Услышав стук копыт, она обернулась, но узнав Лариэса расслабилась и приветливо кивнула виконту.
— И почему я не удивлена?
— Ваше высочество, — Лариэс спешился и, поняв, что вновь совершает старую ошибку, поправил себя, — Игнис. Тебе опасно покидать охраняемую деревню, мы не знаем, где сейчас могут быть культисты и что они задумали.
Она вздохнула.
— Удовлетвори любопытство: ты всегда такой зануда, или только по четным дням недели?
— Всегда, когда речь идет о безопасности. Я до сих пор не могу простить себя за ту оплошность в постоялом дворе. Должен был проверить все, но подумал, что раз Непобедимый пьет тут уже несколько дней, то место безопасное. Это — непростительно. Я больше не допущу таких грубых просчетов.
Игнис слушала его, наклонив голову, и, наконец изрекла.
— Я просто хотела побыть одна.
— Почему именно тут?
— Просто так.
— И это никак не связано с тем, что мы увидели днем? — Лариэс присел рядом, держа в руках бутыль с вином.
Девушка взглянула на него и улыбнулась.
— Все-то ты замечаешь.
— Игнис, тебя гнетет что-то?
Девушка задумчиво провела колоском по пальцам, и сказала:
— Мой дар позволяет лишь убивать. Пламя, что подчиняется моей воле, не способно удобрить землю, оно не может справиться с засухой, не в состоянии отвести воду, вышедшую из берегов. Оно лишь пожирает плоть и оставляет обугленные кости. Я создана для того, чтобы убивать, и не могу как принц или его дядя творить добро, понимаешь?
— Не соглашусь, твой дар способен приносить пользу. Ты можешь разжечь пламя в доменной печи и поддерживать его горение. Любой кузнец за подобное умение продаст душу Сатане! Ты можешь указать дорогу ночью, можешь осветить побережье для кораблей. Моряки и купцы будут безмерно благодарны человеку с подобными талантами. Наконец, ты можешь потушить пожар, ведь огонь подчиняется твой воле, разве не так? А значит, земля, защищаемая тобой, никогда не познает на себе силу всепожирающей стихии…
— А ты поэт, — слабо улыбнулась Игнис.
Однако Лариэс видел, что она далека еще от принятия его правоты, а потому продолжил:
— К тому же, твоя великая сила умеет не только забирать, но и дарить.
С этими словами юноша протянул принцессе бутыль с вином. Та с удивлением воззрилась на него.
— Дарить? А это что? Не понимаю.
— Я же обещал поблагодарить тебя за спасение жизни, — улыбнулся виконт, — вот моя благодарность.
Игнис приняла бутылку и скептически оглядела ее.
— Дешево же оценивается твоя жизнь, — наконец вынесла она вердикт, широко улыбнувшись.
— В этой дыре не нашлось ничего лучше, увы.
— Ну ладно, сойдет.
С этими словами Игнис выдернула пробку и, сопровождаемая ошеломленным взглядом Лариэса, сделала большой глоток прямо из горлышка.
— Будешь? — совершенно неженственно и недостойно аристократки высшего уровня поинтересовалась девушка, протягивая бутылку.
— Благодарю, но нет. Я плохо переношу алкоголь.
— Как и все твои соплеменники.
— Даже хуже.
— Ну, как хочешь. Сегодня, так и быть, я не буду настаивать.
Огнерожденная пожала плечами и вновь приложилась к бутылке, на сей раз — надолго.
— Игнис, быть может, продолжим в постоялом дворе? Я раздобуду для тебя кружку. Все-таки ты — принцесса.
Девушка вмиг растеряла весь свой задор и повторила титул.
— Принцесса, конечно же.
Она погрустнела столь же неожиданно и резко, как до того — пришла в неистовство.
— Опять этот дурацкий титул, знал бы ты, как я его ненавижу.
— Почему? — удивился виконт.
— Из-за моего происхождения все носятся со мной, точно с драгоценной вазой. Не пойми неправильно, я очень люблю отца, но он запер меня в своей крепости, и сторожит точно драгоценность, которую могут украсть. Я чувствую, что начала дышать только с вами, в пути. Понимаешь?
Лариэс, как ни странно, понимал, о чем и сообщил девушке.
— Нет, не понимаешь, — покачала та головой, — Никто не понимает и не поймет.
