвел глаза. Обижать подругу не хотелось, но она была совершенно права — ответить на ее чувства он не мог. По крайней мере — сейчас.
— А потому, — продолжала девушка, — закрой рот и не порти момент. Я просто хочу, чтобы ты знал правду. На наши отношения это не повлияет — я все также останусь твоей подругой и лейтенантом гвардии. Но если захочешь что-нибудь изменить — просто скажи об этом.
Договорив, она быстрым шагом направилась в сторону лагеря, от которого доносились голоса, смех и даже пение — кто-то из гвардейцев, наверное, Игнациус — незаконнорожденный сын священника, унаследовавший от отца голос — развлекал товарищей.
Лариэс протяжно выдохнул.
Он ожидал чего угодно, но только не признания в любви и теперь не представлял, как реагировать.
«Путешествие оказалось куда богаче на события, чем я предполагал», — подумал он, и, поднявшись, направился к Вилнару, продолжавшему патрулирование. — «Подумаю об этом, когда закончится моя смена».
* * *
Игнис с трудом справлялась с яростно колотящимся сердцем. Отчего-то ноги стали ватными, а в горле пересохло, но она все-таки нашла в себе силы подойти к костру, за которым вольготно разместились Таривас с Мелисом. Мужчины обсуждали что-то очень важное, а потому не сразу заметили ее.
Первым в сторону девушки посмотрел оборотень. Он осклабился, обнажая клыки.
— Привет, Огонек, присаживайся, у нас найдется немного вина для тебя.
Игнис улыбнулась и машинально поправила волосы, убедившись, что те надежно прикрывают левую половину лица, и без того спрятанного за маской.
— Я точно не помешаю?
— Ну что ты, госпожа моя, — подключился к разговору принц. — Как ты можешь помешать хоть кому-нибудь?
Девушка смущенно улыбнулась и присела рядом.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
— Я хотела спросить… — начала она.
— Да? — Таривас обворожительно улыбнулся и заглянул ей в глаза.
Игнис поняла, что начинает тонуть в безбрежном голубом море, и незаметно ущипнула себя за руку, чтобы сбить наваждение.
Это помогло, по крайней мере, к огнерожденной вернулась способность мыслить, и она выдавила из себя:
— Я хотела взглянуть на твой меч.
Брови Тариваса удивленно взлетели вверх, но он не стал задавать лишних вопросов, а просто взял прислоненный к камню клинок в ножнах и протянул его собеседнице.
Игнис аккуратно взяла меч и сперва изучила рукоять так, как ее учил Ридгар.
«Оружие не просто старое, оно — древнее», — сразу же пришла к выводу огнерожденная.
Пальцы Игнис легко пробежались по потертой коже, затем — коснулись яблока в форме головы сокола.
— Герб дома Вентисов? — поинтересовалась Игнис.
— Именно, — широко улыбнулся принц, продолжая внимательнейшим образом наблюдать за своей собеседницей, и от этого взгляда девушку то и дело бросало в жар.
Затем настал черед гарды. Прямая, крестообразная, без единого украшения, вся иссечена и покрыта застарелыми царапинами.
«Сколько же тебе лет, дружок?» — Игнис нежно погладила гарду, после чего чуть-чуть вытянула лезвие из ножен, и с трудом сдержала вздох восхищения.
Сталь, безусловно, древней ковки, и будь этот меч обычным, единственное, что его ждало бы — это переплавка, ведь сотни лет назад металлы обрабатывали не в пример хуже, чем сейчас. Однако обычным он не был. Лезвие выглядело так, словно вчера вышло из кузницы: ни единой щербинки или царапины, ни следа какого-нибудь дефекта!
Игнис полностью освободила оружие от ножен. Длинный — в добрых три фута— прямой, с широким — в три пальца — лезвием. На стали — подпись кузнеца. Игнис вгляделась в небольшой символ, выгравированный умершим столетия назад человеком, и на этот раз не смогла сдержать восхищенного возгласа.
— Его сделал сам Рагнар Рыжий? Не может быть!
Таривас с Мелисом переглянулись, и оборотень уважительно присвистнул.
— Огонек, а ты удивляешь меня. Что, Бледный рассказывал?
Девушка кивнула, не сводя восхищенного взгляда с Тариваса.
— Таривас, это же самое настоящее сокровище, во всем мире едва ли найдется десяток его мечей!
— И один из них — перед тобой, — с легкой ноткой самодовольства ответил ей наследник дилирсского престола. — Изготовлен Рагнаром специально для Интилора Первого.
Произвести соответствующие расчеты было нетрудно, ибо имя героя Войны Великих Жнецов и основателя дома Вентисов прочно засело в исторических хрониках.
— Поразительно! — только и смогла что сказать девушка.
Рагнар был не просто великим кузнецом, нет, он еще был одним из сильнейших сковывающих своей эпохи, а также — Ступившим на Путь Вечности. Именно его магия позволила оружию, выкованному так давно, на равных соревноваться с творениями мастеров нынешней эпохи. Игнис перевернула меч, чтобы посмотреть, что же именно легендарный мастер сделал, и присвистнула от удивления. С противоположной стороны меча на стали тускло мерцали шесть рун.
«Так-так, что там у нас? Прочность, острота, долговечность, еще одна долговечность, а это что такое?»
Пятая руна была незнакома Игнис, и она с удивлением взглянула на Тариваса.
— Хочешь знать, для чего нужен пятый знак? — ехидно усмехнулся он.
— Да, — честно призналась она.
— Сейчас покажу, дай на минутку, — попросил он, поднимаясь.
Взяв в руки оружие, принц размахнулся и резко чиркнул мечом по ближайшему кусту. Игнис видела, что оружие не коснулось дерева, однако буквально в следующий миг срубленные ветки разлетелись во все стороны, а принц с легким поклоном вернул клинок девушке.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
— Теперь поняла, — улыбнулась Игнис. — Проводник Дара, редкая вещь. Второй уровень погружения как минимум.