— А ты объясни мне, — предложил вдруг Лариэс.
— Объяснить? — нахмурилась Игнис, — как?
Виконт извлек из ножен свой меч и продемонстрировал его девушке.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
— Отец говорил, что, когда слова бесполезны, стоит прислушаться к звону стали. К тому же, ты, вроде бы, хотела дружеский поединок.
«Господи боже мой, что я творю? Ладно, отступать уже поздно, будь, что будет!»
Игнис хмыкнула и в ее глазах зажегся опасный огонек.
— Не боишься, что я тебя пораню?
— Скорее, мне следует опасаться гнева венценосной особы, когда та с треском проиграет жалкому телохранителю.
Игнис рассмеялась и отбросила бутыль в сторону.
— Можно посмотреть?
— Прошу.
— Наша сталь, — со знанием дела проговорила Игнис, рассматривая меч, — а вот гарда с рукоятью — южные. Но сделано идеально. Тот же мастер, у которого ты заказывал пистолет?
— Не думал, что ты запомнила.
— Как можно! Даже у меня нет такого красивого пистолета, — притворно возмутилась девушка. — А я, между прочим, целая принцесса.
— Какой ужас, о ваше высочество, — с легкой улыбкой ответил он ей. — Я искренне горюю вместе с вами, ибо не могу представить жизнь венценосной особы, лишенной собственного пистолета с чеканкой и нарезным стволом.
Игнис прыснула и подошла к своему коню. Вернулась от него она уже с мечом в руках.
— Ну что же, давай послушаем, что нам скажет сталь.
— Учти, госпожа моя, поддаваться я не стану.
— А я и не прошу об этом, — и с этими словами Игнис ринулась в атаку.
Она была быстра, точно мангуст, и гибка, как змея. Меч в руках девушки плясал, выделывая причудливые фигуры в воздухе и метя исключительно в жизненно важные органы. С первых же секунд боя Лариэс принял и признал мастерство огнерожденной, однако он не мог не отметить ее излишней горячности. Там, где опытный фехтовальщик попытался бы выждать или запутать противника, Игнис бросалась в лобовую атаку, стремясь напором компенсировать недостаток терпения.
И это было грубой ошибкой.
Лариэс, улучив момент, сложился в глубоком выпаде и кончик его меча остановился в дюйме от шеи принцессы.
— Раз! — выкрикнул он, переходя в оборонительную стойку. — Продолжаем, о моя не в меру воинственная госпожа?
— Ах ты ж! — и Игнис, добавив пару фраз, совсем не красящих благородную особу, с удвоенной силой бросилась в бой.
Чем больше она распалялась, тем больше совершала ошибок, тем чаще открывалась, и тем больше пропускала уколов.
Когда счет достиг десяти безответных попаданий, Игнис с проклятьем отбросила меч и, злобно сверкнув глазами, со всей силы пнула некстати подвернувшийся камень.
— Ну ты и быстр! — выпалила девушка. — Мне не раз приходилось драться с лунксами, но даже они меркнут на твоем фоне, Лариэс. И как такой здоровяк может перемешаться с такой скоростью?
— Благодарю за комплимент, — Лариэс поклонился своей собеседнице, искренне радуясь, что сейчас их никто не видит.
Надо заметить, что лечение посредством фехтования отлично помогло разогнать тоску девушки. Ее глаза сверкали от радости, секундный гнев прошел, как будто его и не бывало. Взгляд Лариэса сам собой остановился на серебряной маске, которую теперь можно было рассмотреть внимательнее.
«А как же она крепится к лицу?» — пришла ему в голову мысль.
Никаких приспособлений, необходимых для того, чтобы удерживать изящное, украшенное узорами изделие, он так и не смог заметить.
«Наверное, мне все же не стоит так пялиться на ее высочество, это невежливо», — подумал также юноша, но было уже поздно.
Игнис заметила, куда именно он смотрит, и веселье мгновенно исчезло с ее лица. Девушка опустила голову и быстро вернула прическе первозданный вид.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
— Прошу прощения, — извинился Лариэс. — Я не хотел обидеть вас…тебя. Просто…
— Просто? — не поднимая головы повторила девушка.
— Мне дико любопытно, как эта маска крепится к лицу.
Несколько секунд ничего не происходила, а затем Игнис запрокинула шею и разразилась смехом.